Стремителен рассвет над степью. Только-только темнота укрывала холмы, плотным покрывалом кутала низины, стояла перед тобой непроницаемая, настороженная, и вдруг глянешь — горизонт уже светится. Сначала холодными зеленоватыми точками, затем-тут же вспыхнет таким буйством красок, что дух восторга захватывает. И вот оно, утро ясное, первозданно молчаливое, молодое и широкое.

 

В эти прекрасные дни, когда наш народ, Коммунистическая партия Казахстана отмечают свой праздник, а с ними и вся наша огромная, процветающая страна, как-то особо, я бы сказал, беспристрастно смотришь в себя и задаешь прямой вопрос: «А что я успел? Что успелось всеми нами?»

 

Не надо заглядывать в цифры отчетов, сегодня на глаз, если этот глаз открыт навстречу жизни, видно, какие гигантские преобразовательные работы проделаны советским человеком, нашим социалистическим обществом. Я имею в виду материальную, экономическую стороны. Но есть явления, которые не поддаются обычным измерениям. Конечно, Академия наук республики, университет, институты, техникумы, школы, равно, как и театры, прославленные академические и областные, большой отряд писателей республики говорят сами за себя. Но те воистину грандиозные пласты духовного становления, расцвета, бурного и величественного, национальной культуры, а теперь она, по сути, скорее интернациональная, разве это можно объять мыслью, проанализировать в одиночку в тиши рабочего кабинета? Нет. Только коллективной воле под силу такое.

 

Нам пришлось все начинать с азов. Театр и свою драматургию поднимать до сегодняшних вершин с подмостков, кое-как сколоченных в ветхом сарае. Мухтар Ауэзов ставил спектакли в спаренных юртах: в одной — сцена, в другой — зрители. Писатель, академик Сабит Муканов до семнадцати лет был безграмотным, а теперь его книги знает мир.

 

Великий Абай проникал своим могучим разумом в дали грядущего. Задумываясь о будущем родной степи, завещал казахам дружбу с русскими. «Они видят мир»,— говорил он. Он, конечно, не мог предположить в девяностых годах, что пройдет всего каких-то тринадцать лет после его кончины, и Россия, ее пролетариат, беднейшее крестьянство, а вместе с ними национальные окраины бывшей самодержавной империи зажгут такой пожар великой социальной революции, что его свет озарит сознание человечества.

 

А выдающийся просветитель степи Ибрай Алтынсарин, разве его деятельность не смыкается самым тесным образом с передовыми педагогическими идеями Ушинского. В своей «Киргизской хрестоматии» Алтынсарин вполне определенно выражает взгляды своего русского учителя. Более того, именно отсюда берет свое начало казахская художественная проза. Правда, становление письменной казахской реалистической литературы связано с именем Абая Кунанбаева, но это уже вершина, Алтынсарин же торил тропу к ее подходам. Он переводил И. Крылова, Л. Толстого, В. Даля.

 

В одиночестве, в отрыве от дружной семьи советского народа, мы не свершили бы и тысячной доли того, что нам оказалось под силу сообща. Отсюда и наше кровное родство. В труде, в боях за Отчизну Советов и снова в отрадной созидательной работе роднились наши сердца и души, а сознание укреплялось верой: курс, избранный партией Ленина,— единственно верный курс, отвечающий интересам советских людей, и какой бы национальности они ни принадлежали.

 

Я высказываюсь, прибегая к обобщенным определениям. Мне довелось побывать за рубежом, в том числе во многих капиталистических странах. Не буду сравнивать образ жизни той или иной из них с тем, чтобы затем примерять его по эталону наших представлений. Такое мне не мыслится совершенно, как если бы мир воссоединить с антимиром.

 

Но что испытываешь там, за кордоном, так это потерянность. Никому ты не нужен. Плывешь по волнам судьбы, а куда тебя выбросит? Кого это интересует...

 

Мы не привычны к такому. И не можем привыкнуть. Сам уклад советского общежития исключает мораль, если здесь уместно данное слово, мораль джунглей. Гуманистические идеалы, используемые нами, воинственно противоположны буржуазным представлениям о «свободе». Личность — не абстрактное, не внеклассовое понятие. Ворочающий миллиардами — по-своему тоже личность. И безработный — личность. Но, отождествляя их, равно представить их прикрытыми фиговыми листами равенства — такое нам кажется беспардонным кощунством. И мы хорошо, очень хорошо знаем, какова ей истинная цена.

 

Нет, мы не обходим стороной острые, волнующие нас проблемы. Просто стремимся утверждать все то лучшее, чем располагаем, а не копаться в «мелочовках быта».

 

За неполные пятьдесят лет казахская литература, национальная наша культура достигли такой сияющей вершины, о которой, наверное, не мог мечтать Абай, так чудесно воспетый другим выдающимся сыном своего народа Мухтаром Ауэзовым. Эпопея «Путь Абая» обошла мир, завоевав ее автору признание многомиллионной читательской аудитории. Книгу в масштабе глобальном узнали через русский язык. Анна Никольская, Леонид Соболев трудились над ее переводами. И тут я усматриваю продолжение светлой традиции дружбы, завещанной нам великими сыновьями народа Ибраем Алтынсариным, Чоканом Валихановым, Абаем Кунанбаевым.

 

Октябрь дал независимость казахам, как всем некогда угнетенным колониальным народам царской России. Юность 70-х годов является прямой его наследницей. Ей идти под его алыми стягами завтра, навстречу с будущим, которое мы строим сегодня.

 

Духовная устремленность подкрепляется могучей материальной базой. У нас есть издательства, художественные журналы. Тираж «Жулдыз», например, где-то около 160.000 экземпляров! Книги наших писателей читают миллионы людей и в Казахстане, и в стране, и за ее пределами. Драматурги приходят со своими пьесами в театры высокой сценической культуры.

 

Однако с вершины, на которой мы стоим сейчас, открываются необозримые дали. И творческая воля народа намечает новые планы воистину солнечных восхождений. Отобразить красоту духа народного, человека, хозяина своей судьбы... Какая это прекрасная задача для каждого советского художника!

 

Вот о чем мне думается в праздничные дни. Дни большого душевного подъема, в дни раздумий, «а всели ты сделал, что мог?» И нельзя ли сделать больше.