— Чего ты все печешься о девчонках, пусть сами добираются, их же четверо. Пойдем с нами,— говорили ему друзья.

 

— Нет. Как же я их оставлю? Они всего боятся, а идти долго,— оправдывался Карсыбай.

 

— Ну, иди с ними, «жених»,— бросали они небрежно, ожидавшему девочек, Карсыбаю.

 

Ох и трусливые же девчонки! Только и смотрят по дороге, кто бы не напал на них. То одна крикнет испуганно — жылан! (змея), а это оказывается тонкий сучок лежит у дороги, а то еще хуже, где-нибудь в овраге другая заорет — ой, аю! (медведь), приняв куст кустарника за зверя. Ну, ладно, крикнула бы одна и все, а то после крика бросаются все к Карсыбаю и испуганно смотрят по сторонам.

 

- Не бойтесь, не бойтесь,— успокаивал он их и шел прямо к кустарнику, который приняли за медведя и показывая, что никого и ничего там нет. Если же их в дороге заставала темнота, то было еще хуже.

 

Правда, встречались иногда по дороге и звери. Конечно, медведей видеть не приходилось, взрослые говорили, что они встречаются только в горах, а вот лисицы, корсаки, шакалы встречались. Ну да они, бедняги, сразу бросались наутек, как только раздавался пронзительный визг девочек.

 

Однажды Карсыбай с девочками шел домой на зимние каникулы. Погода испортилась еще утром. А они вышли после обеда. В поле завывал ветер и гнал по твердому насту снежинки. Быстро надвинулась темнота.

 

 Карсыбай заметил, как устала Маржан, как отстает от своих подруг Бибасия, но темп нельзя терять, до ночи надо добраться до аула.

 

Затем снег посыпал большими хлопьями, поднялся сильный ветер и колючие снежинки больно обжигали лицо. Начинался буран.

 

Карсыбай с трудом находил дорогу. Следов ребят, ушедших с утра, уже не было видно, их замело. Только ноги чувствовали жесткое основание дороги. Подняв воротник, отвернув голову, он наклонившись вперед шагал навстречу сильному ветру. Девочки постепенно отставали. Тут еще где-то совсем рядом завыли шакалы. Буран, темнота, нет видимости, то и дело теряется дорога и жуткое завывание шакалов. Карсыбай как мог подбадривал девочек. То запоет веселую песню, то встанет в сторону и подтолкнет Маржан.— Иди, иди первой, тебе же быстрей домой надо, бесбармак уже у Жуматая готов, только тебя нет, угощать некого,— смеялся он.

 

— Коке, посидим, отдохнем,—просила уставшая Бибасия.

 

— Что ты, разве можно, сразу замерзнешь, занесет тебя снегом и шакалы съедят,— бросил Карсыбай.

 

Не было бы его с ними, не дошли бы девочки до аула. Вещи их Карсыбай взвалил себе на спину, а варежки отдал Маржан и поддерживал Даригу, когда она поскользнувшись подвернула ногу. Когда дошли до аула, Карсыбай всех проводил до самого дома, услышав и от девочек и от их родителей,— кеп, рахмет! (большое спасибо).