Но и на месте своей ссылки О. Альжанов доставил немало хлопот местному уездному начальнику - подполковнику Аврову.

 

Он решил назло властям, продолжить свою неофициальную адвокатуру, хотя это было довольно трудно. Сам П. Авров приставил к нему штатных и нештатных смотрителей, которые постоянно наблюдали за домом Альжанова, как за домом политически ссыльного. Осведомители докладывали Аврову, что его дом часто посещают люди из Лепсинска и из окрестных аулов. Так в деле по надзору за ссыльным Альжановым сохранился зафиксированный со слов осведомителя донос уездному начальнику Аврову. Согласно данному доносу, сам Авров сделал доклад Лепсинскому губернатору о скрытии ссыльным Альжановым у себя дома казахов - непосредственных участников Каракольского восстания.

 

Каракольское восстание было названо в честь местечка Каракол, где произошли трагические события. Начиная от предгорий Тарбага-тая, через ущелье Таскескен, вдоль реки Каракол и ее притоков до самого селения Каракол были рассположены в те времена кыстау и джай-ляу отпрысков рода семиз-найман - Менлибая Тангыулы.

В то время, волостным управителем там был некто Мухаметкалий из семейства Алдияр. За крутой нрав и агрессивный характер в народе его прозвали «қырық мылтық» - сильно вооруженный, которого невозможно было призвать к порядку. Имея возле себя двух вооруженных охранников и будучи сам вооружен, он всегда пытался утвердить свою власть с позиции силы. Народ его не любил и боялся. Особенно недоброжелательно относилась к нему мужская часть населения. В памяти земляков осталась его безнравственная деятельность по отношению к женскому населению.

 

Если ему нравилась чья-либо жена, то он всегда находил повод отлучить ее мужа из аула на некоторое время, а сам насильственно занимался с ней прелюбодеянием. В среде своих сородичей имя этого безнравственного волостного вызывало страх, ненависть и неприязнь. Терпение его земляков переполнилось, когда Мухаметкалий изнасиловал дочь жителя поселка Каракол Жаксылыка из семейства Толей. Обратившись к Тобагулу, известному в их роду смелому и сильному джигиту, Жаксылык попросил его о помощи в деле отмщения за поруганную честь дочери.

 

Как передает устное предание, Тобагул бросил вызов Мухаметкалию и в борьбе жекпе-жек (один на один) поборол его, а затем, протащил на аркане верст 20 по земле. Когда он вернулся с ним на место борьбы, думая, что тот отдал богу душу, оказалось, что Мухамедкалий был еще жив и даже встал на ноги. Тогда Тобагул одним ударом шокпа-ра сбил его с ног и тот пал замертво. Это было 23 июля 1912 г. Данное событие послужило началом междоусобной разборки, перешедшей потом в крупные волнения, получившее в истории Семипалатинской волости как Каракольское [68]. Ввиду того, что убийство волостного было расценено как посягательство на власть, в стычке враждующих сторон приняли участие силовые структуры местной чиновничьей власти. Противостояние между населением и властью привело к повальным слежкам и арестам. Восстание продемонстрировало, насколько быстро и активно стал реагировать народ на произвол и насилие, исходящее со стороны представителей власти. Это были не простые споры, выяснение взаимных обид между группами людей, а вооруженное сопротивление с использованием холодного оружия (соилов, шок-паров) для избиения представителей чиновничьей администрации.

 

Царские чиновники стали на защиту потерпевшей стороны с применением огнестрельного оружия против невооруженной толпы. Это вызвало еще более бурное негодование, став поводом к всплеску накопившегося недовольства по поводу перенесенных унижений. «Волнения каракольцев», как потом означались эти события в документах жандармерии, перешло из бытового аспекта в политическое русло. Взбунтовался уже целый аул, к ним стали присоединяться джигиты всей Каракольской волости, гнев народа перекинулся с родственников Мухамедкали на царских чиновников. Дня подавления Каракольского волнения был вызван отряд из Сергиополя (Аягуза). Прибывший казачий отряд быстро и успешно подавил сопротивление практически безоружных казахов. Статистика царских чиновников не дает сведений о количестве жертв со стороны казахских аулов. Но народ помнит такие вещи и из поколения в поколение передает о том, как многие семьи оплакивали своих сыновей, отцов, мужей. В памяти предков это событие осталось как «Каракол қырғыны». Восстание было подавлено, осталось задержать оставшихся в живых и скрывшихся зачинщиков и активистов, умевших скрыться от казаков. Аврову поступило сведение от Сергио-польского участкового пристава за № 830 от 17 августа 1912 г., что «подлежащие задержанию восемь каракольцев едут в Лепсинск к адвокату». Этим адвокатом был Отыншы Альжанов. Их семипалатинский земляк сам, будучи в ссылке и опале, не раз уже оказывал помощь по судебным тяжбам землякам как правозащитник. Получив такое донесение, подполковник Авров поручает своему служащему Акулову и негласному агенту Омару Култанову «вести наблюдение за появлением в Лепсинске каракольцев» [69]. Наблюдения Акулова и Култанова не прошли даром. Двадцать первого августа, в два часа ночи, Омар Култанов явился к Акулову и заявил, что разыскиваемые каракольцы находятся в районе Чи-линжинской волости, и от них приезжал один человек узнать, дома ли Альжанов. Как потом докладывал Акулов своему начальнику: «Култанов решил отыскивать верховых лошадей и обнаружил в скрытом месте, в саду у Альжанова 6 лошадей в седлах. Обнаруженные лошади послужили доказательством того, что искомые казахи прибыли и находятся в доме Альжанова. Дом Альжанова был на окраине, около кожевенного завода. Култанов вошел в дом й обнаружил трех казахов из Каракольской волости: Чангирея, Абылгазы, Кермена. С появлением Култанова в комнате появился сам Альжанов, который спросил его: «Что он здесь делает в такое позднее время? Култанов ответил, что по поручению уездного начальника, он разыскивает этих людей. После этого, Чангирей, Абылгазы, Кермен и Альжанов просили не выдавать их начальству и за это стали предлагать Култанову 10 рублей, говоря «Разве ты не мусульманин?». Култанов получил предложенные ему 10 рублей и согласился не выдавать их. Но сразу же после ухода от Альжанова, явился к Акулову и доложил о событии. По получению заявления, взяв собой городового Третьякова, джигитов Джумагуллу, Мулдабая и Омара, Акулов тотчас же отправился в квартиру Альжанова) [70] и арестовал помимо названных выше, еще двух каракольцев: Джунуса Назарова и Джакыпбека Би-гельдина из Западно-Чилинджинской волости». Позднее, Омар Култанов помог арестовать еще несколько казахов Чилинджинской волости: Кожахмета Торегельдина, Ахмета Джумакина, Айта Тортаева, Малегула Мамырова, Джакея Назарова, Магу Назарова и Байгуата Серикбаева, которые также были доставлены в уездное управление. Дальнейшая их судьба осталась неизвестной. А Отыншы Альжанов еще раз попал на заметку надзорным, как политически неблагонадежный человек. Когда же, предъявили факт укрывательства, он заявил, что не знает этих людей, а пустил во двор по обычаю казахского гостеприимства в сарай на ночлег [71].

 

После того как в доме О. Альжанова были задержаны участники Каракольского волнения, терпение подполковника Аврова переполнилось. Он решил по личной инициативе обратиться к военному губернатору с рапортом о поведении ссыльного во время его пребывания во вверенном ему уезде.

 

«Отунчи Альджанов», - писал он, - выслан как неблагонадежный. Здесь в Лепсинске он занимается адвокатурой и пользуется большим влиянием среди местных киргиз и татар [72]. Открытое сопротивление в Каракольской волости может иметь большое значение в настроениях местного люда. Зная О. Альжанова, как неоднократно пытавшегося производить беспорядки в предыдущие выборы, и подчиняющегося русской власти только при настойчивым за ним наблюдением, считаю влияние О. Альжанова на киргиз, безусловно, вредным и опасным для спокойствия среди киргизского населения, поддерживаемого татарами». Далее, он приводит ряд доводов в пользу его антиправительственных действий: «Требует усиленного надзора за населением и, особенно, лицами, вредно влияющими на население, и посему, последних для спокойствия в уезде необходимо удалить. В первую очередь прошу об удалении в дальний уезд, хотя бы в Сырдарьинскую волость, Отунчи Альджанова» [73]. На этом рапорте военный губернатор Семиреченской области поставил резолюцию: «За поимку благодарю (участников Каракольского восстания - Авт.), но выслать Альджанова нет оснований, нужны определенные обвинения» [74].