4.2. Оренбургские казаки в борьбе с национально-освободительным движением казахского народа
Борьба казахского народа против царской колониальной политики носила справедливый, оборонительный и освободительный характер. Он сражался на своей родине, защищая земли, аулы, семьи, образ жизни и обычаи предков от иноземных поработителей. Политика же самодержавной России, воспользовавшейся вынужденным подданством казахов, носила завоевательный, несправедливый характер, поскольку посягнула на самое святое для любого народа - его независимость и территорию. К 1764 г. на Оренбургской линии стояли 22 крепости, 25 редутов и 78 форпостов, казачье войско занимало площадь, равную Австрии, Бельгии, Дании и Швейцарии, вместе взятых.
Уже в 40-50-х годах XVIII в. начинается набеговая война казахов на линию, выражавшаяся в разгроме укреплений, захвате пленных и угоне скота. Но казахи нападали не только ради военной добычи и грабежа, в чем их обвиняли царские власти, это были ответные действия на запрет приближаться к Уралу и пользоваться его богатыми лугами.
Так, в апреле 1756 г. казахи между Разбойным редутом и Губерлинской крепостью захватили русских людей, увезли за Яик, “где ограбили, закололи и утопили всех”, спасся только один. В сентябре 1758 г. башкиры переправились через реку и ограбили казахов. Те в отместку за плохую службу линейных казаков напали на форпост, захватили двоих и угнали скот. В ноябре у Илецкой Защиты захватили одного солдата. В августе 1759 г. у Троицкой крепости казахи ночью напали на караул, ранили одного драгуна и трех башкир, взяли ружье и шесть лошадей. В следующий набег угнали еще 77 лошадей. Летом 1760 г. казахи нападают на караул при Илецкой Защите, где убили двух солдат, от Баксайской крепости угнали 385 лошадей. Зимой 1771 г. казахи у Ильинской крепости напали на команду, ранили одного казака и взяли в плен двух драгун. В другой раз казахи захватили священника Ивана Рязанова и увезли за Урал, его крепко связывали, наказывали плетьми и заставляли работать. Видимо, так ему отплатили за христианизацию местного населения и принуждение к вступлению в казачье сословие. В августе 1820 г. казахи-адаевцы между фортом Изобильный и крепостью Илецкая Защита напали на казачий разъезд, убили двоих, а одного захватили в плен и продали в рабство в Хиву. 15 августа 1822 г. командир Новоилецкой линии есаул Аржанухин докладывал в Оренбург, что в ночь на 30 июля ниже форпоста Изобильный через Илек переправились 12 киргиз, убили двух казаков-пастухов. Нападавших возглавляли батыры Кутебаш Малаев и Джаналы Икбаев. Казахи также часто совершали нападения на форпосты Линевский, Буранный и другие.
Сенат и оренбургский губернатор Неплюев в 1743,1747,1759 и других годах принимали решения об организации воинских поисков против “злодеев и бунтовщиков”, чтоб они “впредь на такие злодейства отнюдь не отваживались и им должное отмщение учинить”, предписывали местным начальникам “иметь всегда наикрепчайшую осторожность...” и т.п. В то же время 17 января 1797 г. последовал Высочайший указ царя Оренбургскому военному губернатору о том, чтобы “завести с киргизскими ордами сношение о дружбе и согласии и смотреть, чтобы обыкновенных с нашей стороны притеснений им и взяток не было, чем и отнять у киргизов случай к неудовольствию”. Однако словесное заявление приходило в противоречие с действиями местных властей, направленных на вытеснение казахов с исконных земель, регулярными воинскими поисками в степь против непокорных аулов, захватом пленных и заложников, угоном скота и т.п.
Такая грабительская политика царизма вызывала недовольство народа, толкала его на открытые выступления. С 1834 по 1853 год “была сделана очень важная ошибка: отрезаны у киргизов Малой орды лучшие их кочевки между Новой и Старой линией и отданы казакам. Степь отвечала на захват волнениями, которые при Кенесары достигли своего апогея”, - писал М.Венюков. Казахи Младшего жуза, по свидетельству царских чиновников, отличались “диким, буйным, резко выраженным характером”, в степи казах почти непобедим, а в ручной схватке физическая сила, ловкость владеть холодным оружием и управлять конем дают ему величайший перевес над царскими войсками.
В другом документе отмечалось: “В прежние времена не редко случалось, что русские отряды встречал с ног до головы вооруженный всадник и от имени целого народа спрашивал: по какому праву топчут их землю и какое имеют дело в их владениях? Пушки и штыки тотчас переменяли тон переговорщика, но все же он оставался при своем вопросе: что вам здесь надобно? и заключал им каждую речь”. Огнем и мечом утверждал власть в казахских степях российский царизм.
В 1822 г. батыр и бий рода табын Жоламан Тленшин возглавил борьбу за возвращение земель по Илеку. Начались нападения на Ново-Илецкую линию, захват пленных, угон скота, разгром преданных царизму аулов феодалов. 5 марта 1822 г. начальник штаба Оренбургского корпуса генерал-майор Веселитский докладывал, на основании сведений лазутчиков, что летом казахи намерены делать нападения на линию за “отнятие Илека и непозволение подкочевывать к линии ближе 15 верст...” Военный губернатор Обручев предписал разъяснить казахам, что по Илеку линия учреждена для охраны поселившихся там солевозцев, им не возбраняется кочевать при границе, но не ближе 15 верст, без причинения “вреда” обывателям и лесу, с дачей аманатов. Войсковой канцелярии Оренбургского и Уральского войск было приказано усилить резервами форпосты и крепости, комендантам же их от Верхнеуральской до Илецкого городка “усугубить бдительность свою в охранении границы”.
В ответ на эти меры батыр Жоламан 22 апреля направил письмо атаману Уральского казачьего войска, где напомнил, что ранее выкупил в степи двух пленных казаков и вернул их, спрашивая при этом: “а когда бы я был к стороне российской не доброжелателен, то бы таковых не доставлял”. Батыр выдвинул свои просьбы: дать пески Нарын и речки Узени, как во время ханства Абулхаира, и снять Новую линию по Илеку. Тогда, писал он, “мы будем приятелями, а если не отдадутся, то неприятелями”. Письмо Жоламана было, по мнению царских властей, с “разными непривычными требованиями”.
4 августа 1822 г. есаул Аржанухин сообщал в Оренбург, что восставшие большими партиями переправляются через Илек для нападения на линию. Навстречу им был выслан 2-й Тептерский казачий полк под командованием полковника Струкова. Нападению подверглись все населенные пункты от Красногорской крепости до Уральска. В одной из стычек батыр Шокы захватил в плен есаула Падурова и прапорщика Медведева, у Илецкой Защиты убили одного казака, а другого ранили пикой, остальных жестоко избили и бросили в рудокопную шахту, отняли два ружья, угоняли скот у форпоста Ветлянского, станицы Пречистенской и т.п. 26 июня “пешие киргизы в полном вооружении” напали на Березовский пикет, но были отражены ружейным огнем и удалились в степь. 27 июня Аржанухин докладывал, что казахи беспрестанно делают “впадения на Новоилецкую линию и похищают у жителей скот”, угоняют быков, а у бухарского каравана отняли вещей на 330 руб. Под знамена Жоламана собралось около 3 тыс. повстанцев, которые в тревоге держали весь край. “Ценой крови купили казаки обладание плодоносными берегами Илека; старинные владетели его не раз под предводительством своих батырей собирались огромными толпами и дрались на смерть, желая лучше расстаться с жизнью, нежели с кочевьем предков”, - писал один их царских авторов.
28 августа 1822 г. пристав Малой Орды полковник Горихвостов докладывал в Пограничную комиссию, что тысячи казахов под главенством батыров Кутебара, Суюнкары, Джаналы и Дербисалы собираются прорваться на линию для грабежа форпостов и аулов хана Ширгазы, спрашивая: “Почему хан не выпросит у правительства правую сторону Илека?” Все восставшие были вооружены ружьями, пиками, саблями. Пристав писал, что причинами движения являются запрещение кочевок и сенокошения у Илека, захват казаками безвинных жителей и требование аманатов. В сентябре на р. Сагыз скопилось 600 повстанцев Жоламана, Кутебара, Суюнкары и Асау-Барака, которые ожидали, когда замерзнет Урал и разойдется летняя кордонная стража, чтобы напасть на хана и какую-нибудь крепость.
В начале апреля 1823 г. атаман Илецкой станицы Донское доносил, что у рек Илек, Сагыз и Бульдырты собрались 2 тыс. “отборных воров” с оружием и в кольчугах под главенством Жоламана, Асау-Барака, Суюнкары и ждут спадения воды на Урале и Илеке “для произведения на линии злодеяний”. Всем дистанционным начальникам, станичным атаманам и резервным командам было велено принять неотложные меры предосторожности. В мае поступило сообщение от коменданта Илецкой соляной защиты майора Юра-сова, что Жоламан разослал в разные места “разбойников-киргизцев внутри линии”. Были высланы конные казачьи разъезды, тайные караулы в степи для перехвата и недопущения за Илек казахов. Мирные аулы были в страхе от этих казачьих команд, ежедневно меняли кочевья, Горихвостов докладывал, что “ни один аул спокойно не уснет” от них, что у рек Темира, Сагыза и Уила скопилось много аулов, которые от земельной тесноты готовы покориться властям. Батыры Джаналы и Кутебар угрожали нападением на аул Ширгазы у речки Ас-Бермес, хан боялся за сохранность своих табунов. В сентябре за Уралом на тайный караул казаков и Золотинского пикета напали 15 повстанцев, но были отражены ружейным огнем.
Нападения повстанцев возобновились с началом 1824 г. В апреле Жоламан напал на аулы Ширгазы и угнал 120 лошадей, хан откочевал к Красногорской крепости. Были разграблены аулы султанов Айчуваковых, угнано 300 лошадей, захвачены в плен Токходжа и Баймухаммед Айчуваковы и уведены к Уилу. В мае комендант Орской крепости доносил, что в верховьях Ори собралось 400 “воров” для нападения на внутреннюю сторону “для увоза людей и угона скота”. 30 мая пристав Горихвостов писал в Пограничную комиссию, что мятежники Алимулинского рода Буркутбай с 150 чел. и Токтыбай из рода Жетыру с р. Карабутак перешли через Илек к Уралу для нападения на крепости Губерлинскую, Ильинскую, Верхнеозерную, Гирьялскую и другие, до самого Оренбурга. В конце Уральская войсковая канцелярия сообщала в Пограничную комиссию, что у рек Эмба и Уил, в 200 в. от Урала, напротив Горской крепости собрались повстанцы “в весьма большом количестве” под предводительством Есета Кутебарова и Табулды для нападения на линию и угона лошадей.
В 1836-1838 гг. батыр Жоламан Тленшин вновь поднял восстание, протестуя против строительства Новой линии и оттеснения казахов к Тургаю и Иргизу. Он собрал вокруг себя всех недовольных и с рек Эмба, Уил, Хобда и Илек начал совершать нападения на линию, задерживать торговые караваны. Так, 17 сентября 1838 г. Жоламан во главе 500 торткаринцев, шомекеевцев, табынцев, шектинцев и жагалбайлинцев угнал у жителей Аннинской станицы 98 лошадей, убив при этом двух казаков Волкова и Розенина. Напали на посланных за сеном казаков и башкирцев, отбив у них 15 лошадей, отобрали ружье. Следствие по этому факту длилось целых десять лет, даже после смерти самого батыра.
В ответ оренбургские власти с 1836 по 1839 г. несколько раз высылали в степь карательные отряды в район Хобды, пески Большие Барсуки и Тайсой-ган для грабежа мирных аулов. В 1838 году полковник Мансуров, выступив из Орской крепости, совершил набег на Иргиз, где захватил у казахов 320 верблюдов, 830 голов крупного скота, 11650 баранов, разорив сотни хозяйств кочевников.
В 1838 г. в Младшем жузе вновь поднял восстание батыр Исатай Тайма-нов, в январе соединившийся с мятежным султаном Каипгали Ишимовым, который был провозглашен “ханом западных киргиз”. В мае у них уже было до 1 тыс. человек, ставка находилась на р. Эмба. Каипгали опять поддержали роды адай, шеркеш, тазлар и другие байулинцы. Лишь престарелый батыр Асау Барак смело возразил Каипгали: “Почему ты называешь себя ханом? Мы платим дань русским и не можем платить хивинскому хану...”. Не прекращались волнения батыра табынцев Жоламана Тленшина, для царских властей существовала грозная опасность объединения их с султаном Кенесары Касымовым в Среднем жузе. Эти народно-освободительные движения хорошо описаны в исторической литературе. Оренбургский военный губернатор Перовский выступил перед военным министром России с ходатайством о разрешении ему нанести превентивный удар по ним, прекратить в степи “брожение” силой оружия.
Против Жоламана с линии выступил атаман Оренбургского казачьего войска генерал-майор Падуров, а 28 июня Перовский, не дожидаясь ответа из Санкт-Петербурга, приказал сформировать карательный отряд против Исатая в составе двух с половиной сотен Оренбургского непременного полка, полусотни илецких казаков, одной сотни 4-го Уральского казачьего полка, 50 чел. пехоты при двух орудиях. 6 июля отряд под командованием полковника Геке выступил в степь на соединение с дружинами султанов Баймухаммеда Айчувакова и Асфендияра Сюгалина.
12 июля у реки Акбулак на поле битвы вновь сошлись старые соперники: народный батыр Исатай Тайманов и царский каратель Геке. Как и в ноябре 1837 года исход сражения решили артиллерийский огонь и обходный маневр сотен оренбургских казаков, зашедших во фланг и тыл восставших. Исатай был убит оренбургскими казаками хорунжим Петровым, урядником Иваном Богатыревым и казаком Леонтием Зелениным. За этот “подвиг” император по докладу военного министра всем офицерам и нижним чинам Уральского и Оренбургского казачьих войск пожаловал награды и единовременное пособие в 1100 руб. Полковник Геке был удостоен ордена Владимира 3-й степени, есаулы Уральского войска Турыбрин, Узбеков и Тамбовцев - орденов Анны и Станислава, есаул Оренбургского войска Бобылев произведен в войсковые старшины, а казаки Богатырев и Зеленин награждены знаками отличия военного ордена.
Волнения продолжались, еще в начале мая командир 2-й дистанции войска сотник Дерышев докладывал в Оренбург, что 5 мая отряд “хищных киргиз” в 200 чел. из тлеу-кабакова отделения рода шекты, которых возглавляли “сын известного хищника Кутебара Исет, Кайдагул и разбойник Тюпей” из жагалбайлинцев, переправились на внутреннюю сторону за Уралом и захватили жителей с пашен и 11 лошадей. Командир Сухореченского отряда зауряд-хорунжий Шустиков с шестью казаками бросился в погоню и попал в засаду. Казаки спешились и начали обороняться, казахи окружили и напали с пиками. Казаков жестоко изранили, избили плетьми, одного казака оставили в степи, где он и умер. Остальных забрали в свои аулы в песках Большие Барсуки, где разделили между собой, заставляли работать. Сам Шустиков находился в плену у Дарыбая Кутебарова, его хотели обменять на пленного Жандаулета. Выручил его губернский секретарь, чиновник Пограничной комиссии Айтов, некоторым казакам удалось бежать из плена. В начале июля опять 200 “хищных киргиз” напали на казаков - косцов сена у Хабарного отряда в 15 в. от линии, одного казака убили, а двух увезли, захватили ружье, лошадь с седлом, пленных нещадно избили плетьми. 15 июля на казачий отряд на сенокосе за Уралом (один урядник и 10 казаков, два башкирских урядника и 50 казаков-башкир) напали казахи, произошла перестрелка, казаки убили двух казахов, те тяжело ранили двух казаков и ушли в степь. В нападении опять подозревали шектинцев тлеу-кабакова рода бия Есета Кутебарова, которые попутно ограбили 31 аул шомекеевцев на р. Мендыбай. В погоню отправился прапорщик Ивашкевич из Орской крепости и командир 2-й казачьей дистанции Дерышев. С ними были один хорунжий, 45 казаков, один урядник и башкиры-казаки, два унтер-офицера и 25 рядовых. Отряды дошли до урочища Арал-тюбе и р. Кызыл-Каин, но никого не обнаружили и 20 июля вернулись в Орск. Всего в 1838 г. в карательных экспедициях в степи участвовали 650 оренбургских казаков при двух конно-артиллерийских орудиях.
Таким образом, военная борьба казахского народа против царского колониализма носила партизанский, набеговый характер, повстанцы небольшими партиями прорывались за Урал и Илек в разных местах, чем заставляли противника распылять силы, держали его в постоянном напряжении и страхе, особенно аулы преданных властям феодалов. В такой войне казачьи иррегулярные формирования вкупе с отрядами казахской феодальной знати еще могли выполнять задачи сдерживания и даже преследования небольших отрядов восставших. “Против хитрого, быстрого, дерзкого врага, каким были киргизы, с успехом действовали только казаки... казак о дву-конь, с ружьем и копьем был страшен для киргиза”, - утверждалось царскими авторами. Но в моменты наивысшего подъема народных выступлений, когда в вооруженную борьбу включались десятки тысяч хорошо оснащенных, организованных и дисциплинированных людей, и казачьи войска оказывались зачастую бессильными. Так было, например, в период национально-освободительного движения под руководством хана Кенесары Касымова.
До создания им регулярной и боеспособной армии казачьи отряды безнаказанно грабили аулы самого Кенесары и его сторонников. В письме председателю Оренбургской комиссии Генсу от 7 июня 1841 г. Кенесары перечислил 15 случаев неспровоцированных нападений воинских команд на него, отчего “были безвинно гонимы ими и... принуждены были спасти самих себя бегством”. Активно преследовали Кенесары не только сибирские, но и оренбургские власти, направляя против него многочисленные казачьи отряды, которые совершали глубокие рейды в степь, разоряя мирные кочевья. Например, 6 марта 1839 г. командир 5-й дистанции Новой линии войсковой старшина Лебедев с 1000 казаками, 800 башкирами при двух 3-фунтовых орудиях и вспомогательной дружиной из туленгутов выступил из Николаевского укрепления в степь против “мятежных киргиз”. 19 марта каратели прибыли на р. Кабыргу в 285 в. от линии, а 26 марта достигли Тургая у песков Тусуп. Здесь они напали на аул из 100 кибиток Абдуллы Аблаева, родного брата отца Кенесары Касыма Аблаева. Как утверждал Лебедев, казахи первыми открыли по его отряду “сильный ружейный огонь”. Он отдал приказ об атаке мирного аула, и казаки “исполнили это с полным успехом”, убив 50 и взяв в плен 13 чел., в том числе самого Аблаева с внуком. Вскоре, отпустив женщин и детей, каратели с захваченным скотом и пленными в конце апреля вернулись в Орскую крепость. Около 600 лошадей была роздано казакам в возмещение изнуренных и павших во время похода. Такие вылазки в степь казаки использовали для пополнения своего конского состава, отбирая у кочевников лучших коней. За этот кровавый набег Лебедев был награжден орденом Анны 3-й степени “За усердную службу”.
К 1840-1841 гг. Кенесары сумел создать 20-тысячную армию и стал на равных сражаться с регулярными царскими отрядами. Отныне царские отряды уже не могли, как прежде, безнаказанно ходить в степь, были вынуждены считаться с возросшей мощью повстанческого войска. Кенесары перешел к тактике широких и масштабных операций на огромном фронте военных действий и добился в этом впечатляющих успехов.
Летом 1843 г. вокруг Кенесары собралось около 5 тыс. аулов, его силы составляли 8 тыс. хорошо вооруженных и закаленных в многочисленных сражениях джигитов. Император Николай I разрешил поход в степь против Кенесары с отнесением расходов за доставку головы хана на счет кибиточ-нрго сбора. 5 июня из Орской крепости по направлению к оз. Аккуль выступил отряд войскового старшины Лебедева из 304 казаков при одном 3-фунтовом единороге для содействия сибирским карательным силам. Одной из задач Лебедева являлся захват главных руководителей, включая самого хана и его родственников. Уже в 200 в. от Орска Лебедев неожиданно встретился с 1,5-тысячным войском во главе с самим Кенесары, находившимся в ур. Ка-раша-тау, вблизи р. Улы-Иргиз. Лебедев, не надеясь на свои силы, был вынужден вступить с ним в переговоры и отступил к Орску, Кенесары же выиграл время для дальнейших передвижений, которые он совершал “с быстротой ястреба”, в то время как царские отряды двигались “за ним черепашьим шагом.., опасаясь погибнуть голодной смертью в неведомой пустыне...”.
Осенью против Кенесары выступили объединенные уральские, оренбургские и сибирские отряды. Оренбургский - в составе 500 казаков и 600 башкир при 4-х орудиях - возглавлял командир 3-го казачьего полка полковник Дуниковский. Вместе с дружинами туленгутов султанов-правителей и верных царизму биев его отряд насчитывал 1800 чел. Безуспешно гоняясь за Кенесары в течение 1,5 мес., каратели утомили лошадей, к тому же наступила ранняя, холодная и дождливая осень, поэтому в конце октября казачьи войска были вынуждены вернуться на линию. Хан же показал себя непревзойденным мастером степной высоко-маневренной войны, в которой не знал равных, умение вести военные действия одновременно на нескольких фронтах, оборонительные и наступательные операции, отвлекающие действия, которые изматывали и дезориентировали противника.
Пожалуй, ни одна воинская операция против Кенесары не готовилась так тщательно, как в 1844 году. Главные события разворачивались на оренбургском театре военных действий, и, как всегда, основной ударной силой выступали казачьи соединения. Еще в ноябре 1843 г. оренбургский военный губернатор Обручев выпустил воззвание к казахам Младшего жуза, где говорилось: “Ордынцы! К вам обращаюсь я с советом, полезным для вас... отриньте злодея, возвратитесь на прежние места кочевок, покоритесь закону и властям... Не внимайте коварным внушениям злодея... Для собственного спасения вашего я делаю это воззвание, приглашая вас к раскаянию и покорности...” и т.п. После такой психологической подготовки оренбургские власти перешли к военным действиям против “злодеев” и “хищников”, которые осмелились выступить против “Российского правительства, которое печется о благосостоянии вашем...”
21 февраля 1844 г. Обручев доложил военному министру свой план борьбы с Кенесары, который заключался в нанесении ударов одновременно со стороны сибирского и оренбургского ведомств по сходящимся к Тургаю направлениям. Цель экспедиции заключалась в вытеснении Кенесары в кокандские и хивинские владения. Общая сумма расходов в 14040 руб. была отнесена на счет кибиточного сбора. Император Николай I утвердил сроки экспедиции и сумму расходов.
Хранящиеся в Центральном госархиве “Журнал описания боевых действий отряда Отдельного Оренбургского корпуса против Кенесары Касымова в 1844 году” и “Краткое извлечение из дела по снаряжению и действию отряда Отдельного Оренбургского корпуса противу мятежного Султана Ке-нисары Касымова в 1844 году” дают представление о картине боевых операций противоборствующих сторон.
Всю весну шла всесторонняя подготовка к новому карательному походу, царские власти стремились учесть уроки неудач прошлых лет, перестроить тактику действий, организацию воинских сил. Во главе отряда был вновь поставлен один из самых опытных и талантливых казачьих командиров Лебедев, прекрасно изучивший тонкости степной войны. Он представил свои соображения относительно экспедиции: предложил отказаться от больших воинских команд, действовать небольшими и маневренными отрядами; отказаться от верблюдов и двигаться налегке, взяв вьючных лошадей; разделить все силы на три части для внезапного нападения на Кенесары с трех сторон; для транспорта изготовить одноколки, которые могли бы сопровождать отряд, а в случае нападения повстанцев устраивать из них передвижные укрепления; придать ему три конных орудия; посадить на лошадей 250 стрелков для организации массированной огневой поддержки казачьих атак на аулы и конницу Кенесары.
В состав Оренбургского отряда вошли пехотные роты, уральские и оренбургские казаки, башкиры, части гарнизонной и конно-казачьей артиллерии при одном горном и одном трехфунтовом единорогах, всего 12 обер-офицеров, 31 унтер-офицер, 369 казаков и рядовых на 483 лошадях. Казаки и башкиры по 80 патронов, стрелки - по 100, они были посажены на казенных лошадей для быстроты движения. Отряду придавались дружины в 250 чел. султанов-правителей восточной средней части, с 325 вьючными верблюдами, возчиками и вожаками. Отряд сопровождали поручик Генерального Штаба Герн и два топографа. Лебедеву поручалось: общее руководство оренбургскими и сибирскими отрядами и приданными дружинами; к концу мая прибыть к месту слияния Иргиза и Тургая и действовать по обстановке, собирать сведения о хане; не ходить далее р. Сыр-Дарьи и оз. Тели-куль, а на территории Сибирского ведомства - р.Чу; не трогать мирные аулы; захваченным скотом себя не обременять, брать только на питание и замену изнуренных лошадей.
Лебедев выступил из Орской крепости 6 мая и, получив сведения о нахождении Кенесары с аулами в песках Аиркызыл-кум на правом берегу Иргиза, напротив ур. Кызыл-Кавак, пошел туда. Султан-правитель восточной части Ахмед Джантюрин шел вниз по Иргизу, а сибирские отряды заняли на Тургае брод Тайпак. Общее руководства операцией с 30 мая стал осуществлять начальник штаба Сибирского корпуса генерал-майор Жемчужников.
20 мая Лебедев сообщил Обручеву, что соединился с отрядом Джантю-рина и создал мобильный отряд с 20-дневным запасом продовольствия в готовности к выступлению. 23 мая Лебедев при впадении в Иргиз речки Талдык открыл свежие следы кочевья, а 27 мая султан Давлетгали Баймухаммедов вступил в перестрелку с отрядом повстанцев, где находился и сам Кенесары. Восставшие, будучи о дву-конь, докладывал Лебедев, быстро скрылись, разделившись на три части. Аулы самого хана уходили по правой стороне Тургая, поэтому Лебедев бросился в погоню за ними и, сделав за семь дней переход в 440 в., настиг и разбил аулы бия Байкадама близ ур. Кеншарлы, при впадении Кабырги в Улькояк. Каратели захватили 11 чел., 1158 верблюдов, 180 лошадей, 94 головы рогатого скота и 12 тыс. баранов. Кенесары якобы ушел к реке Джиланчик за Тургаем, в Сибирском ведомстве. Лебедев доложил, что Кенесары ослаб, “не будет иметь возможности долго держаться, и почти достоверно можно положить, что и последние приверженцы не долго останутся при нем”. Далее Лебедев писал, что по усталости лошадей не может его преследовать, 15 июня прибыл к р. Карабутак, где его ждал Джантюрин с обозом, отпустил его в свою ставку, а сам стал заниматься топографическими съемками верховьев Тобола и в начале июля собирался вернуться в Орск.
Получив это неожиданное сообщение, разъяренный Обручев обрушился на Лебедева с обвинениями в нарушении Инструкции и Высочайшей воли, что не пошел к Улытау на соединение с Жемчужниковым, увлекся грабежами аулов и скота, упустил Кенесары и время, хотя отряд был в боеспособном состоянии и потерь конского состава еще не было. Обручев приказал Лебедеву выслать летучий отряд из 100 казаков при одном орудии с поручиком Терном в Улытау для получения указаний от Жемчужникова, самому прибыть в ур. Караша-тау, где находится обоз с продовольствием, затем направиться вниз по Кабырге к броду Тайпак, далее к р. Джиланчик к сибирскому отряду. Вскоре в Карабутак к Лебедеву прибыл генерал-лейтенант Толмачев, командир 22-й пехотной дивизии, осмотрел отряд Лебедева, усилил его, и 3 июля тот был готов к выступлению.
Однако 23 июня поступило сообщение от Ахмеда Джантюрина, что Кенесары находится в тылу карательных войск и разорил аулы верных правительству кыпчаков и жапасцев. В ночь со 2 на 3 июля его брат Наурызбай напал на ставку султана Чутая Бахтыгереева, ограбил и взял его в плен, угнав 4 тыс. лошадей. Командир 10-го казачьего полка донес, что кенесаринцы в это же время на Тоболе в 90 в. от Усть-уйской станицы захватили шесть рыбаков. Командир 6-го полка войсковой старшина Бобылев докладывал, что для охраны линии выслал к Тоболу отряд из 100 казаков, трех урядников и двух офицеров.
Получив эти тревожные сообщения, Обручев отстранил от руководства экспедицией Лебедева и заменил его командиром 3-го казачьего полка Дуниковским, не имевшим такого богатого опыта степной войны и способностей военачальника, 11 июля тот выступил из Карабутака к вершинам Улькоя-ка, к горе Биштау и к Тоболу, его сопровождали 100 джигитов султана Арслана Джантюрина. Дуниковский рассчитывал, что, если аулы Кенесары находятся у Тобола, то он, непременно, явится их защищать и попадет в расставленный капкан карателей.
Однако инициатива уже перешла в руки Кенесары, который от своих лазутчиков знал о выступлении отряда Дуниковского, об отсутствии сибирского отряда на Тургае, о несогласованности действий карателей из двух разных ведомств и об отзыве Лебедева в Оренбург. Отправив свои аулы на Шет-Иргиз, Кенесары и его отборные повстанцы с тремя и четырьмя заводными конями быстрым маршем двинулись навстречу Дуниковскому, который и не подозревал о грозной опасности.
17 июля один из разъездов Дуниковского встретился с кенесаринцами в верховьях Улькояка, начал преследовать их, но “отличные лошади мятежников” не позволили захватить их. Торткаринцы и шомекеевцы информировали хана о всех движениях карателей, которых Кенесары искусно заманивал в ловушку. 20 июля шедшие по правой стороне Улькояка казаки наткнулись на следы множества скота, которые вели на юг. Дуниковский кинулся в погоню, но наступившая ночь заставила его остановиться. С ним вместе были дружины султанов-правителей западной и средней части. События, происшедшие в ночь с 20 на 21 июля, по-разному излагаются полковником Дуниковским и султанами-правителями, ставшими жертвами собственной беспечности и нераспорядительности командира царского отряда. По имеющимся архивным документам знаменитый ночной бой был внезапным, скоротечным и оказался трагическим для карателей.
Отряд Дуниковского расположился на ночлег, прикрытый с двух сторон дружинами средней и западной частей на расстоянии от одного до трех верст. Ночному нападению подверглись лагери султанов-правителей, но в разное время. Отряд казахов средней части в числе 59 чел. остановился у колодца Ак-Кудук, но, поскольку воды в нем оказалось недостаточно, самовольно перешел к другому колодцу, находящемуся на виду у первого, причем, без разрешения начальника всего отряда Дуниковского. Так они неоднократно поступали и ранее. Этот отряд и подвергся нападению в полночь, и побоище длилось до самого утра. Атаку совершили 600 кенесаринцев под шестью знаменами, которые отрезали его от основного лагеря. Там слышали “рев и крик”, но “никакого движения в отряде и помощи им оказываемо не было”, хотя отряд средней части оказывал сопротивление и помощь могла бы успеть. Казах Дуса Кузбаков, захваченный кенесаринцами и позже освобожденный, показал, что из лагеря не было помощи, потому что “сам отряд пришел в замешательство и старался встать только в оборонительное положение, а наступать на шайку разбойников или защищать нас не был в состоянии”. Другой казах Мятий Таубасаров показал, что казахи и башкиры просили Дуниковского разрешения отправиться на выручку, но полковник до самого рассвета удерживал их. Кенесаринцы после внезапного налета отступили назад, но, убедившись, что погони нет, два раза возвращались и добивали раненых. Всего было убито в отряде средней части 42 или 44 чел. из 59 джигитов. Погибли также три султана. Отряд западной части Давлетгали Баймухам медова сумел отразить нападение и не понес потерь.
По версии Дуниковского, события выглядят следующим образом. В два часа пополуночи с 20 на 21 июля “воспоследовало нечаянное нападение на отряд”, которое казаки отразили. Затем он, оставив прикрытие колонне, со 150 казаками бросился на выручку дружины средней части, приказав, чтобы из лагеря немедленно шла на помощь сотня казаков. В трех верстах от лагеря его окружили тысячи повстанцев, он дал залп из картечи, чем привел их в замешательство, “опрокинул и разсеял мятежников”. В это время из лагеря подошло подкрепление, Дуниковский решил взять в клещи мятежников, сделал маневр, но повстанцы обратились в бегство, казаки их преследовали до 15 в. “Действия нашего отряда до того поразили Кенисару”, хвастливо писал Дуниковский, что он остановился лишь через 30 верст, отпустив пленных. Кенесары потерял убитыми и раненными 80 чел., один взят в плен, у казаков ранены трое, просил подкрепление для дальнейшего преследования. Это сообщение Дуниковского и легло в основу донесения Обручева военному министру от 8 августа 1844 г. в сглаженном и привлекательном виде. Хотя это была крупная неудача карателей в военной кампании текущего года, что повлияло на весь ход последующих событий.
В течение всего августа инициативой полностью владел Кенесары, царские власти находились в растерянности и были вынуждены впервые перейти к обороне на всем оренбургском фронте. Кенесары перегруппировал силы и, искусно маневрируя ими, скрытно направил свои отборные отряды к Новой линии, решив нанести удар в самое сердце Оренбургского казачьего войска, считая, что она “заселена на принадлежащей азиатцам земле”.
14 августа в 4 часа утра, когда еще не были выставлены дневные караулы, около 2 тыс. повстанцев во главе с Кенесары, Наурызбаем, Жекебатыром и “кого-то еще другого, одетого в штаб-офицерское казачье платье в эполетах и шарфе”, напали на форштат Елизаветинский станицы Екатерининской. Атака была неожиданной и вскоре форштат был в руках нападавших, кенеса-ринцы атаковали и укрепление “с решительными мерами”, но выстрелы из орудий заставили их отступить. Восставшие держали в осаде станицу четыре часа, за это время форштат был полностью сожжен, захвачены все жители, выехавшие в поле, отогнаны станичные табуны, попутно были разбиты пикеты № 7 и 6, редуты № 4 и 5, где кордонную службу несли казаки-башкиры 6-го кантона юрта № 3. Пленных башкир отпустили по указанию хана, но отобрав обмундирование, оружие, коней с седлами, одежду и обувь.
У казаков было захвачено, по разным сведениям, 16 ружей, 9 шашек, 23 пики, 23 патронташа, 33 шинели, 31 седло, уздечки, мундиры и т.п. Сгорело 36 домов, угнано 133 лошади, 393 голов рогатого скота, 1547 овец, сожжены сено и хлеба. Общий ущерб составил 16600 руб., эту сумму войсковое правление пыталось взыскать с кенесаринцев вплоть до 1853 г., ежегодно направляя жалобы в Пограничную комиссию... При нападении убито 7 чел., из них трое сгорели при пожаре, взяты в плен 18 мужчин и 8 женщин, ранены двое. У казаков после ухода кенесаринцев осталось всего 6 овец.
В планы Кенесары входило нападение на все укрепления Новой линии от станицы Наследницкой до Орской крепости, к Императорской подступал с отрядами Жеке-батыр, Наурызбай, Ержан Саржанов и другие военачальники хана тревожили кордонную стражу. Военный губернатор Обручев распорядился всю линию держать “в предосторожности от внезапного нападения”; кордонную стражу перевести со Старой на Новую линию; собрать резервы: в станице Императорской и Наследницкой - по 120 казаков, в Кон-стантиновской -126, Николаевской - 84 казака. К 26 августа в Орске собрать 50 чел. пехоты, 200 оренбургских и 100 казаков - башкир, одно орудие, с 20-дневным запасом продовольствия и выступить в степь 27 августа под командованием наказного атамана Геке.
20 августа находившиеся в степи сибирский отряд генерал-майора Жем-чужникова и оренбургский отряд полковника Дуниковского соединились у устья реки Талдык при впадении в Иргиз. Для преследования Кенесары был сформирован воинский отряд из 280 оренбургских и 170 сибирских казаков с двумя легкими орудиями. Этот отряд 24 августа достиг верховья Эмбы, но хан быстро ушел вниз по реке, где его невозможно было догнать. Казаки, сделав за 10 суток 500-верстный переход, окончательно истощили лошадей, поэтому Жемчужников вернулся к Шет-Иргизу, оттуда направился в Улы-тау, а Дуниковский выступил к линии и 15 сентября прибыл в Орск. Так провалилась попытка наказать Кенесары за нападение на Новую линию.
23 сентября из Орской крепости в степь выступил усиленный отряд подполковника Ковалевского, состоявший из 60 стрелков и одного обер-офицера N 4 линейного батальона при двух орудиях, 200 казаков, 12 урядников и 5 обер-офицеров Оренбургского войска, 100 башкир-казаков 9-го кантона в сопровождении транспортной команды на местных казахов. 29 сентября, когда Ковалевский находился у устья р. Ток-Бутак при впадении в Орь, поступило сообщение от султана-правителя Арслана Джантюрина, что хан стоит у Шет-Иргиза при речке Каинлы, в ур. Мын-аулие. Ковалевский двинулся туда и 3 октября прибыл к р. Каинлы, где его встретили конные массы восставших, которые избегали открытого отражения, отступали, с разных сторон окружая карателей. Ковалевский, видя невозможность навязать им бой, решил унести ноги подобру-поздорову и 9 октября направился обратно в Орск.
Таким образом, в течение 1844 г. против Кенесары действовали: сибирский отряд генерал-майора Жемчужникова, оренбургские отряды полковников Геке и Дуниковского, подполковника Ковалевского, войскового старшины Лебедева при поддержке дружин султанов-правителей Баймухаммеда Айчувакова, Арслана и Ахмеда Джантюриных, которые с разных сторон пытались взять в клещи восставших и уничтожить. В военных действиях участвовали пехотные части оренбургских батальонов, военно-казачья и гарнизонная артиллерия. Тем не менее, хан не потерпел ни одного поражения, напротив, разгромил авангард Дуниковского и осаждал Новую линию, что говорит о его высоком воинском искусстве как непревзойденном стратеге и тактике степной войны, талантливом полководце чингисхановской школы.
Оренбургское казачество активно участвовало и в борьбе с антиколониальными выступлениями батыра Есета Кутебарова в 1855-1858 гг., протестовавшего против насильственного привлечения казахов к завоевательным операциям царской России в Средней Азии, в частности, к походу на Ак-Мечеть. Власти решили наказать его, и летом 1855 г. султан-правитель средней части Арслан Джантюрин во главе отряда из 80 оренбургских казаков и собственной дружины выступил в степь. Есет встретил их в верховьях Илека и внезапно напал на карателей. Казаки сумели отбиться и вернуться на линию, а “султан и некоторые ордынцы были злодейски умерщвлены”. Один казак был захвачен в плен, где и умер. Для наказания Есета и сбора кибиточ-ной подати были направлены подполковник Дерышев и султан-правитель западной части подполковник Мухаммедгали Таукин, которые захватили главных сторонников батыра. Из них Бекназара Даутова Оренбургский военный губернатор Перовский приговорил к наказанию шпицрутенами, пропустив сквозь строй в 200 чел. три раза, а 80-летнего Майдоса Айткузина к высылке в Сибирь. Остальные были посажены в тюрьму Орской крепости.
Летом 1856 г. пограничными властями была организована карательная экспедиция для поимки Есета. Как и в период борьбы с Кенесары Касымовым, в ней участвовали комбинированные силы оренбургских казаков и дружины султанов-правителей западной и средней частей Младшего жуза. В июле-августе отряд из 300 оренбургских казаков, которыми командовал подполковник Плотников, расположился у оз. Шошка-коль и предполагал действовать на аулы восставших с трех сторон: от полуострова Куланды у Аральского моря, с урочища Кошкар-Ата и от гор Джал-тау, чтобы взять в кольцо пески Сам-Матай, где находился Есет с верными ему аулами адаевцев и чумышлы-табынцами. Отряд М. Таукина с преданными ему 200 казаками должен был с Эмбы передвинуться кур. Кайдаул для совместных действий с Плотниковым, хотя султан и возражал против его плана, считая, что казачьи кони будут изнурены в длительных переходах и Есет сумеет ускользнуть. Он в это время кочевал в песках Большие Барсуки и, узнав о выходе карателей, ушел к колодцу Каратай у моря, а затем на Усть-урт, к колодцу Сам-Сурат, южнее Матая. Есет предусмотрительно завалил все колодцы и расставил лазутчиков по всем направлениям. Одновременно батыр направил два письма султану-правителю средней части подполковнику Мухаммеджану Баймухаммедову, где писал о своей невиновности, раскаянии в поступках и прислал своего сына Назара и батыра Панбекета Саркебаева, которые были задержаны до окончания похода, как заложники.
В середине августа Есет с аулом из пяти кибиток стоял на западной оконечности песков Асмантай-Матай, рассредоточив аулы по разным местам и выставив караулы. После соединения отрядов Плотникова и Баймухамедова у Эмбенского укрепления они решили составить летучий отряд из 400 казаков и 150 джигитов султана с 15-дневным запасом продовольствия и 15 августа выступить на поиски Есета, взяв движение на урочище Оймауыт. Там разделиться на три партии; первая из 100 казаков и 50 джигитов пойдет прямо на Есета на Асмантай-Матай; вторая из 200 казаков и 50 джигитов пойдет правее; а третья из 100 казаков и 50 джигитов выступит левее центральной колонны, чтобы отрезать батыру пути отступления. Пехотная команда, три орудия и 100 казаков следуют на Шошка-коль и р. Чаган, где ожидают возвращения летучих команд.
Действуя по этому плану, отряды карателей 17 августа прибыли в Ойма-уыт. Отсюда отряд Плотникова из 200 казаков и 100 джигитов направился к кочевьям Есета через совершенно безводные и бесплодные места, где их никак не ожидали лазутчики Есета, так как “никто из киргиз не могли думать, чтобы по такому месту могли переходить Русские отряды и потому нельзя ожидать”. Отряд двигался только ночами, а днем имел остановку. Второй отряд 19 августа вышел к пескам Асмантай-Матай, сотник Д. Баймухаммедов с 75 казаками и 20 джигитами пришел в самый центр песков, но оказалось, что Есет накануне вечером, завалив колодцы падалью, ушел на юг, в сторону моря и пределов Хивы. Жара, нехватка, усталость лошадей не позволили карателям преследовать аулы Есета, 22 августа сделали привал и 25 августа отправились в обратный путь к р. Чаган, где произошло соединение всех отрядов.
В ходе операции казаки имели несколько стычек с лазутчиками Есета, подпоручик Алексеев и хорунжий Новокрещенов разорили “гнездо разбойников и воров” на реке Арыс-Бури и захватили 17 приверженцев батыра. На обратном пути в укрепление Уральское отряд Алексеева из 25 казаков и 150 джигитов султана Баймухаммедова в песках Большие Барсуки разгромил аул “разбойника Ерназара Кенжалина”, убив 8, захватив 11 чел., в т.ч. и самого батыра с ближайшими сподвижниками, угнав 350 лошадей, 200 верблюдов, 500 овец и 40 голов рогатого скота. Баймухаммедов даже завернул на полуостров Куланды и Кок-Арал, где никогда не бывали царские отряды, и 11 сентября разбил “притон разбойников” Баки Тебенева и Ужау Куйтаева, которые не платили подать, громили караваны и не подчинялись султану-пра-вителю. Взыскав с них налог за два года в 99 руб.серебром, отобрав скот и взяв заложников, каратели 21 сентября вернулись к р. Иргиз, откуда начался их карательный набег. Задержанные содержались при Оренбургском ордо-нанс-гаузе, наказаны 150 ударами розог, высланы в Сибирь, некоторые были отпущены обратно в степь.
В 1857 г. оренбургские власти организовали новые экспедиции против непокорного батыра. Его сторонниками признавались все аулы, кочующие “по ту сторону реки Эмбы”, о чем их известил султан-правитель М. Баймухаммедов. В конце лета - начале осени против батыра выступили карательный отряд подполковника Бородина с 300 уральских казаков и сводный отряд оренбургских казаков подполковника Плотникова. Бородин разорил мирные аулы сторонников Есета в песках Сам на протяжении 500 верст, “нанес им ощутительное поражение”, убив 150 чел. Казаки вначале дали залп из орудий и, посеяв панику, обратили казахов в бегство. Каратель докладывал, что “казаки действовали преимущественно пиками и по ловкости и росто-ропности своей легко поражали, не допуская до себя ударов”. Плотников разбил аул приверженцев Есета Койбагара Жусупова и в кандалах доставил в Оренбург. Уральский отряд 3 октября вернулся в Калмыковскую крепость, а оренбургский - 17 октября в Орскую. Есет был загнан ими к западному берегу Аральского моря. Захваченный скот продали с аукциона в возмещение расходов на поиски в степи.
Новый оренбургский военный губернатор Катенин в письме военному министру России от 27 октября сообщил, что убедился “в трудности и почти невозможности захватить Кутебарова на Усть-урге нашими отрядами, как бы они не были надежны и многочисленны...”, поэтому решил привлечь его на сторону России объявлением прощения и амнистии в случае его покорности. В июне 1858 г. на р. Эмба произошла их личная встреча, после которой Есет и его приверженцы получили возможность мирной жизни в своих кочевьях и зимовках.
Оренбургское казачье войско принимало самое активное участие в завоевании Средней Азии, не было ни одной военной кампании, где бы ни были казаки-оренбуржцы. Первый такой поход состоялся зимой 1839-1840 гг. против Хивинского ханства под начальством оренбургского губернатора В.А. Перовского. Однако экспедиция, стоившая казне многие миллионы рублей, в т.ч. и из сумм кибиточного сбора, оказалась крайне неудачной, войска не дошли даже до границ Хивы. В состав отряда вошли вместе с линейными пехотными батальонами два полка уральских и один полк оренбургских казаков, 22 орудия, всего 5 тыс.чел. Сильные морозы, степные бураны, глубокие снежные заносы, отсутствие топлива, большие потери умершими и больными солдатами сорвали поход, К тому же хивинский хан выслал навстречу русским свежее 7-тысячное войско. 1 февраля 1840 г. Перовский отдал приказ о возвращении на линию, отступление было таким же бедственным, как и наступление. Лучше всех зимний поход перенесли уральские и оренбургские казаки, привыкшие к дальним степным переходам. В апреле остатки экспедиционного корпуса бесславно вернулись в Оренбург.
В 1853 году на Сыр-Дарье были основаны форт № 1 (Казалы) и форт № 2 (Кармакчи) для продвижения на юг, к Ташкенту. Переселенным сюда казакам предоставлялись лучшие поливные земли, арыки и сенокосы. Все это вызывало недовольство казахов, но они были вынуждены терпеть, надеясь на помощь России в освобождении от кокандского и хивинского гнета.
После строительства Раимского укрепления казахи укрывались у ее стен от узбекских захватчиков. Но и здесь их не оставляли в покое. В августе 1847 года 2-тысячный отряд хивинцев разграбил казахские аулы, вырезал стариков, увел женщин, а младенцев разбросали по степи на съедение хищникам. В ноябре снова появились у Раима, но бежали от русского отряда. В марте 1848 года 1,5-тысячный отряд хивинцев снова переправился на правый берег Сыра и начал грабеж мирного населения. 300 туркмен-иомудов напали на Раимское укрепление, но бежали от русских войск. В 1850 году ак-мечетский бек угнал у казахов 26 тыс. голов скота, а в другой раз - 30 тыс. голов. В 1851 году кокандцы снова угнали у казахов 70 тыс. голов скота. Начальник Раимского укрепления майор Энгман прогнал их и захватил укрепление Кош-корган.
Поэтому сыр-дарьинские казахи оказали большую помощь экспедиционному корпусу Перовского, выступившего летом 1853 г. для завоевания кокандских крепостей Ак-Мечеть, Джулек, Кош-Корган и других.
Ак-Мечеть представляла из себя четырехугольную крепость с 8 башнями, сложенными из сырцового кирпича. Стены высотой от 4 до 4,5 саженей, ров с водой шириной в две сажени и глубиной до 10 футов. Гарнизон состоял из 400 чел. с тремя орудиями и крепостными ружьями с большим запасом пороха.
Русский отряд состоял из семи линейных батальонов, двух сотен уральских и нескольких полков оренбургских казаков, полусотни башкир при 3 орудиях, 5 мортирах и 8 единорогах, всего 2500 чел. Им помогали 150 казахских добровольцев. Перовский прибыл под Ак-Мечеть с первой колонной войск 2 июля и расположился лагерем на берегу реки в 600 саж. от крепости, 6 июля пришли все войска, пароходы Аральской военной флотилии. С 8 июля начался артиллерийский и ракетный обстрел крепости, казаки генерал-майора Падурова несли в это время сторожевую охрану со стороны Туркестана и Ташкента. На рассвете 28 июля подземной миной были взорваны крепостные стены и начался штурм крепости, кокандцы отбили два приступа, третий штурм увенчался успехом. Потери кокандцев составили 230 чел., русские потеряли 9 чел. убитыми и 39 ранеными. Была также взята крепость Джулек и взорвана, гарнизон Кумыш-коргана истреблен местными казахами. Гарнизоны фортов № 1 и 2 были усилены пехотными ротами и командами казаков, 5 августа Перовский с частью войск отбыл обратно в Оренбург.
Хищные кокандцы, однако, не оставляли попыток вернуть Ак-Мечеть. В августе во главе 7 - тысячного отряда прибыл комендант гарнизона Ташкента Сабдан-ходжа. В местности Кум-суат, при переправе через Бир-казан 225 казаков уральского войскового старшины Бородина и отряды батыра Бухар-бая встретили их, бой длился весь день, и кокайдцы отступили. В декабре у стен форта снова появился 12 - тысячный отряД кокандцев при 17 орудиях, осада крепости длилась три дня. На четвертый из форта вышел отряд майора Шкупы из 550 человек с 4 орудиями и 2 ракетными станками. Кокандцы были разбиты и бежали с поля боя, бросив орудия и порох. Ак-Мечеть (переименованная в форт Перовск) окончательно вошла в состав Российской империи.
В декабре 1856 года началось восстание сыр-дарьинских казахов рода шекты во главе с известным батыром и бием Жанходжой Нурмухамедовым. Главной причиной явилось массовое изъятие земель, принудительное привлечение казахов на крепостные работы, различные притеснения и поборы. Это признавали и царские власти: “В окрестностях Казалинского форта отвращают киргизов от земледелия придирки к ним и казачья жадность... они готовы захватить у них все пространство, удобное для землепашества; придирки и жадность в 1856 году и послужили главным поводом к восстанию туземного населения”.
Комендант форта № 1 майор Булатов в декабре 1856 г. доложил оренбургскому военному губернатору о причинах восстания и принятых им мерах совместно с начальником Аральской военной флотилии капитаном 2-го ранга Бутаковым: по форту объявлены строжайшие меры военной предосторожности; конвой при казачьем табуне усилен до 50 казаков; казачий резерв при форте увеличен также до 100 казаков и из этой сотни высылались разъезды в окрестности; приготовлена конная артиллерия для выступления в степь; приведен в порядок крепостной вал с барбетами и поставлены орудия; на берегу Сыр-Дарьи для охраны казенного резерва и склада поставлена батарея с пикетом; вооружен пароход “Перовский” для действий с реки против повстанцев.
3 января 1857 г. 3-тысячное ополчение Жанходжи осадило форт и пыталось захватить его. На помощь, из Перовска выступил командующий линией генерал-майор Фитингоф во главе экспедиционного карательного отряда из 300 оренбургских казаков, 320 чел. пехоты с тремя пушками и двумя ракетными станками. Решающие сражения происходили 9-10 января в долине Арыкбалык. Смелые казахские джигиты выдержали все удары противника, сами не раз переходили в атаки. Но силы были неравны, исход боя решила артиллерия. Жанходжа был вынужден отступить. Каратели разграбили аулы восставших, только скота было захвачено более 24 тыс. голов. Жанходжа позже погиб от рук своих недоброжелателей.
Подавив в своем тылу восстания Есета Котебарова и Джанходжи Нурмухаммедова, царская Россия развязала себе руки для реализации агрессивных планов в Средней Азии. Перед решающим “броском на юг” власти приняли меры по военному обустройству новой Сыр-Дарьинской военной линии и усилению в них воинских гарнизонов. На 315- верстном пути между фортами № 1 и Перовск было открыто семь новых пикетов на расстоянии 30-40 в. друг от друга, на возвышенных и недоступных для атаки местах. “Секретная записка об устройстве пикетной дороги и почтового сообщения по Сыр-Дарьинской линии” содержала подробное топографическое описание местности, Общее положение о дороге и Правила несения службы. На каждом пикете находилось по 20-25 казаков. Гарнизон форта № 1, например, насчитывал почти тысячу чел., в т.ч. один полубатальон пехоты (561 штыков), базу Аральской флотилии (150 чел.), артиллерию (22 артиллериста и 68 чел. прислуги), 284 казаков. Часть их направлялась на боевое охранение форта № 2 Кармакчи.
Войска Отдельного Оренбургского корпуса (линейные батальоны, казаки, конно-казачья и крепостная артиллерия, транспорт) перебрасывались четырьмя комбинированными эшелонами по Орско-Казалинскому тракту через укрепления Карабутак-Иргиз-Казалинск-Перовск, часть - на судах Аральской флотилии. Для транспортных нужд русской армии, как всегда, у местного населения реквизировались верблюды (около 5 руб. серебром за каждого), эта миссия возлагалась на начальника правого фланга Сыр-Дарьинской линии, зав. туземным населением этого же фланга и дистанционных начальников.
После взятия Ак-Мечети оренбургские казаки во главе с атаманом Падуровым захватили кокандскую крепость Джулек. В 1856 г. Фитингоф с 200 чел. пехоты, 300 казаками, 3 орудиями и 3 ракетными станками занял хивинскую крепость Ходжи-Нияз на Куан-Дарье. В 1861 г. новый командующий Сыр-Дарьинской военной линией генерал Дебу с тысячным экспедиционным корпусом при 9 орудиях и 3 ракетных станках захватил кокандскую крепость Жана-Корган, а в следующем году - укрепление Дин-Корган, приблизившись к Туркестану. В 1864 г. сильный отряд полковника Веревкина (4 роты, две сотни казаков, 10 орудий, 6 мортир и два ракетных станка) после штурма занял Туркестан, где произошло соединение оренбургского и сибирского отряда полковника Черняева. Сотня оренбургских казаков в составе его сводного отряда 19 сентября заняла Сайрам, а 22 сентября после мощного артиллерийского обстрела штурмом захватила Шымкент. Летом 1865 г. русскими войсками был взят и Ташкент, открыв дорогу в глубь Средней Азии.
В 1866-1868 гг. оренбургское казачество активно участвует в боях и взятии Бухары, Джизака, Самарканда и Ура-тюбе. Во время военных действий в Бухарском эмирате произошло столкновение русских войск с отрядом сына Кенесары Касымова султаном Садыком Кенесариным, воевавшим на стороне эмира. В мае 1862 г. Садык с 2-тысячным отрядом появился на левом берегу Жана- Дарьи, у ур. Ширик-Рабат для нападения на Сыр-Дарьинс-кую линию. Из форта № 1 вышел есаул Анчаков с 70 казаками при двух ракетных станках для преграждения пути Садыку. У колодца Сары-булак его отряд был окружен Садыком и три дня находился в осаде, без воды, под палящим солнцем, отбивая атаки нападавших. Казаки потеряли 8 чел. убитыми, 5 ранеными, большую часть лошадей и верблюдов. Садык, оставив 200 человек, пошел на Жана-Дарью для нападения на линию. Одновременно в тылу русских войск произошло нападение 50 казахов, вооруженных топорами и вилами, на почтовую станцию Ельшибай. Для отражения нападения из Перовска вышел сотник Иванов с 15 казаками, затем на помощь им отправились отряды сотника Ладыженского и подполковника Михайлова.
Осенью на линии появились слухи, что Садык снова угрожает нападениями и грабежами верных России казахских аулов на Жана-Дарье. Из форта № Гнавстречу ему вышел штабс-капитан Устимович с ротой стрелков, 10 казаками при двух ракетных станках. Находившийся с ним урядник Суханов при поиске садыковцев ограбил мирных казахов-шомекеевцев, отняв у них 1800 овец, 95 верблюдов и 182 лошади. По приказанию военного губернатора Сыр-Дарвинской области он был отдан следственной комиссии по этому делу. Тем не менее произвол продолжался. Подполковник Михайлов выслал отряд из 25 казаков с урядником для реквизиции верблюдов у казахов якобы за поддержку Садыка Кенесарина. И это решение было отменено властями из Ташкента как беззаконное, и верблюды возвращены хозяевам.
В 1873 г. 12 отдельных сотен и одна батарея Оренбургского казачьего войска под командованием генерал-майора Веревкина в составе Туркестанского отряда генерал-губернатора Кауфмана участвовали в занятии Хивы. В 1875-1876 гг. 4-й Сводный Оренбургско-Уральский полк участвовал в завоевании Кокандского ханства, во время ожесточенного боя у кишлака Махрам две сотни казаков изрубили пятитысячный отряд кокандцев. 6-й оренбургский казачий полк воевал с афганцами даже на Памире. В 1880-1881 гг. шесть сотен 5-го Оренбургского полка и один ракетный взвод участвовали в завоевании Туркмении, причем в конном строю прошли от Оренбурга через безводное плато Усть-урт до Красноводска, сквозь пески, пустыни и горы, преодолев почти 3 тыс. верст трудного пути. Казаки в составе экспедиционного корпуса “белого генерала” Скобелева принимали участие в покорении оазиса Ахал-теке и штурме крепости Геок-тепе.
О заслугах Оренбургского казачьего войска перед царизмом свидетельствуют свыше 50 знамен и боевых значков, врученных в разное время за участие в войнах России в Европе, на Балканах, Кавказе, Туркестане и других местах. Среди них Большое и Малое войсковые знамена, знамя Ермака, боевые знамена за взятие разных городов, значки, серебряные трубы за покорение Кокандского и Хивинского ханств, Бухарского эмирата, завоевание Туркмении.
Хотя царские историки и утверждали, что только с покорением Хивы, Бухары и Коканда “киргизский край мог сделаться русским не по имени, а в действительности”, и в глубоком тылу казахи-повстанцы продолжали вести партизанскую войну, о чем говорят архивные документы.
Например, в июле 1862 г. на казачий отряд из 74 человек, следовавший из Оренбургского укрепления в ст. Николаевскую, на ночлеге у р. Кабырга ночью было совершено нападение казахами кыпчакского рода и угнано 17 лошадей. Преследование не дало успеха, они ушли в сторону Сары-Тургая. Следствие установило, что нападение совершили туленгуты султана Кош-карбая Саржанова, родственника Кенесары Касымова, кочевавшего между Улытау и Кишитау, реками Тургай и Джиланчик. Арестованные по этому делу Дулат Салдинов и Кусеп Джалпаков военно-полевым судом были приговорены к расстрелу. Решение суда утвердил Оренбургский военный губернатор Безак, разославший на места циркуляр с указанием “растолковать самым внятным образом о том строгом наказании, какому подвергнутся по закону виновные...”. Летом 1864 г. казахи часто нападали на казаков на тракте Оренбург-Илецкая Защита, а в ночь на 30 июля убили казака отряда Благословенного Моисея Кереннова, избили двух казаков и угнали скот. Наказной атаман войска доносил в Оренбург, что с августа 1863 по август 1864 года казахами совершено на казаков 11 нападений и угнано 329 лошадей.
Оренбургское казачество активно привлекалось и для подавления народных волнений, связанных с введением “Временного положения об управлении в степных областях” от 21 октября 1868 года, которое значительно ущемляло казахское население в землепользовании.
Летом 1869 года начались нападения на пограничную линию, угон лошадей с Орско-Казалинского тракта, недопущение в степь правительственных комиссий. Восстание возглавили султан Хангали Арсланов, шектинец Азберген Мунайтпасов и мулла Досов, люди “очень умные, предприимчивые и энергичные”.
По распоряжению военного министра в конце июня в степь выступила карательная экспедиция в составе 28 сотен казаков, 4 рот пехоты с 6 орудиями. Вся Оренбургская линия была приведена в готовность. При впадении степной речки Каргалы в Илек началось сооружение нового укрепления Актобе. Восставшие казахские аулы сосредоточились в районе рек Эмба, Хобда, Уил и Киил, ожидая помощь от хивинского хана, но она так и не пришла. Силы были неравны, и к ноябрю восстание было подавлено, многие повстанцы погибли, уцелевшие отошли на юг, к Хиве.
Таким образом, оренбургские казаки, как отмечал историк войска А. Мякутин, “явившись первыми порубежными насельниками и верными стражами Оренбургского края, оказали Русскому государству чрезвычайно ценные и навеки не забываемые услуги при расширении восточных пределов его и водворении порядка в приуральской окраине”. Понятно, что “расширение... и водворение...” осуществлялось за счет покорения и истребления местных народов, вытеснения их с исконно занимаемых земель и территорий. С этой точки зрения “заслуги” казаков действительно были “бесценны”.
Последний раз оренбургское казачество было использовано царизмом для борьбы с национально-освободительным восстанием 1916 года. Это был стихийный народный взрыв против векового гнета, жестокой системы самодержавия, военно-империалистической экспансии и казачьей колонизации края, против царского террора мирного населения, интенсификации его эксплуатации, в т.ч. и живой силы, в условиях первой мировой войны. Царский же указ от 25 июня 1916 г. о призыве инородцев на тыловые работы был лишь закономерным и логическим выражением всей предшествующей колонизаторской политики царской России в регионе, опиравшейся на солдатские штыки и казачьи шашки оккупационной армии.
В Тургайском уезде во главе восставших встал популярный среди простого народа Амангельды Иманов, внук сподвижника Кенесары Касымова батыра Имана. Численность повстанческих отрядов в момент наивысшего подъема достигала почти 50 тыс. человек. Они были хорошо организованы, дисциплинированы и обучены, многовековая борьба с угнетателями не прошла для народа даром, он тоже научился воевать со своими извечными врагами. Не случайно военный губернатор Тургайской области Эверсман считал, что для подавления восстания “ввиду необыкновенной подвижности кочевников, необозримых во многих местах малодоступных пространств тургайских...” понадобится “масса времени, значительное количество войска, притом, без гарантии на полный успех”.
Одним из моральных эффектов всенародного движения было пробуждение национального самосознания и чувства человеческого достоинства, люди изживали былую забитость и боязнь властей, покорность перед судьбой, воспряли духом. Как отмечал русский очевидец восстания, “киргизы начали смелее обращаться к русским, как равные к равным”. Повстанцы показывали чудеса героизма и храбрости, беспредельной любви к родной земле, которую защищали до последней капли крови. Каратели же, напротив, в бессильной злобе целиком уничтожали аулы, свирепствовали, расхищали имущество восставших, распространяли слухи о “геройских подвигах славного царского воинства”.
Документы рассказывают, что однажды три казака напали на одного казаха. Увидев погоню, он спешился и занял боевую позицию. Первый казак разлетелся на него, но он топориком перебил клинок шашки, направленную на него пику второго казака перерубил, а третьего чуть было совсем не зарубил. Не справившись с ним втроем в рукопашном бою, казаки стали стрелять и прострелили живот, а затем “кололи его и резали”. Казаки нарочно не стали его приканчивать, “пусть помучится в степи”. Когда казаки ехали обратно, казах был еще живой и просил его убить. Казаки же сняли с него сапоги, лисью шубу, “словом, раздели донага и бросили на снег”.
Для подавления восстания штаб Казанского военного округа сосредоточил только в Тургайском уезде громадные воинские силы. Помимо 17 рот пехоты, было вызвано из других войск и сформировано из казаков запасного разряда 19 сотен и эскадронов. Они вошли: шесть маршевых эскадронов 1-го запасного кавалерийского полка - в один полк кавалерии; шесть оренбургских запасных особых сотен - во второй полк; четыре особых Донских сотни, 5-я и 6-я особые Уральские сотни, одна Астраханская особая сотня - в третий конный полк. Все полки были сведены в кавалерийскую бригаду. Им придавались 14 орудий и 17 пулеметов. Как отмечал тургайский губернатор, “казачьи сотни без пулеметов и орудий сделать ничего не могут, ввиду огромного числа вооруженных киргиз... притом в глубине обширных безводных степей...”. Новым в тактике карателей стало использование автомобилей для преследования повстанцев и аэропланов для разведки.
Казачьи отделения входили и в состав даже двух подвижных поездных составов, сформированных на ст. Эмба и Саксаульская для охраны от нападений повстанцев стратегически важной железной дороги Оренбург-Ташкент. На станцию Челкар была направлена одна сотня 4-го Оренбургского казачьего полка, на ст. Казалинск - также одна сотня казаков при 4-х орудиях и 2-х пулеметах. В уездном городе Тургае находилось 100 солдат и 200 казаков, в Иргизе - 100 казаков 1-й запасной оренбургской сотни, туда же из Оренбурга было направлено еще 100 казаков с одним пулеметом.
19 октября у оз. Кожекуль в 70 в. от Иргиза произошло столкновение между 50 казаками 1 -й запасной оренбургской сотни и восставшими казахами в числе 2,5 тыс. человек, вооруженных пиками, секирами, кетменями, шашками и ружьями. Казаки были окружены повстанцами, спешились и отбили нападение. Повстанцы целый день держали в осаде казаков и лишь к вечеру отошли в степь.
Активно участвовала в борьбе с восставшими 97-я Донская особая казачья сотня, направленная командующим Казанским военным округом в распоряжение тургайского военного губернатора. Сотня насчитывала два обер-офицера, 130 казаков и урядников и представляла из себя боеспособную воинскую часть. 6 октября сотня выступила походным порядком на Тургай и 21 октября у оз. Татыр встретила 4-тысячное ополчение повстанцев с пиками и ружьями. Бой начался в 12 час. дня и длился четыре часа. Казаки в пешем строю отражали беспорядочные атаки восставших, беспрерывно ведя сильный винтовочный огонь. Когда осталось всего 28 патронов на каждого казака, командир сотни направил один взвод во фланг наступавших, другому взводу приказал вести винтовочный огонь во фронт повстанцев, чем привел их в замешательство. По команде “Шашки!” сотня села на коней и бросилась в атаку, рассеяв казахов. В бою каратели потеряли три человека убитыми, восставшие - “до 300 чел. - подсчета не было”, отмечалось в донесении тур-гайского уездного начальника Николаю II.
Командующий Казанским военным округом Сандецкий, получив телеграмму тургайского военного губернатора об этом сражении, выразил неудовольствие наказному атаману Оренбургского казачьего войска тем, что сотня весь день только оборонялась и не сумела разбить повстанцев, признав действия казаков “крайне нерешительными”. Он писал, что “одна сотня казаков при энергичных действиях без труда может привести к полной покорности несколько тысяч плохо вооруженных и неорганизованных киргизов”.
Для помощи осажденному повстанцами Тургаю в Оренбурге была сформирована карательная экспедиция под командованием генерал-лейтенанта Лаврентьева в составе четырех рот пехоты, 4-го Исетско-Ставропольского казачьего полка, 1 -й и 2-й Оренбургских запасных казачьих сотен, 86-й и 97-й Донских особых сотен, взвода 1-й батареи и 3-й запасной артиллерийской бригады с пулеметной командой, 10 грузовиками, одним автомобилем-мастерской, двумя легкими аэропланами, радиотелеграфными станциями и полевым телеграфом. Для быстроты движения пехоту предполагалось посадить на грузовые автомобили. Как видим, каратели были вооружены по последнему слову военной техники, применяли уже тогда тактику выжженой земли и массового террора, задолго до немецко-фашистских захватчиков. Так, 2 ноября 1916 г. начальник штаба Казанского ВО телеграфировал Лаврентьеву: “Командующий войсками приказал в действиях против киргиз быть беспощадным. Войска должны не отстреливаться только, а разбить киргиз”. Казахи же, как и в восстаниях XIX в., имели численное превосходство, но, будучи хуже вооружены, слабее организованы, избегали прямых столкновений, предпочитали вести партизанскую войну, имели прекрасную разведку, нападали мелкими отрядами с разных направлений, окружали с флангов, заходили в тыл, сжигали на пути отряда зимовки с запасами фуража, забрасывали колодцы, разрушали мосты, уничтожали почтовые станции и т.п. И это единственно правильная и с военной точки зрения наиболее целесообразная тактика военных действий полностью оправдала себя. Хотя повстанцы и несли большие людские потери (впрочем, все документы о восстании принадлежат царскому военному командованию, которые, как правило, занижали собственные потери и преувеличивали потери восставших), движение в Тургайском уезде не было разгромлено, как в свое время и движение Кенесары Касымова на том же театре военных действий. Даже царские генералы были вынуждены признавать возросший уровень боевого мастерства и военного искусства повстанцев. Так, командующий Казанским ВО Сандецкий телеграфировал начальнику Генерального штаба Аверьянову, что “киргизы приняли военный строй, колонны идут уступами, атакуют лавой; на отдыхе охраняются заставами и разъездами, высылаемыми за 25 верст”. Лаврентьев же с удивлением отмечал, что после боя “всех убитых и раненых киргизы успели подобрать, проявляя при этом крайнюю подвижность и быстроту передвижения...” Сандецкий пришел к неутешительному выводу, что “на умиротворение края потребуется не менее 1-2 годов.., необходимо готовиться к систематической длительной кампании, дать сразу достаточные, правильно организованные силы и широко обставить всеми техническими средствами”. Военные действия продолжались и после Февральской революции.
Накануне Октябрьской революции в составе Оренбургского войска насчитывалось 533 тыс. человек, ему принадлежало более 7,4 млн. десятин земли, душевой надел равнялся от 17 до 32 десятин. В строю находились: одна гвардейская конная сотня, 18 конных полков, один отдельный конный дивизион, четыре отдельных и 35 особых конных сотен, девять конвойных конных полусотен, три конно-артиллерийских дивизиона, две отдельные конноартиллерийские батареи и запасные части: три конных полка, одна пешая сотня, одна гвардейская конная полусотня и одна конно-артиллерийская батарея (всего 30 тыс. человек). Войско состояло из трех военных отделов и включало в себя 61 станицу.
Кулацко-офицерская верхушка Оренбургского казачества враждебно встретила революцию, в ноябре 1918 года в рядах белоказаков находилось 11400 человек. В результате идеологической обработки, запугивания и террора немалая часть казаков-середняков также примкнула к ним. Все белоказачьи части были сведены в Отдельную Оренбургскую казачью армию, а позднее в Юго-Западную казачью армию генерала Дутова. Оренбургские белоказаки запятнали себя кровавыми расправами над населением области. Так, 4 апреля 1918 года отряд сотника Лукина неожиданно ворвался в форштат Оренбурга и захватил казармы, зверски изрубив 128 солдат и красноармейцев, не пощадив женщин и детей.
Под влиянием поражений на фронте и успехов Красной Армии началось разложение белоказаков, массовый переход их на сторону Советской власти.15 из 20 казачьих полков были настроены революционно, Оренбургская казачья армия была в итоге расформирована самим белым командованием. В декабре 1919 года у атамана Дутова осталось всего 500 казаков, с остатками своей армии он бежал в Китай, где и был убит 6 февраля 1921 года. В 1920 году Оренбургское казачье войско было ликвидировано.
При подготовке к образованию Казахской АССР в 1919-1920 гг. встретились немалые осложнения в вопросе включения Оренбургской губернии в ее состав, выразившиеся в великодержавно-шовинистической позиции ряда руководящих работников. Так, председатель губисполкома А. А. Коростелев, член Оренбургского ВРК И.Д. Мартынов с группой сторонников на совещании 10 сентября 1919г. выступили против вхождения Оренбурга в Казахскую республику, предложили территорию с русским населением от Уральской губернии и Актюбинского уезда присоединить в Оренбургу, а правительство “Киркрая установить в глубине Киргизии”. Председатель Оренбургского губкома партии И.А. Акулов, член губкомаИ.Д. Каширин, председатель Казревкома С.С. Пестковский и другие выступили против их взглядов. На совещании 20 сентября с участием М. И. Калинина эти предложения были отвергнуты3. С 1920 по 1925 год Оренбургская губерния входила в состав Казахской АССР, а город Оренбург являлся первой столицей нашей республики.
Такова история Оренбургского казачьего войска, почти в течение двух веков как и Уральского, бывшего верным жандармом самодержавия на северо-западных границах казахской степи, принимавшего самое деятельное участие в завоевании, колонизации и насильственном отторжении от Казахстана значительной части территории, в подавлении в течение 75 лет (1783-1858 гг.) народно-освободительных движений и восстаний, в завоевании Южного Казахстана и Средней Азии.