ВТОРАЯ ГЛАВА. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ ПО ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПОЛИТИКИ ПЛАНОВОГО ОСЕДАНИЯ

Главная » От кочевья к социализму. М. Шаумян » ВТОРАЯ ГЛАВА. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ ПО ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПОЛИТИКИ ПЛАНОВОГО ОСЕДАНИЯ

ВТОРАЯ ГЛАВА. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ ПО ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПОЛИТИКИ ПЛАНОВОГО ОСЕДАНИЯ

Коммунистическая партия, последовательно осуществляя ленинский курс на социалистическую индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства, организовала наступление социализма по всему фронту. Страна, опираясь на прочный фундамент — тяжелую промышленность, приступила к социалистической реконструкции всего народного хозяйства.

К 1929 году в стране были достигнуты некоторые успехи в развитии социалистической индустрии. Социалистический сектор в крупной промышленности СССР давал 99,1 процента всей валовой продукции промышленности. Реконструкция шла не только по линии промышленности и транспорта, она еще более усиленными темпами развертывалась в области сельского хозяйства, которое стало получать необходимую технику. Создавалась материально-техническая база, обеспечивающая в конечном счете проведение массовой коллективизации.

К этому времени в стране началось массовое колхозное движение, подготовленное всем ходом исторического развития страны. Оно быстрыми темпами развертывалось, перерастая в ряде районов в сплошную коллективизацию. Эго означало, что в сельском хозяйстве страны начался глубочайший революционный переворот. Процесс этот проходил не стихийно, а осуществлялся сознательно, на основе марксистско-ленинского учения, по инициативе и под руководством Коммунистической партии, при активном участии широких масс трудового крестьянства.

Сплошная коллективизация представляла собой переход от мелкобуржуазного крестьянского хозяйства с его отсталой техникой к социалистическому коллективному хозяйству, основанному на машинном производстве, создающему все необходимые условия для неограниченного развития производительных сил.

Казахстан, являясь составной и неразрывной частью страны, тоже вступил в полосу социалистической реконструкции народного хозяйства. За 10—12 лет после Великой Октябрьской революции казахский народ под руководством Коммунистической партии осуществил целый ряд революционных преобразований как во всех областях общественной жизни, так и в экономике.

Сельское хозяйство из года в год получало все больше и больше техники для обработки почвы. Только в 1928 году Советское государство отпустило на кредитование колхозов Казахстана около 15 милилонов рублей, в 15 раз больше, чем в 1925 году. Почти 1 239 тысяч рублей поступило на приобретение сельскохозяйственных машин, 600 тысяч рублей на покупку рабочего скота и т. д. В начале 1929 года на колхозных полях работало 470 тракторов, тогда же было организовано 8 тракторных колонн, которые обрабатывали 16 тысяч гектаров посевной площади колхозов.

Большую роль в подготовке условий для перехода к массовой коллективизации деревни и аула имело оказание государством финансовой помощи колхозам и бедняцким крестьянским хозяйствам, предоставление им льгот по единому сельскохозяйственному налогу и самообложению.

Кооперация в руках диктатуры пролетариата представляла величайшее средство переделки мелкого крестьянского хозяйства и перевоспитания основных масс в духе социализма. Поэтому оказываемая помощь имела своей основной целью облегчить вступление бедноты в кооперативы. В 1925 году в республике был создан специальный фонд кооперирования бедноты, средства которого шли на финансирование маломощных крестьянских хозяйств, вступивших в колхозы. Только в 1928 году на эти цели было выделено из казахского краевого бюджета 120 тысяч рублей. Из 1 273 414 облагаемых хозяйств от единого сельскохозяйственного налога в 1928—1929 годах было освобождено 50,2 процента.

Материальная помощь не ограничивалась только этими формами. На основе директив XV съезда ВКП(б) аульно-деревенской бедноте в 1927—1929 годах предоставлялись большие льготы по линии снабжения сельскохозяйственными машинами, обеспечения семенными материалами, обслуживания в прокатных пунктах и ремонтных мастерских, по контрактации, землеустройству и т. д.

Среди этих форм материальной помощи бедноте особо следует отметить значение льготного снабжения сельскохозяйственными машинами и предоставление льгот по контрактации.

Помощь беднякам в снабжении сельскохозяйственными машинами выражалась в сроках пользования и в размерах кредитов, отпускаемых при реализации сельскохозяйственных машин и орудий, Сельскохозяйственные машины распределялись по установленной для Казахстана шкале кредитования. Так, в 1929—1930 годах по Акмолинскому округу 85 процентов техники было реализовано за счет предоставленного бедняцким хозяйствам кредита. Необходимо при этом отметить, что реализовывалась она преимущественно среди коллективизированной части крестьян.

Материальная и финансовая поддержка маломощным крестьянским хозяйствам, проведение в жизнь налоговой политики советского государства явились решающим условием, усилившим стремление мелких индивидуальных крестьянских хозяйств объединиться в колхозы.

Переход к сплошной коллективизации стал общей закономерностью всего колхозного движения многонационального советского крестьянства.. Но условия для проявления этой закономерности не везде были одинаковыми. Особенности экономики национальных республик, различная степень подготовленности крестьянских масс к коллективизации не могли не сказаться на формах колхозного строительства и темпах сплошной коллективизации.

Коммунистическая партия строго учитывала конкретные условия. 5 января 1930 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», которое в соответствии с местными условиями определяло практические задачи партийных и советских организаций в области колхозного строительства.

Казахстанская партийная организация в своем руководстве колхозным строительством должна была считаться с особенностями экономического развития отдельных областей и районов столь обширного края, где наряду с оседлыми (земледельческими) большое место занимали кочевые и полукочевые (животноводческие) районы. И хотя оседлые районы по степени подготовленности к социалистическому преобразованию сельского хозяйства еще отставали от основных зерновых районов страны, они при осуществлении необходимой подготовки могли первыми в республике перейти к сплошной коллективизации и завершить ее в основном к весне 1932 года.

Гораздо в меньшей степени были подготовлены к коллективизации кочевые и полукочевые районы республики. За первое десятилетие Советской власти они значительно продвинулись вперед в своем развитии. Однако здесь в большей степени, чем в земледельческих районах, сохранились пережитки патриархально-феодальных отношений, значительно слабее развивалась сельскохозяйственная кооперация, животноводческие совхозы только еще создавались, а колхозы были малочисленны. Поэтому еще не было необходимых условий в ауле для того, чтобы основной организационной формой колхозного строительства в то время стала сельскохозяйственная артель. Исходя из конкретных условий, Коммунистическая партия для национальных районов выдвинула в качестве основной формы коллективизации того этапа товарищество по совместной обработке земли и косьбе (малсериктики) как переходную ступень в сельхозартели. Кочевые и полукочевые районы требовали больше времени для осуществления сплошной коллективизации. Ее предполагалось завершить в основном к концу пятилетки — в 1933 году V

Колхозное движение в Казахстане, как и во всей стране, в конце 1929 — начале 1930 года приняло более массовый характер и стало развиваться сравнительно быстрыми темпами. Если в октябре 1928 года в республике насчитывалось 2 315 колхозов, которыми было охвачено 25 тысяч хозяйств, или 1,8 процента ко всему сельскоаульному населению, то в 1929 году на октябрь месяц их уже было 4959 с охватом 87,9 тысячи, или 6,9 процента.

В колхоз, помимо бедноты, пошла основная масса середняка. Если на 1 июня 1929 года удельный вес бедняцко-середняцких хозяйств по 5 районам Уральского округа составлял 85,2 процента, а середняков 9,2, то к ноябрю 1929 года середняки в колхозах составляли уже почти 18 процентов. В это же время из 3 010 крестьянских хозяйств Семипалатинского округа, объединившихся в колхозы, на бедняцко-батрацкие хозяйства приходилось 54,5, а середняцкие — 45,5 процента. Вступление значительной части сердняков способствовало укреплению коллективных хозяйств и оказало большое влияние на ту часть трудового крестьянства, которая еще вела единолично свое хозяйство.

Необходимо отметить, что более половины колхозов республики приходилось на оседло-земледельческие, зерновые районы, и основной формой являлась сельскохозяйственная артель. Это видно из того, что в 1928 году среди колхозов сельхозартель составляла 66,4 процента, а тозы — всего лишь 30. В оседло-земледельческих районах создавались и товарищества по совместной обработке земли и косьбе. Например, в Семипалатинском округе во второй половине 1929 года уже было создано 224 товарищества, в основном объединявших казахское население, 191 тоз был создан в полукочевых районах Каркаралинского округа. Хотя и медленно, но коллективизация стала проникать в типично животноводческие районы. Так, в Кзыл-Ординском округе за период с 10 октября 1928 года по 1 октября 1929 года было организовано 232 колхоза, в Гурьевском округе в 1929 году их возникло 240.

Наряду с тозами широкое развитие получили простейшие кооперативные объединения, в том числе специализированные производственные объединения. В Уральском округе в октябре— ноябре 1929 года было зарегистрировано 12 зерновых, 23 скотоводческих хозяйства. В животноводческих районах Семипалатинского округа во второй половине 1929 года было организовано наряду с тозами 9 животноводческих, 7 маслодельных товариществ и других. 22 тоза и 67 животноводческих товариществ в это время было создано в районах Каркаралинского округа. Почти только за один 1929 год всего по республике было создано 939 тозов и 3 947 простейших производственных товариществ.

Учитывая своеобразие начавшейся коллективизации в национальных районах, ноябрьский Пленум ЦК ВКП(б) в 1929 году особо подчеркивал, что при переходе к сплошной коллективизации необходимо учитывать специфические особенности отсталых национальных районов и «...наряду со строительством высших форм коллективизации на передовой технической базе содействовать миллионам крестьянских хозяйств использовать с повышенной эффективностью и более простые орудия производства в пределах простейших колхозов и кооперативных производственных объединений».

Движение за коллективизацию охватывало все новые и новые районы республики. Темпы коллективизаций крестьянских хозяйств в 1929 году в Казахстане видны из следующих данных:

Начало массовой коллективизации в животноводческих районах означало более активное приобщение казахского кочевого населения к простейшим производств венным кооперативам. Только за один год с октября 1928 до октября 1929 года число специализированных товариществ увеличилось на 1883, а число объединившихся в них хозяйств возросло в 3 раза .

Первые успехи массовой коллективизации усилили стремление среди казахского кочевого и полукочевого населения к переходу на оседлый образ жизни, приобщению его к земледелию, к более прогрессивным формам ведения хозяйства.

Однако дальнейшее движение трудового казахского населения за объединение его в колхозы вступило в противоречие с условием кочевого образа жизни.

Исторически сложившиеся социально-экономические и политические условия в Казахстане мешали более широкому размаху коллективного движения. Полное осуществление задач социалистической реконструкции сельского хозяйства упиралось, прежде всего, в отсталую форму кочевого и полукочевого ведения хозяйства.

Для кочевого аула характерны архаические, некультурные формы ведения хозяйства, стихийность в развитии стад, кочевки на большие расстояния, содержание скота на подножном корму круглый год, беспородность и падеж его из-за джута и эпизоотий и т. п. По данным почвенно-ботанического отряда Казахстанской экспедиции Академии наук СССР, в Адаевском уезде в 1920—1921 годах от джута погибло до 30—35 процентов скота.

Казахское кочевое население в основном жило разобщенно, по хозаулам. Группа хозаулов составляла административный аул, объединявший в среднем 400—500 хозяйств, разбросанных на территории в радиусе 60—70 километров. В 1926 году в Казахстане по переписи насчитывалось 68 800 хозяйственных аулов, составлявших 89 процентов всех населенных пунктов республики.

Кочевому скотоводческому хозяйству присущи также отсталость общественных отношений, экономическое господство и политическое влияние родового начальника — бая. В кочевых скотоводческих хозяйствах байско-феодальные элементы продолжали в обход советским законам, хотя и в завуалированной форме, эсплуатировать бедноту. Естественно, что при сохранении кочевых и полукочевых единоличных и малопродуктивных крестьянских хозяйств нельзя было использовать богатейшие возможности сельскохозяйственного производства, открыть простор для развития производственных сил сельского хозяйства. Сельское хозяйство Казахстана, особенно его основная отрасль — животноводство, имело по-прежнему в значительной мере натуральный характер.

В полеводстве в тот период также преобладали допотопные орудия обработки земли: кетмень, омач, соха и т. п. Пахота производилась сохой и конным плугом, а в полукочевых аулах — преимущественно сохой и омачом. Убирался хлеб косами и серпами. Примитивность и недостаток инвентаря у маломощных крестьян лишали последних возможности осваивать новые плодородные земли, расширять посевы. Из 40 миллионов десятин земли в Казахстане, пригодной под посев зерновых и технических культур, фактически использовалось в 1927 году менее 4 миллионов, то есть одна десятая часть. 544 тысячи кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств, или 75,5 процента казахского населения вело пастбищное кочевое хозяйство.

Товарная продукция животноводства в республике в 1927—1928 годах составляла 62,3 процента всей товарной продукции сельского хозяйства Казахстана. Только на 42 кочевых и полукочевых района в 1929 году приходилось 28,4 процента всего сельскохозяйственного населения республики, 58 процентов территории, в том числе 69,5 процента всех пастбищ и 45,8 процента общей площади сенокосов. В Гурьевском округе в 1928—1929 годах 23 136 хозяйств (76 процентов) кочевали почти круглый год, чтобы содержать скот на подножном корму. Они представляли раздробленное, экстенсивное и мелкотоварное животноводство, постоянно зависящее от капризов природы. В таких районах, как Адай, казахские скотоводы кочевали круглый год, проходя в среднем до 1 ООО километров в год.

Полукочевые хозяйства, составлявшие большинство, имели радиус кочевания в среднем от 25 до 100 километров в год. Они имели поселения, постоянные зимовки с хозяйственными постройками, а также посевные и сенокосные угодья.

Всего к концу 20-х годов в Казахстане полукочевых было 85 из 119 административных районов, кочевых — 9 и только 25 оседлых.

Мог ли в таких условиях казахский кочевой аул поддержать развернувшееся движение за колхозное строительство, организовать хозяйство на социалистических началах и тем самым обеспечить перестройку всего народного хозяйства? Конечно, нет.

Осуществление массовой коллективизации в кочевых и полукочевых районах было невозможно без проведения массового, планового оседания кочевых и полукочевых хозяйств.

Оседание кочевого и полукочевого населения, как известно, началось задолго до Великой Октябрьской социалистической революции и было прогрессивным явлением. Однако тогда оно проходило стихийно, болезненно, так как этот процесс вытекал из упадка кочевого хозяйства, являлся результатом колонизаторской политики царского правительства в Казахстане.

Царское правительство всячески стремилось оттеснить кочевников с более плодородных земель в горы и полупустыни. А за счет их земель расширить колонизационный фонд. Этой цели была подчинена вся политика бывшего переселенческого управления. Бесконечно гонимый переселенческой волной кочевник не мог и помышлять о том, чтобы закрепиться на более удобном, избранном им участке.

Если бы даже кочевнику и удалось осесть, то он не был гарантирован от того, что при первом появлении колонизаторов он не будет безжалостно изгнан с этого участка. Он мог либо оседать на худших землях, разоряться до полного обнищания, либо в поисках новых участков уходить вглубь безводных, пустынных земель, которые не представляют никакой ценности.

Если крупные скотоводы имели возможность угонять скот и устраиваться в более или менее благоприятных условиях, то беднота была лишена такой возможности. Бедняк-кочевник в таком случае примыкал к байскому, иногда к середняцкому хозяйству и кочевал вместе с ними. Определенная часть бедноты вынуждена была по прямому поручению бая оставаться на зимних стоянках, чтобы заготавливать сено, ухаживать за рабочим и больным скотом, проводить ремонт строений. Здесь же оставалась та часть бедноты, которая из-за отсутствия скота не могла участвовать в перекочевках. Тем, кому не удавалось оставаться даже на зимовках, шли к переселенцам и превращались в кабального арендатора на их участках.

Та часть кочевников, которая оставалась на байских зимовках, постепенно стала обрабатывать почву, засевать ее, собирать урожай, создавать кормовой запас для зимнего содержания скота и т.д. На зимних стоянках (кстау) постепенно росло число построек, хозяйственного инвентаря, увеличивался обрабатываемый участок. В годы джута (неурожая) эта часть населения оказывалась в более выгодном положении, чем остальная, кочевавшая в поисках добычи кормов для скота.

Видя преимущество людей, живущих на зимних стойбищах, кочевники соседних аулов медленно, но постепенно тоже стали стремиться к тому, чтобы закрепиться на определенном земельном участке, перейти к оседлости.

В одном из прошений казахской бедноты говорится: «...убедившись и признав оседлость полезной... теперь вовсе не желаем быть кочевниками, дабы не страдать от делаемых нам злоупотреблений манапами и всеми должностными лицами».

Перейти на оседлость стремились и зажиточные скотоводы, чтобы увеличить свои владения. Оседание тогда не было сосредоточено в каких-либо поселках, а шло раздробленно, по аулам, в пределах территорий, отданных в пользование кочевников. Причем в пределах кочевых территорий лучшие земли, пригодные для зимних стоянок и под посевы, захватывались в первую очередь байством. Оседала же, прежде всего, беднота. Она-то и создавала базу оседлости для бая и манапа. Оседание означало в таких условиях ни что иное, как работу на участках бая, кабально-отработочную форму эксплуатации.

Кочевники пытались не только избавиться от преследуемой их нужды, но и сохранить за собой земельные угодья, спасти их от изъятия колонизаторами. Поэтому, не случайно, что большинство прошений о переходе на оседлость подавалось казахами из тех областей и уездов Казахстана, где шло усиленное отторжение царизмом земель, например, в Семиреченской области, Актюбинском и Кустанайском уездах Тургайской области.

Прошения населения о переходе на оседлый образ жизни, как правило, отклонялись. Царское правительство склонно было удовлетворить просьбу казахов о переходе на оседлость только в том случае, если для этого потребуется меньше земли, чем для поземельного устройства, «если в результате его можно увеличить колонизационный фонд». А если же перевод на оседлость позволял закрепить за казахской беднотой сколько-нибудь ценных земель, уменьшал возможность дальнейшей экспроприации, то правительство отказывало в их ходатайстве. Так, «население нескольких аулов Восточно-Казахстанской волости Верненского уезда не раз обращалось в переселенческое управление с просьбой выделить им земельный надел. Желание их так и не было удовлетворено в течение двух лет, а между тем из земель просителей была изъята подавляющая часть лучших земель и оставшуюся также предполагалось забрать».

Если же и удовлетворялись многократные ходатайства, то кочевникам отводились непригодные земли. Так, население Айртауской волости Усть-Каменогорского уезда в своем прошении в переселенческое управление писало, что «отведенные для оседания земли не отвечают требованиям сельского хозяйства». Оседание, проведенное по существу насильственно, по воле царизма, не способствовало улучшению быта трудящихся, подъему экономики, а, наоборот, вело к быстрому разрушению хозяйств кочевого населения. Сам процесс этот носил чисто классовый характер. Он происходил на почве разложения кочевого крестьянства, на основе разорения и обнищания широких масс. Оседала, главным образом, бесскотная, разорившаяся беднота и делала это вынужденно.

Колонизаторскую политику царского правительства на местах поддерживали и проводили баи и манапы. Они опасались, что с переходом на оседлость беднота объединится и приобретет определенную самостоятельность. С другой стороны, баи и манапы боялись, что сократятся их пастбищные угодья, они лишатся даровой силы, под угрозой будет экстенсивное скотоводческое хозяйство.

Совершенно иную цель преследовал перевод кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость в условиях диктатуры пролетариата.

Социалистическая перестройка аула, массовое колхозное движение открыли возможность в кратчайший исторический срок ликвидировать старое расселение аулов, разбросанных на огромной территории, чрезмерную их распыленность, обусловленную пастбищно-кочевой формой скотоводческого хозяйства и другие атрибуты кочевья.

Оседание кочевых крестьянских хозяйств на том этапе являлось тем звеном, посредством которого возможно было решить социально-экономические задачи развития казахского аула. Ускоряя ликвидацию, остатков докапиталистических отношений, оно было связано с революционной перестройкой не только пастбищно-кочевого скотоводческого хозяйства, но и всего социального и бытового уклада казахского населения. Способствовало дальнейшему укреплению союза рабочего класса с крестьянством, подъему материального и культурного уровня трудящихся аула, росту их активности во всех областях социалистического строительства.

С экономической стороны значение перехода кочевого и полукочевого населения на оседлый образ жизни состояло в том, что совершался переход от чрезмерно отсталых, экстенсивных к передовым, интенсивным формам ведения сельского хозяйства, освобождались огромные пространства пахотнопригодных земель и увеличивалась в районах оседания посевная площадь.

Таковы в основном сущность и значение проблемы оседания кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств.

Как же осуществлялся перевод трудящихся с кочевья на оседлость?

В ноябре 1929 года бюро Казкрайкома ВКП(б) приняло специальное решение о планомерном переводе кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость. Принятие такого решения свидетельствовало о крупном достижении в области ленинской национальной политики партии.

В решении указывалось, что проблема оседания должна рассматриваться, с одной стороны, как задача производственной реконструкции казахского хозяйства, с другой — как обусловленное этой реконструкцией коренное изменение быта казахского населения. «Гигантский размах социалистического строительства, размах колхозного движения, — говорилось в нем, — создают все условия для перехода от кочевого образа жизни к оседлости; прогресс оседания, в свою очередь, ускоряет переход к коллективным формам хозяйствования, оба эти процесса неразрывно связаны друг с другом и поэтому требуют к себе одинакового внимания».

В декабре 1929 года этот вопрос специально обсуждался на пленуме Краевого комитета партии. Пленум особо отметил, что «самим ходом колхозного движения уже поставлена задача перевода кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость на основе коллективизации».

Пленум разработал конкретные мероприятия по переводу кочевого и полукочевого населения на оседлость. Оседающему населению, не имевшему навыков в земледелии и необходимых орудий производства, предусматривалось оказание максимальной помощи и поддержки. Бюро краевого комитета партии и Совету Народных Комиссаров Казахской АССР было предложено разработать детальный план перевода на оседлость. Завершить этот процесс намечалось к началу первой пятилетки,

Вторая сессия Казахского Центрального Исполнительного Комитета, проходившая в январе 1930 года, также всесторонне обсудила вопрос об оседании казахских кочевых хозяйств. Сессия решила: перевести на оседлость в 4929—1930 годах 84 340, в 1930—1931 годах —211 800, в 1931—1932 годах — 159 000 и в 1932—1933 годах — 89 200 хозяйств. Таким образом, к концу первой пятилетки намечалось перевести на оседлый образ жизни все 544 тысячи трудовых хозяйств.

Постановление сессии КазЦИК послужило отправным условием при решении всех основных организационных вопросов. В январе 1930 года при Совете Народных Комиссаров Казахской АССР был создан Республиканский -комитет по оседанию. 13 февраля Совет Народных Комиссаров Казахской АССР рассмотрел положение о комитете по оседанию кочевого и полукочевого населения, а 19 февраля Казахский Центральный Исполнительный Комитет утвердил его.

На Республиканский комитет возлагалось общее руководство всеми работами. Он должен был принимать меры по развитию в оседающих хозяйствах земледелия и интенсификации животноводства на основе обобществления, оказывать содействие и помощь. Рассматривал планы мероприятий, проводимых Крайколхозсоюзом, Наркомземом и другими наркоматами и учреждениями, разрабатывал практические вопросы, а также законодательные предложения, контролировал их выполнение, популяризировал оседание в широких кругах населения республики

Комитет имел очень большие полномочия. Его решения были обязательны для всех республиканских учреждений. При президиумах окружных исполкомов создавались окружные комитеты оседания, а при районных исполнительных комитетах — районные комиссии оседания. Всю свою работу окружные комитеты и районные комиссии должны были строить в соответствии с директивами Республиканского комитета оседания и работали под непосредственным руководством окружных и районных исполкомов. В состав окружных комитетов и районных комиссий обязательно входили председатели: соответствующих исполкомов и представители земельных органов и колхозсоюзов.

Исключительно большое социально-экономическое значение переводу кочевого и полукочевого населения на оседлый образ жизни придавали Коммунистическая партия и Советское правительство. ЦК ВКП(б) и Советское правительство признали совершенно правильной линию партийных и советских организаций Казахстана.

16 февраля 1930 года СНК СССР принял рещние о плане развития народного хозяйства Казахской АССР. Совет Народных Комиссаров СССР обязал СНК РСФСР и НКЗ СССР проводить землеустройство и мероприятия, обеспечивающие оседание казахского населения в земледельческой и земледельческо-животноводческой полосе Казахстана, внедрение в сельское хозяйство современной машинной техники. Финансирование должно было осуществляться за счет средств общесоюзного бюджета.

Большую помощь оседающему населению оказало государство кадрами специалистов, техникой, кредитами. Подтверждением этого служит следующий пример.

Государственный кредит для проведения сельскохозяйственных работ в кочевых и полукочевых районах Павлодарского округа за период с 1928 по 1929 год возрос почти в 4 раза, 40 процентов посевной площади в этих районах было законтрактовано Советским государством. Только в 1929 году кочевым и полукочевым районам Павлодарского округа было направлено сельскохозяйственных машин и орудий на 100 554 рубля. На базе поступивших машин здесь было создано 6 прокатных пунктов, которые в основном обслуживали колхозно-кооперативные объединения.

Высшему Совету народного хозяйства и Наркомзему СССР было поручено принять на себя расходы, связанные с подготовкой кадров из местного населения для удовлетворения нужд развивающейся промышленности и совхозно-колхозного строительства в республике. Госплану при СНК СССР предлагалось предусмотреть в плане хозяйственного развития Казахстана средства из союзного бюджета и бюджета РСФСР для расходов на всеобщее обучение и ликвидацию неграмотности населения Казахстана. Советское правительство также обязало соответствующие плановые и земельные органы Союза ССР определить источники и размеры средств, необходимых для устройства намеченных к оседанию в 1929—1930 годах 84 тысяч хозяйств. На эти цели ассигновалось только в 1930 году 8 303 тысячи рублей. Сюда не входят средства, отпущенные наркоматами и другими ведомствами.

Постановления ЦКВКП(б) и Советского правительства, а также правительства республики об осуществлении политики массового и планового оседания сотен тысяч кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств было встречено трудовым крестьянством с большим воодушевлением. Трудовое крестьянство Кастекского района, Алма-Атинского округа одобрило постановление правительства о включении их района в план перехода к оседлости в 1930—1931 годах. Участники слета, проходившего в марте 1930 года, где приняли участие представители всех кочевых и полукочевых аулов района заверили, что приложат все силы, чтобы выполнить это решение.

Участники слета батрачества Джувалйнского района, Сыр-Дарьинского округа (ныне Джамбулская область), состоявшегося 7 марта 1930 года, заявили, что будут давать отпор всем кулакам и баям, препятствующим переходу к оседлости и коллективизации казахских хозяйств.

Активность трудового крестьянства в тот период была настолько велика, что только весной 1930 года было проведено около 20 тысяч собраний, в которых приняло участие 1 460 тысяч крестьян.

На базе общего подъема, технической вооруженности народного хозяйства республики, огромной материальной и организаторской помощи Советского государства, большой работы, проведенной партийными организациями, началось плановое массовое оседание кочевого и полукочевого населения. Оно проводилось с начала 1930 года в 36 районах Алма-Атинского, Сыр-Дарьинского, Актю-бинского, Гурьевского, Кустанайского, Павлодарского, Петропавловского, Семипалатинского и Каркаралинского округов.

Массовая оседлость кочевников проходила разными путями: кто начинал с отведения земельных участков, с землеустройства, кто со строительства жилых объектов или с организации колхозов. Население многих районов таких как Кзыл-Тусский, Испульский и Кзылкугинский, начали проведение работы по землеустройству. Кочевники Туркестанского и Курчумского районов—с создания коллективных хозяйств. В ряде других районов приступили к проведению подготовительной работы, обеспечивающей уже более массовый переход на оседлый образ жизни.

Оседание трудового кочевого и полукочевого населения в таких больших масштабах решалось впервые не только в Советском Союзе, но и во всей мировой истории. Поэтому, естественно, сразу же возникло много вопросов. С чего начинать оседание? Как его проводить? Как увязать коллективизацию и оседание? Каковы формы и методы коллективизации оседающего населения? Ответы приходилось искать в самой жизни, в практике.

Большую организаторскую работу в кочевых районах проводили работники Республиканского комитета оседания совместно с местными партийными и советскими организациями. В Кзыл-Кумском районе Сыр-Дарьинского округа работала бригада республиканского комитета оседания. Были они и в других районах.

В ряде мест население не дожидалось приезда бригад комитета оседания и по своей инициативе приступало к землеустроительным работам. В Испульском районе Гурьевского округа, например, 400 кочевых хозяйств сами приступили к строительным работам, чтобы подготовить условия для оседлого образа жизни. Активная работа по землеустройству развернулась в кочевых районах Сыр-Дарьинского, Павлодарского, Алма-Атинского и других округов.

В самом начале массовый переход кочевников на оседлость встретился со многими трудностями. В большинстве сел и аулов не хватало техники, кадров. Да и само население еще не было подготовлено, не совсем ясно представляло экономическую выгоду перехода к оседлости. Но главная трудность состояла в том, что не было никакого опыта массового, планового оседания кочевников. Идти пришлось по непроторенному пути.

В ходе осуществления политики оседания было много суждений и споров на местах по поводу того, как осуществлять плановое оседание кочевых и полукочевых хозяйств: сплошными массивами или выборочно?

Одни предлагали не распылять средства и силы, а сосредоточить всю работу в определенном месте с тем, чтобы провести оседание кочующего населения, вначале в одном районе, а затем последовательно охватывать этими мероприятиями все новые и новые. При таком подходе, в начальный период работы совершенно неизбежно создавался бы разрыв между оседающим и кочующим населением. Опыт первых не был бы в полной мере использован вторыми. Естественно, допускалось бы больше ошибок и перегибов, так как все население не могло быть одновременно подготовлено к оседанию.

Авторы этих предложений совершенно не учитывали, что на опыте оседающих училось и приобщалось к коллективному, прогрессивному методу ведения хозяйства окружающеее кочевое и полукочевое население.

В очагах оседания, как правило, развертывалось строительство хозяйственных, культурно-бытовых объектов, предприятий по переработке сырья, создавались мощные передовые кооперативные объединения. Окружающее население, видя как бывшие кочевники становятся на путь социально-культурного прогресса, более активно приобщались, втягивались во все виды хозяйственного и культурного строительства.

В противовес первому выдвигалось другое мнение: оседание проводилось выборочно. Такое оседание для населения оказалось самым приемлемым, так как оно обычно проводилось по мере подготовленности самого населения и на базе ранее созданных хозаулов, колхозов, совхозов, которые были наглядным примером превосходства коллективного ведения хозяйства перед индивидуальным, кочевым. Такой метод себя оправдал.

Начало массового планового перевода кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость наглядно показало, что это сложный и трудный процесс. Это целый комплекс организационно-хозяйственных и социально-культурных мероприятий. Игнорирование того или иного мероприятия, сопутствующего оседанию, неизбежно могло привести к ошибкам.

Практическое осуществление массового, планового оседания связано было с проведением целого ряда работ, так как социалистическая реконструкция аула была нет мыслима без создания такого социально-экономического типа коллективного хозяйства, который разрешил бы следующие задачи:

а) революционная перестройка социально-экономических отношений внутри аула на основе ликвидации байства как класса;

б) поднятие культурного уровня и коренная перестройка бытовых условий населения;

в) правильная организация хозяйства на социалистических началах.

Поэтому Центральный Исполнительный Комитет Казахской АССР в апреле 1930 года принял постановление «О практическом плане ведомств по оседанию трудящегося кочевого и полукочевого населения».

Постановление обязывало наркоматы и ведомства в течение 1930 года провести ряд мероприятий. Они сводились к следующему:

Население, переходящее на оседлость, обеспечивалось за счет государства сельскохозяйственным инвентарем и машинами, стоимость которых определялась суммой 3 140 тысяч рублей. Отпускалось ассигнование 1611 тысяч рублей на строительство 35 800 скотных дворов, Предусматривалось строительство жилых домов на сумму 1 440 тысяч рублей. Население обеспечивалось рабочим скотом на сумму 163 тысячи рублей. Колхозы, организованные из осевших хозяйств, укреплялись зоотехническим и ветеринарным персоналом. Планировалось строительство школ, больниц, дорог, развертывание сети советской торговли.

В комплексе всех мероприятий, связанных с подготовкой и проведением оседания, одним из важных являлось землеустройство. Осуществление его давало возможность овладеть движением масс, организовать их, поднять на переход от кочевого образа жизни к оседлому, от отсталых форм ведения хозяйства к новым — более прогрессивным. Без правильного и своевременно проведенного землеустройства невозможно вообще организовать крупное социалистическое хозяйство, осуществить плановый перевод кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость. «Процесс оседания должен развертываться как плановый процесс, — указывалось в постановлении второй сессии КазЦИКа, — на основе сплошного землеустройства и сплошной коллективизации бедняцких и середняцких хозяйств».

В связи с этим перед землеустройством встала задача — подготовить территорию для крупного социалистического сельскохозяйственного производства, свести земли в единый массив, провести хозяйственное устройство территории, покончив с раздробленностью земельных участков в отдельных аулах.

Массовый переход кочевых народов к оседлости требовал от партийных организаций еще шире развернуть на местах организационно-массовую работу среди трудового населения, мобилизовать его на выполнение плана.

Большую роль в улучшениии организационной работы в селах и аулах республики сыграла перестройка аульносельских партийных организаций в духе решений ноябрьского Пленума ЦК ВКП (б) и декабрьского пленума (1929 г.) Казкрайкома ВКП (б).

В постановлении пленума Казкрайкома ВКП(б) отмечалось: «Намеченные темпы коллективизации края требуют от всей парторганизации Казахстана максимального напряжения сил и энергии, повседневного и внимательного руководства сверху донизу, решительной и быстрой перестройки партработы в ауле и деревне».

На 1 июля 1929 года в Казахстане насчитывалось свыше 4 300 сельхозартелей, тозов и коммун, а колхозных партийных ячеек имелось всего лишь 57, объединявших 856 коммунистов.

Разумеется, что масштабы организаторской деятельности сельских и аульных коммунистов не соответствовали размаху колхозного движения в республике. Необходимо было коренным образом перестроить работу партийных организаций на местах. Исходя из этого, пленум обязал всех коммунистов и комсомольцев, занимавшихся сельским хозяйством, вступить в колхоз, организовать крестьянские массы и, показывая личный пример, повести их за собой.

Важное место в этой перестройке занимало создание колхозных партийных ячеек. Во всех колхозах, объединяющих свыше 50 процентов от общего количества хозяйств, создавались партийные ячейки. В некоторых случаях на территории аула или села имелось несколько колхозов. Число коммунистов не во всех колхозах было достаточным для организации самостоятельной ячейки. Поэтому в каждом колхозе создавались партгруппы, которые объединялись в партийную ячейку всего села. В отдельных аулах и кишлаках совсем не было коммунистов. Туда направлялись коммунисты из других сел. Они вели организаторскую работу и вовлекали в ряды партии наиболее подготовленных людей из батраков и бедняков.

В начале 1930 года в колхозах уже состояло свыше 80 процентов аульно-сельских коммунистов и комсомольцев, непосредственно занятых в сельском хозяйстве. Число коммунистов превышало 20 500. Они представляли теперь большую силу на селе. Во всех районах, намеченных к оседанию, проводили среди населения большую организационную и массово-разъяснительную работу, участвовали в комиссиях по отведению земельных участков, выбору мест поселений оседающим хозяйствам.

Перестройка жизни аула и села на социалистической основе выдвинула новые задачи и перед Советами. «Внимание советов, — говорилось в резолюции ноябрьского (1929 г.) Пленума ЦК ВКП (б),— должно быть направлено на наиболее полное и первоочередное обслуживание населения колхозов, на превращение их в базы подъема и социалистической перестройки сельскохозяйственного производства, в базы агрокультурных, социально-бытовых и культурных мероприятий Советов».

Руководствуясь лозунгом партии «Советы — лицом к колхозам!», краевая партийная организация проявляла заботу о том, чтобы деятельность Советов служила целям колхозного строительства. Особое внимание обращалось на аульно-сельские Советы. Опираясь на свой и партийный актив, они проводили всю основную организаторскую, массово-разъяснительную работу среди оседающего населения.

В результате большой, всеобъемлющей партийной и советской работы, проводимой в селах и аулах Казахстана, значительно повышался темп коллективизации и на этой основе развертывалось массовое оседание кочевых хозяйств.

В целом по республике степень коллективизации характеризуется следующими данными:

Особенно широко развернулась организаторская работа в оседло-земледельческих, полукочевых районах. Здесь, как отмечалось выше, имелись необходимые для этого условия: были созданы колхозы, МТС, совхозы, накопившие к тому времени некоторый опыт ведения крупного коллективного хозяйства, являвшиеся опорными пунктами, вокруг которых могла развернуться массовая коллективизация. Их хозяйственные достижения, тесная связь с окружающим крестьянским населением сыграли огромную роль—усилилось движение оседающих хозяйств в колхозы.

Убедительным примером служит Булаевский район Петропавловского округа. К началу сплошной коллективизации в нем было создано 2 МТС и 3 совхоза, в хозяйствах имелось 544 сеялки, 136 сноповязалок, 28 молотилок, 33 триера. Казкрайком ВКП (б) в своем директивном письме от 6 ноября 1929 года Петропавловскому окружкому партии писал: «В Петропавловском округе наиболее характерным районом массовой коллективизации является Булаевский район, в котором и надлежит развернуть сплошную коллективизацию». Для руководства всеми подготовительными мероприятиями по проведению сплошной коллективизации в районе было создано специальное оргбюро. В его задачу входило: руководство коллективизацией района, координация всех мероприятий, проводимых различными органами.

Кочевники оседали, прежде всего, в тех селах и пунктах, где к тому времени были созданы таркторные колонны или машинно-тракторные станции. Так, в селе Кали-новка Федоровского района, Кустанайского округа в 1929 году существовало четыре сельхозартели и одно зерновое товарищество. После того, как организовали тракторную колонну, которая стала обслуживать не только колхозы, но и неорганизованное окружающее население, все крестьянские хозяйства сел Калиновка и Первомайское объединились в тозы.

Энбекши-Казахский район Алма-Атинского округа накануне коллективизации имел одну МТС и 6 совхозов. Главное их назначение состояло в том, что они практически показывали преимущества крупного социалистического производства, основанного на современной машинной технике. Наглядный пример был лучшей агитацией для окружающего населения. За сравнительно короткий срок здесь было создано 39 крупных артелей. В районе имелось также 31 простейшее производственное объединение, которое в основном создавалось за счет оседающих кочевых и полукочевых хозяйств. Они тоже оказывали большую действенность. По мере развертывания в значительных масштабах работ по мелиорации, ирригации и землеустройству росло и число оседающих кочевых хозяйств. Только за два первых месяца 1930 года в этом районе осело свыше 70 кочевых хозяйств.

Подобные факты свидетельствуют о том, что начавшаяся массовая коллективизация усиливала и ускоряла перевод кочевых и полукочевых казахских крестьянских хозяйств на оседлость.

Коллективизация и оседание развертывались в тех земледельческо-животноводческих районах, население которых оказывало большую практическую помощь этому мероприятию. Под постоянным влиянием и при непосредственной технической помощи со стороны русского крестьянства близлежащих северных зерновых районов в Петропавловском округе количество тозов, например, возросло от 192 в ноябре 1929 года до 424 в январе 1930 года, а в Алма-Атинском округе за тот же период было создано 335 тозов, объединивших 5 589 осевших казахских хозяйств.

Возрастающие темпы коллективизации и оседания в земледельческих районах положительно влияли на животноводческие районы. Например, к 1929 году в Джам-бейтинском районе Уральского округа было всего несколько колхозов, а к весне 1930 года их уже насчитывалось 182, в том числе 149 тозов. Накануне массового колхозного движения в Жарминском районе Семипалатинского округа тозы были единичны, а в феврале 1930 года кооперации охватили 2 210 кочевых и полукочевых скотоводческих хозяйств, объединенных в 32 колхоза, из них — 27 тозов.

Одновременно с тозами создавались производственные товарищеские объединения. Так, например, только в 17 кочевых районах Казахстана в первые месяцы 1930 года было организовано 399 кооперативных товариществ, в том числе 344 скотоводческих и 55 колодезных объединений. Всего по Казахстану к марту 1930 года насчитывалось свыше четырех тысяч специализированных производственных товариществ, 4 179 сельхозартелей, в том числе больше половины — 2 078 тозов, в которых объединялись в основном оседающие казахские хозяйства.

Более успешно осуществлялся перевод кочевых хозяйств на оседлость, допускалось меньше ошибок и недостатков там, где процесс коллективизации и оседания тесно увязывались. И, наоборот, где коллективизация проводилась поспешно, без соответствующей подготовки и учета особенностей экономического развития, степени подготовленности отдельных районов, там в процессе перевода кочевников на оседлость допускались серьезные ошибки, извращения.

В животноводческих полукочевых и особенно кочевых районах к началу 1930 года еще не были созданы все необходимые условия для сплошной коллективизаций. Сам по себе сложный и трудный процесс оседания усугублялся и осложнялся тем, что некоторые партийные и советские органы на местах не учитывали этого, форсировали проведение коллективизации и оседания кочевого и полукочевого населения. Только что осевшим хозяйствам, еще не успевшим освоиться в новых условиях, предлагали сразу объединиться в сельхозартель, а в некоторых случаях даже в коммуны.

На такие ошибки толкала неправильная установка Казкрайколхозсоюза, которая в январе 1930 года всем окружным колхозсоюзам предлагала: «обратить внимание на перевод более низких форм организации в более высшие и довести к концу посевной кампании 1930 года количество коммун и артелей до 75 процентов, а тозов до 25 процентов от всего количества колхозов Казахстана».

Это ошибочное указание получило отражение и в инструкции проведения мероприятий по оседанию кочевого и полукочевого населения КазССР. В ней говорилось, что основной формой колхозов в районах оседания «должна быть сельхозартель и такая форма необходима потому, что переход к оседлому хозяйству потребует коренной ломки структуры хозяйства, реорганизации всех его отраслей на основе новой техники. Эту ломку целесообразнее и успешнее осуществлять в форме сельхозартелей, обобществляющей все важнейшие отрасли хозяйства».

На местах, руководствуясь неправильной установкой и стремясь дать высокий процент коллективизации, обобществляли жилые постройки, юрты, весь скот, домашнюю птицу и даже предметы домашнего обихода. В ряде сельхозартелей Калининского района Алма-Атинского округа было обобществлено все, вплоть до курицы. Имели место такие случаи, когда в создаваемые колхозы насильно записывали скотоводов-кочевников. Подобные факты имели место в Курдайском районе Алма-Атинского округа, полукочевом Кзыл-Аскерском районе Петропавловского округа, кочевом Аламесекском районе Кзыл-Ор-динского округа, в Ирджарском районе Сыр-Дарьинско-го округа. Не желающим вступать в колхозы угрожали лишением земельного надела или конфискацией имущества и выселением из района. При помощи такого метода в Сузакском районе в феврале 1930 года было обобществлено все поголовье скота и коллективизировано 85 процентов населения.

В Яманкалинском районе Гурьевского округа устанавливали пятидневный срок коллективизации. В Карка-ралинском округе, где все районы сплошь были кочевыми, каждому работнику района давали задание организовать определенное число колхозов. Середняков, не желавших вступать в колхозы, запугивали приравнением к баям в налоговом обложении.

Грубой ошибкой являлось создание колхозов-гигантов. Руководствуясь только тем, что крупное хозяйство выгоднее мелкого, многие руководители создавали коллективные хозяйства путем объединения мелких, распыленных, раскинутых на большом пространстве, имеющих низкую технику. Например, в Акбулакском районе Актюбинском округа были такие колхозы, которые объединяли до 30 населенных пунктов и до 1 200 хозяйств. В Курдайском районе Алма-Атинского округа, например, создавались колхозы, в которых насчитывалось от 600 до 800 хозяйств. Так, колхоз «Укел» объединял 800 хозяйств, «Жана-Турмыс» — 655, «Энбекши» — 757 хозяйств. В Таласском районе Сыр-Дарьинского округа, например, в колхозы было объединено от 4 до 6 административных аулов с количеством хозяйств, доходящих до 700. Эти аулы были расположены местами в радиусе 50 верст. Хозаулы объединяли, как и раньше, по 5—7 кибиток и размещались в песках. Здесь был обобществлен не только скот, но и все имущество, за исключением предметов домашнего обихода. Правление запретило колхозникам без его разрешения производить покупки и продажу. 39 колхозов-гигантов было создано в животноводческих районах Уральского округа. В них принудительно было обобществлено 95 процентов рабочего скота и 100 процентов продуктивного. Территория каждого колхоза, составляла примерно от 50 до 90 километров. В таких колхозах было очень трудно, почти невозможно вести крупное коллективное хозяйство. А по существу создание колхозов-гигантов являлось нереальным, и вело к срыву дела коллективизации и оседания.

Администрирование, перегибы и ошибки, допущенные в формах и методах коллективизации в кочевых и полукочевых районах явились большой угрозой для дела колхозного строительства, в частности для решения проблемы оседания кочевых крестьянских хозяйств.

Этими ошибками не могли не воспользоваться баи и кулаки, чтобы дискредитировать самую идею коллективизации у кочевого и полукочевого казахского населения.

Буржуазные националисты, защищая интересы байства и кулачества, доказывали, что хозяйство скотовода должно развиваться эволюционным путем, что кочевой строй якобы наиболее соответствует естественноисторическим и бытовым условиям Казахстана. Они доказывали, что казахские крестьяне не нуждаются ни в какой перестройке их хозяйства и быта, что лучшая участь их — это кочевать, сохраняя старый строй. Поэтому, утверждали они, казахским скотоводам не нужны ни коллективизация, ни оседлость.

«Помимо троцкистской оппозиции,—говорил товарищ Исаев на XV съезде партии,— в нашей партии на наших окраинах имеются свои местные оппозиционеры. Их у себя мы называем национал-уклонистами. Эти оппозиционеры тоже говорят, что строительство социализма в таких окраинах, как Казахстан, дело очень трудное и невозможное, ибо пока мы еще кочуем, шока мы ездим на верблюдах, и поэтому окраина была и останется колонией и т. п. Они исходят из положения, что прежде чем ставить вопрос о социалистическом развитии казахского аула, надо сорганизовать, создать национальный город, потом создать национальную промышленность и только после этого говорить о социалистическом строительстве на окраинах».

Защитники баев нашлись и среди буржуазных экономистов, подвизавшихся в то время в земельных и планирующих органах республики. Они в своих устных и печатных выступлениях пытались доказать, что в условиях Казахстана рентабельно и целесообразно только кочевое скотоводческое хозяйство. Так, профессор Швецов, проповедуя в печати свои идеи, договорился до того, что в Казахстане «кочевой быт останется на всех ступенях развития хозяйства».

Буржуазные националисты и байско-феодальные подпевалы клеветнически утверждали, что уничтожение кочевого быта в Казахстане якобы приведет к гибели степного скотоводства и казахского хозяйства, что коллективизация и переход к оседлости будто бы являются продолжением колонизаторской политики царизма. Все тот же Швецов, например, заявлял: «Уничтожение кочевого быта в Казахстане знаменовало бы собой не только гибель степного скотоводства и казахского хозяйства, но и превращение сухих степей в безлюдные пустыни». В своей идеализации кочевого скотоводческого хозяйства они дошли до того, что выдавали кочевой образ жизни за единственно возможный для казахов, который нужно всячески поощрять и развивать.

Таким образом, трудности, возникшие при переходе на оседлый образ жизни, усиливались реакционной деятельностью кулачества и байства, за спиной которых стояли их идеологи — буржуазные националисты.

Недостатки и ошибки, допущенные в подготовке и проведении оседания объясняются не только новизной этого дела, но и тем, что на местах не поняли его политического и экономического значения. Ведомства разрабатывали и рассылали оседающим хозяйствам проекты строительства, землеустройства, планировки, снабжения и т. д., что же касается вопросов, связанных с организацией, участием самих масс в этом мероприятии, то такие вопросы они обходили. Оседание, как плановое мероприятие огромной политической важности, на первых порах зачастую рассматривалось как очередная ударная кампания.

Ошибки и перегибы в проведении коллективизации представляли серьезную опасность для всего дела социалистического строительства, вели к срыву колхозного движения, к ослаблению союза рабочего класса и крестьянства.

ЦК ВКП(б) решительно осудил допущенные ошибки и наметил меры для быстрейшего их исправления. 20 февраля 1930 года Центральный Комитет партии вынес специальное решение «О коллективизации и борьбе с кулачеством в национальных экономически отсталых районах». 14 марта он принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении».

В этих документах ЦК подверг резкой критике перегибы в колхозном строительстве, обязал партийные организации прекратить практику принудительной коллективизации. Избегая спешки, перескакивания через низшие формы колхозного строительства к высшим, партийные организации должны были главное внимание сосредоточить на подготовительной работе к коллективизации.

В мае 1930 года состоялась 7 краевая партийная конференция. Она всесторонне обсудила и подвела первые итоги коллективизации и оседания.

Конференция отметила большие успехи в социалистической реконструкции сельского хозяйства, в коллективизации и переводе кочевых и полукочевых хозяйств на оседлость. Она указывала, что «первые шаги более или менее массового оседания были сделаны в конце 1929— начале 1930 года. На оседлость перешло свыше 50 тысяч казахских хозяйств». Вместе с тем конференция вскрыла и осудила ошибки и извращения в колхозном строительстве в Казахстане, которые сводились к форсированию темпов коллективизации без учета особенностей каждого района, без учета типа и уклада хозяйств, нарушению принципа добровольности, к механическому перенесению методов и форм коллективизации зерновых районов в животноводческие полукочевые и даже кочет вые районы, без учета того, что здесь условия для массовой коллективизации еще не были созданы.

В целях устранения допущенных ошибок и недостатков конференция наметила мероприятия по дальнейшему развертыванию коллективизации, установила строго дифференцированный подход к формам производственного кооперирования населения. Для оседлых земледельческих районов основной формой коллективного объединения являлась сельскохозяйственная артель.

В полукочевых и полуоседлых районах, где одновременно проходили оседание и коллективизация, в качестве основной формы кооперирования предлагалось простейшего типа товарищества по общественному добыванию кормов и разведению скота, обработке земли. Там, где позволяли условия могли создаваться колхозы специальных направлений (овцеводческие, мясо-молочные, животноводческие) на основе устава сельхозартели с изменениями применительно к местным особенностям. В товариществах, кроме процессов труда, обобществлялись сенокосные угодья (естественные и поливные), водные источники и сооружения, колодцы, ирригационная сеть, пахотные земли, орудия производства, рабочий скот в пределах, необходимых для проведения общественных работ.

В тех кочевых районах, где предпосылки для сплошной коллективизации еще не были созданы, указывала конференция, основной формой организации масс являлась первичная форма снабженческо-сбытовых или производственно-кооперативных товариществ (мелиоративные, коневодческие, овцеводческие, машинные, по заготовке кормов, а также по совместному использованию приобретенных товариществами машин, построенных животноводческих помещений). В этих товариществах собирались членские взносы, проводились сборы для покупки породистого скота, а затем постепенно, на добровольных началах, создавался неделимый фонд, который в дальнейшем становился финансовой базой при переходе к более высокой степени кооперативной организации.

Конференция рекомендовала при выборе форм коллективных хозяйств для оседающих аулов иметь в виду следующие особенности. Если полукочевники и кочевники оседают на базе зернового хозяйства, целесообразно применять простейшие формы колхоза кооперации, такие как тоз. В районах скотоводства более приемлемы животноводческие товарищества, как переходные формы к сельскохозяйственной артели.

Конкретные мероприятия по дальнейшему развертыванию и укреплению колхозного строительства наметил XVI съезд ВКП(б) (1930 г.). Он обратил внимание партийных организаций восточных национальных республик и областей на необходимость дальнейшего проведения всесторонней подготовительной работы по охвату колхозным движением всех трудовых крестьян. «Наряду с артелью,— указывал съезд,— в некоторых районах незернового характера, а также в национальных районах Востока может получить на первое время массовое распространение товарищество по общественной обработке земли как переходная форма к артели».

Съезд отметил, что партия добилась успехов в социалистическом строительстве благодаря твердому проведению генеральной линии и решительной борьбе против троцкизма и правого уклона. Он констатировал, что троцкизм целиком скатился на контрреволюционные, меньшевистские позиции. Главной опасностью в партии в условиях развертывания наступления социализма по всему фронту являлся правый уклон, объективно представлявший агентуру кулачества в партии. Съезд подвел итог борьбы партии против правого уклона и подтвердил постановление ноябрьского Пленума ЦК партии 1929 года о несовместимости взглядов правой оппозиции с принадлежностью к ВКП(б). А также обратил внимание партии на борьбу против уклонов в национальном вопросе — против великодержавного шовинизма, как главной опасности, и местного национализма.

Решения партии сыграли огромную роль в закреплении достигнутых успехов колхозного движения, способствовали его новому подъему.

Многие колхозы, в том числе созданные в основном среди оседающего населения, добились в тот период первых значительных успехов в развитии коллективного хозяйства: собрали высокий урожай, заготовили корм скоту. Так, члены тоза «Энбек» Ленинского района, в котором объединялось 80 осевших хозяйств, в 1930 году собрали в среднем 7,5 центнера зерна с каждого гектара, вся площадь составляла 450 гектаров. Заготовили необходимое количество кормов для скота.

Успехи колхозно-кооперативного строительства позволили многим крестьянам воочию увидеть преимущество коллективного хозяйства перед единоличным. Наглядность примера способствовала усилению колхозного движения почти во всех районах Казахстана. Во второй половине 1930 года наблюдался массовый прилив крестьян не только в оседло-земледельческих, но и кочевых, полукочевых районах. В Меркенском районе, например, на 1 декабря 1930 года только силами оседающих хозяйств было организовано 49 тозов, в Мангистауском — 7 тозов; почти 1 500 осевших хозяйств в это время были объединены тозами в Аральском районе.

Краевая партийная организация возглавила всю работу по дальнейшей коллективизации сельского хозяйства. Всего к концу 1930 года во всех районах оседания республики было создано 744 колхоза, в том числе 699 тозов и только 75 кооперативов на уставе сельхозартели. Определенное место особенно среди кочевого населения продолжали занимать простейшие производственные товарищества.

На базе усилившегося колхозного движения ширилось оседание. Развертывались работы по землеустройству, выбору мест оседания, строительству. Всего за 1930 год для оседающего населения было распланировано 493 поселка — колхоза, определенно 1 084 точки оседания.

Большие работы проводились по ирригации и мелиорации, было намечено обводнить 8 245 гектаров, вырыть 358 колодцев. Велось строительство каналов, плотин. Население, стремившееся перейти на оседлый образ жизни, проявляло собственную инициативу и строительство развертывалось шире намеченного плана. В Энбекши-Казахском и Чаяновском районах была начата работа по строительству двух каналов, которые не входили в план.

Закрепление процесса оседания на хозяйственно-производственной основе способствовали широкому развертыванию социально-культурных, культурно-просветительных и культурно-бытовых мероприятий.

Народный Комиссариат здравоохранения республики наметил построить 17 амбулаторий, два консультационных пункта, 14 амбулаторных диспансеров, две больницы. В плане Наркомпроса республики было предусмотрено строительство 155 двухкомплектных школ 1-й ступени и шесть школ колхозной молодежи. В оседающие районы были посланы врачи, фельдшера, учителя, которые несомненно оказывали влияние на ускорение темпов оседания, перехода на более культурный способ ведения хозяйства.

Первые результаты перехода к оседлости и коллективизации показали правильность политики Коммунистической партии. Она отражала чаяния трудящихся масс. Вот почему эта политика находила всюду поддержку широких слоев трудового народа, активно боровшегося за ее проведение в жизнь.

Несмотря на все недостатки и упущения начального периода коллективизации и оседания была проделана огромная работа, приобретен хотя и небольшой, но ценный опыт, который был так необходим для дальнейшей работы. Краевое совещание, состоявшееся в ноябре 1930 года, а затем VIII Всеказахский съезд Советов, проходивший в феврале 1931 года, подвели первые итоги оседания. В постановлении съезда было отмечено, что положено твердое начало осуществлению политики оседания кочевников, и вместе с этим доказана необходимость, реальность и жизненность планового оседания трудящихся кочевых хозяйств на основе коллективизации.

Опираясь на накопленный опыт, было намечено в 1931 году перевести на оседлый образ жизни 164 тысячи кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств, в том числе 80 тысяч должны быть охвачены впервые подготовительными мероприятиями, а в остальных хозяйствах—завершить полное оседание. В отличие от предыдущего года, оседание предусматривалось не только на базе сельского хозяйства — в полеводстве и животноводстве. Предусматривалось увеличить число рабочих казахов в промышленности, на транспорте и в совхозах.

Для проведения комплекса мероприятий, связанных с подготовкой и проведением оседания, правительством было ассигновано на 1931 год около 31 миллиона рублей, в том числе на землеустройство — 2,4 миллиона, на исследование почв — 500 тысяч, на мелиорацию — 3,4 миллиона, на покупку сельскохозяйственных машин—2,4 миллиона рублей и т. д. Кроме того, были выделены сотни тысяч рублей на строительство культурно-бытовых и культурно-просветительных учреждений.

Партийные и советские органы на местах развернули большую подготовительную работу по оседанию кочевого и полукочевого населения. На всех районных и городских партийных конференциях обсуждались вопросы, связанные с переводом кочевого населения на оседлость, подводились итоги первого года, отмечались недостатки, промахи, ошибки намечались практические меры по их устранению.

Для оказания помощи в подготовке и проведении оседания в села и аулы направлялись группы партийных и беспартийных агитаторов и организаторов, ответственных работников партийного и государственного аппарата. Из Гурьевского окружного центра, например, выезжали ответственные уполномоченные для оказания практической помощи и проведения организаторской работы. Ознакомившись там с состоянием подготовительной работы они внесли ряд существенных поправок в первоначальные планы. В частности, по их предложению в план оседания был включен Испульскйй район вместо Баксайского.

Активным помощником партийной организации явился комсомол. Краевой комитет ВЛКСМ 19 апреля 1931 года призвал комсомольцев провести рейды «легкой кавалерии» для оказания помощи учреждениям, проводившим работу по переводу к оседлости. Итоги рейдов регулярно освещались в печати. Крайком подчеркивал, что для проверки необходимо каждый раз брать конкретные вопросы: наличие стройматериалов, кредитование, состояние складов, реализация сельскохозяйственных машин, культурное обслуживание и т. д.

К хозяйственному и культурному строительству Казахстана приобщались и женщины. В феврале 1931 года проходило совещание алма-атинского областного и городского женского актива. На нем был заслушан доклад о состоянии работы по переходу к оседлости и задачах, стоящих перед женщинами. Совещание решило считать «одной из узловых задач в области участия женщин в вопросах осуществления плана перехода к оседлости задачу организации общественного женского контроля за ходом работы областных организаций».

Партийные и советские организации максимально использовали все формы мобилизации и сплочения батрацких, бедняцких и середняцких масс для того, чтобы обеспечить победу политики сплошной коллективизации и перевода кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость. К ним, в частности, относилось, прежде всего, создание в селах и аулах инициативных групп из батраков, бедняков и середняков. В этих группах изучался Устав сельхозартели, обсуждались вопросы, связанные с организацией производства, переходом кочевников на оседлость. Инициативные группы играли важную роль в вовлечении единоличников в колхозы.

Важной формой мобилизации активности масс, повышения политической сознательности народа явилась организация вербовочных комиссий и групп содействия из колхозников и колхозниц. Вербовочные комиссии и комиссия содействия, как и инициативные группы, вели среди трудящихся сел и аулов большую разъяснительную работу.

Во всех районах оседания создавались сельскохозяйственные бригады. В их состав входили: политрук, агроном, землеустроитель, техник-строитель, а также представитель комсомола. На членов бригады возлагались следующие задачи: проведение широкой общественномассовой работы среди населения, разъяснение классовой сущности оседания, как фактора, обеспечивающего экономическое и культурное развитие; подбор контингента оседающих, социальная группировка их и т. д.

Бригады по оседанию создавались и при всех аулсо-ветах. Они составляли первичный план оседания, согласовывали его с райпланом, райземотделом и райколхоз-союзом, а затем утверждали на заседании президиума районного исполнительного комитета.

Опираясь на местное население, бригады проводили большую организационно-производственную и массоворазъяснительную работу. Они отводили земельные участки, выбирали точки оседания для селений. Если учесть, что на территории большинства созданных колхозов землеустройство ранее не проводилось и население не знало границ своих участков, то следует признать, что бригады в этом отношении провели огромную работу.

В ходе проведения землеустроительных работ практика вновь подтверждала, что выбор точек оседания остается очень трудным и ответственным делом. Встречались часто случаи, когда к обследованию их возвращались по 2—3 раза. Насколько это сложное дело можно судить по такому примеру. В селе Аксубай часть населения выступила за то, чтобы остаться на обжитом участке, другая за то, чтобы расселиться на новых местах. Комиссия в составе представителя райколхозсоюза, землеустроителя земельной партии, агронома, прораба по мелиорации, старшего гидротехника, представителя райздравотдела, а также председателей аулсовета и колхоза произвела дважды осмотр избранных населением мест. Результаты обследования были доложены комитету оседания при Энбекши-Казахском районе, который принял решение: «с доводами комиссии согласиться, признать целесообразным оставить колхозное село на урочище Аксубай с устройством мелиоративных работ. Райколхозсоюзу было предложено приступать к заготовке стройматериалов в намеченных пунктах».

Правильно подошли к определению места для строг ительства МТС в Энбекшильдерском районе. Здесь центром был избран участок Байдалы, около него группировалось 7 аулов. При выборе места исходили из наличия достаточных пахотных угодий, пресной воды, близости железной дороги, строительных материалов, смежности административного центра с промышленным, таким, как прииск Степняк; учитывалась плотность населения и сравнительно развитое земледелие (3 гектара обработанной земли на одно хозяйство).

В полукочевых, особенно кочевых районах определение точек оседания было сопряжено с целым рядом особых трудностей. Здесь место поселков, их величина, характер хозяйственных и жилых построек и способ ведения хозяйства должны были определяться на основе конкретных природных и бытовых условий данного района. Необходимо было учитывать момент сезонной откочевки, уменьшение радиуса существующих кочевок, наличие базы обводнения и комплекса мелиоративных работ, а также постепенную замену откочевок отгоном скота. Однако в ряде случаев к выбору точек оседания подходили безответственно. «Раз здесь стояли кибитки, значит здесь можно... оседать», или если протекает ручеек, то вопрос считали решенным, не задумываясь над тем достаточно ли населению этой воды, есть ли здесь плодородные земли и т. д.

Бывали случаи, когда агрономы, сидя в канцелярии, определяли место поселения, не считаясь с мнением оседающего населения, не учитывая наличия сенокосных и пахотных угодий, близости крупных экономических и административных центров, связи с совхозами, МТС. Это приводило к тому, что население или вообще отказывалось обживать эти земли, или, поселившись под административным нажимом, прозимовав, возвращались на старые места. Это отрицательно сказывалось как на хозяйстве, так и на осуществлении всего процесса оседания.

Как и в предыдущий год, партия и правительство принимали ряд решительных мер к обеспечению Казахстана сельскохозяйственными машинами и инвентарем, выделяя для этой цели огромные средства. Только в течении 1931 года в республику, преимущественно в районы оседания, было завезено 5 780 плугов, 3 582 бороны, 1 456 сеялок, 2 213 сенокосилок, 1 438 лобогреек, 111 молотилок, 179 жаток-самостроек. Сельскохозяйственную технику стремились, как прежде, направлять в районы оседания.

Повышение технической оснащенности позволило увеличить посевную площадь и товарность хозяйств, перешедших к оседлости. Колхозы расширили посевы до 738,7 тысячи гектаров. Причем, если посевная площадь в целом по краю за 1931 год увеличилась на 41,2 процента, то в казахских хозяйствах прирост равнялся 110,3 процента.

Особенно больших успехов в расширении посевных площадей достигли кочевые и полукочевые районы. В хозяйствах, перешедших к оседлости, средний посев на один колхозный двор увеличился с 3,5 гектара в 1930 году до 4,6 гектара в 1931 году. А в отдельных районах, особенно там, где были МТС и МСС (машинно-тракторные и машинно-сенокосные станции) он достигал 25—28 гектаров, в то время как единоличники в среднем по краю засеяли лишь немногим более одного гектара на хозяйство.

Обеспечение сельскохозяйственной техникой кочевых и полукочевых районов способствовало более успешному проведению весеннего сева. Воочию убеждаясь в преимуществах коллективного хозяйства, в колхозы стали идти не только единоличники, но и возвращаться ранее вышедшие из колхозов.

Это видно из следующих цифровых данных: если в феврале 1931 года в животноводческих районах на один колхоз в среднем приходилось 61 хозяйство, то к 1 апреля того же года — 84. Партийные и советские органы, опираясь на опыт первого года оседания, стремились на местах увязать такие хозяйственно-политические кампании, как весенний сев, сеноуборка с коллективизацией сельского хозяйства и оседанием кочевников.

Успешное завершение весеннего сева и сеноуборки, например, в Ак-Булакском районе, вызвал бурный подъем движения трудовых крестьянских масс за переход на оседлый образ жизни. В 1931 году несколько административных аулов с общим количеством 2 388 трудовых хозяйств перешли на оседлость, тогда как в предыдущем году кочевники оседали единицами. Массовый переход кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость усилил движение за коллективизацию. За короткий срок в этом районе было создано несколько новых колхозов, а также укрепились ранее созданные. Всего к середине 1931 года в Ак-Булакском районе насчитывалось 14 колхозов, из них 8 казахских.

Только в период посевной кампании 1931 года в Иргизском полукочевом районе было организовано 29 сельскохозяйственных артелей и 70 тозов, а на 1 июня этого года коллективизацией было охвачено уже 28 процентов бедняцких и середняцких хозяйств. 14 новых колхозов, объединявших 1 800 бывших кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств, было создано в Баян-Аульском районе.

В это же время оседающее население в Аягузском районе создали 54 тоза, Курчумском — 44, а Жарминском — 28. Из 1 652 осевших хозяйств Коунрадского района 1 599 объединились в тозы и товарищества. Всего в районах оседания республики в начале 1931 года было создано товариществ: 80 коневодческих, 60 по совместному сенокошению, 16 по коллективному травосеянию и т. д.

Таким образом, если коллективизация способствовала оседанию, проводившемуся на ее базе, то оседание в свою очередь усиливало коллективизацию, закрепляло ее успехи и поэтому процент коллективизации в районах оседания был выше по сравнению с теми районами, где только велась подготовка к оседанию. Так, к середине июня 1931 года в оседающих аулах было коллективизировано 95 процентов хозяйств против 86 процентов в среднем по Ак-Булакскому району.

Машинно-сенокосные станции сыграли также большую, организующую роль в подготовке и переводе кочевых крестьянских хозяйств на оседлость. Достигнутые ими успехи являлись убедительной агитацией масс.

К началу августа 1931 года было скошено 12 088 тысяч гектаров, тогда как в 1930 году всего лишь 7 311 тысяч. Оседающие коллективные хозяйства должны были заготовить сена 1 740 тысяч центнеров, фактически же заготовили 1 765 тысяч. В районах деятельности машинно-сенокосных станций (МСС) было заготовлено 1 672 тысячи центнеров, или 89,2 процента к фактической заготовке,

Впервые машинно-сенокосные станции в Казахстане начали создаваться в 1931 году. СНК Союза ССР в своем постановлении от 26 июня 1931 года, определяя их роль, указывал, что в «районах кочевого и полукочевого населения организация МСС должна содействовать его оседанию и образованию вокруг станций крупных животноводческих колхозов».

Машинно-сенокосные станции были призваны обслуживать главным образом простейшие формы колхозов в животноводческих районах. Каждая станция имела до 100 сенокосных машин, 40 конных граблей, ремонтные мастерские и т. д. МСС на договорных началах помогали колхозам косить, убирать, скирдовать, прессовать сено, а также оказывали помощь в ремонте сеноуборочного инвентаря, в обеспечении запчастями, в подготовке для колхозов механизаторских кадров. Колхоз же обязывался своевременно и добросовестно производить своими силами все полевые работы, платить за сельскохозяйственные машины МСС определенный процент валового сбора сена и х. д.

При заключении договоров МСС исходили из задачи объединения всех бедняцко-середняцких хозяйств в тозы, животноводческие товарищества и укрепления уже существующих объединений. Поэтому одним из основных показателей деятельности МСС служил уровень коллективизации крестьянских хозяйств в районах их обслуживания. МСС выступали как организаторы, прежде всего, животноводства и кормовой базы для него.

Население окрестных сел и деревень наглядно видело преимущество крупного коллективного хозяйства, базировавшегося на новой машинной технике. Понимали это и кочевники, поэтому они переезжали из пустынных почти незаселенных мест, чтобы осесть в районе, обслуживаемом МСС, с ее помощью организовать колхозы и приобщиться к социалистическим формам ведения хозяйства.

Оседлое население, уже объединенное в колхозы, оказывало непосредственную помощь кочевым хозяйствам в приобщении их к коллективным социалистическим формам ведения хозяйства.

На такой основе были организованы в зоне Хобдинской МСС Актюбинской области колхозы имени Джангильдина, «Энбекши-Адай» и другие, Эта МСС обсдуживала 12 русских и украинских и 27 казахских колхозов. При станции имелась ремонтная база, кроме того, в каждом колхозе ею были созданы кузницы. Ранее созданные колхозы, особенно русские, брали шефство над молодыми казахскими колхозами, помогали им строить жилые дома, посылали опытных людей обучать земледелию, заготавливать сено для скота и т. д. Так, «Молодой голос» взял шефство над казахским колхозом «Энбекши-Адай». Он помогал кочевникам строить жилые дома и обучал их земледелию. В результате колхозники-казахи никогда ранее не занимавшиеся возделыванием зерновых культур, с помощью МСС и шефствующего колхоза сняли первый урожай.

Колхозы, созданные в радиусе деятельности МСС, быстро укреплялись в хозяйственно-организационном отношении, становились организаторами развития интенсивного животноводства, центром оседания кочевников. Этим объясняется тот факт, что там где были созданы МСС, коллективизация развертывалась значительно быстрее, чем в других районах. За период с 1 мая по 1 августа 1931 года из осевших в зонах МСС кочевых и полукочевых хозяйств было коллективизировано 31 процентов то время как в районах, где не было в тот период МСС, в колхозы объединилось лишь 20 процентов осевших хозяйств.

МСС помогали колхозам укреплять, создавать устойчивую кормовую базу, организовывали обмен опытом. Если раньше скотовод бесконечно кочевал с места на место в целях поисков подножного корма, то теперь надобность в этом отпала, так как он стал иметь необходимый на зиму запас сена.

Так произошло, например, в Тарбогатайском районе, где была организована МСС и впервые пущена сенокосилка. Здесь заготовка кормов закончилась сравнительно быстрее и сена было собрано больше, чем в предыдущий год. В каждом хозауле и колхозе был создан кормовой фонд. Опасность бескормицы не грозила. Видя это, многие кочевники-скотоводы остались зимовать в аулах. И только некоторая часть отправлялась с определенным количеством скота на участки отгонного животноводства.

Убеждаясь в преимуществах МСС, кочевники стремились поселяться в районах машинно-сенокосных станций. Оказавшись поблизости, постепенно втягивались в их работу. Помогали в уборке и заготовке кормовых культур, участвовали в процессе силосования: строили башни, рыли ямы и траншеи и т. д. Стремились применить свой труд в колхозах на молочных пунктах, где перерабатывалось молоко в масло, сыр, брынзу, курт и другие продукты. Эти пункты были снабжены несложным, но специальным инвентарем — сепараторами, маслобойками, сыроварками.

Концентрация при машинно-сенокосных станциях новой техники предполагала сосредоточение не только новых средств производства, но и новых кадров. Это в свою очередь облегчало подготовку квалифицированных работников из среды самих колхозников, бывших кочевников. Поэтому на местах принимались все меры к тому, чтобы точки оседания совпадали с точками расположения МСС. Правда это не всегда удавалось. Из 65 районов республики, где в 1931 году проводилось оседание, только в 20 оно совпадало с точками расположения МСС, а остальные 45 оставались вне сферы влияния машинных станций. Тем не менее первый опыт работы уже показывал, что машинно-сенокосные станции производят настоящий переворот в убогом экстенсивном животноводстве, обусловливают оседание кочевого и полукочевого населения и вытекающий отсюда успех коллективизации.

МСС скоро завоевали признание среди населения и получили широкое распространение в Казахстане. Уже в первом году в республике работало 108 МСС, тогда как по всей стране их насчитывалось 188. Они обслуживали 1 650 сельхозартелей и 230 животноводческих товариществ, что составляло 25 процентов всех коллективизированных хозяйств республики.

Так машинно-сенокосные станции, выступая организаторами создания кормовой базы на основе применения техники, новых условий производства, становились опорными пунктами массовой коллективизации, хозяйственно-политическим центром для кочевого и полукочевого населения, переходящего на оседлый образ жизни.

Обобщая опыт их работы и учитывая роль в развитии интенсивного животноводства, журнал «Революция и национальности» в 1931 году писал: «По примеру Казахстана надо в Киргизии вести работу по организации МСС — они являются лучшими формами, обеспечивающими местную кормовую базу... они способствуют правильному и быстрому оседанию кочующего населения.

Наряду с машинно-сенокосными станциями большую роль в создании производственно-технической базы коллективных хозяйств в районах оседания сыграли машинно-тракторные станции (МТС).

Как МСС являлись организаторами животноводческих хозяйств, так МТС выступали организаторами коллективизации в земледельческих районах. В 1931 году на полях республики работали 46 МТС. Они обрабатывали и засевали 114 650 гектаров, что составляло 26,9 процента всей посевной площади в районах оседания.

Не менее важную роль в приобщении бывших кочевников к коллективному хозяйству сыграли совхозы. К концу 1931 года их в республике насчитывалось уже 53. Они имели более 22 миллионов гектаров земли и 4 510 тысяч голов скота. В организацию этих совхозов государство вложило 174 миллиона рублей основных средств. Совхозы служили образцом крупного хозяйства. Они являлись школой овладения техникой. Здесь впервые применялись новые, социалистические формы труда. Совхозы всемерно помогали проводить коллективизацию в окружающих аулах. Там, где население осело, но по-прежнему трудилось в одиночку, задачей совхозов являлась помощь в проведении коллективизации аула. Там же, где население было коллективизировано, они укрепляли и совершенствовали формы колхозных объединений. В этом состояла организующая роль совхоза в оседании кочевого и полукочевого населения республики.

С первых же дней своего существования совхозы пользовались большой популярностью. Население окружающих сел и аулов постоянно обращалось к ним за помощью, за советами как организовать правильно труд, как использовать современную машинную технику в сельском хозяйстве, развернуть социалистическое соревнование и ударничество. Коллективы совхозов охотно откликались на все просьбы колхозников. Например, Шильдинский совхоз Кустанайского округа так организовал работу, что сотни трудящихся крестьян, окружающих сел и поселков, а также кочевники отдаленных аулов, стали посещать этот совхоз. Наблюдая, как здесь тракторы поднимают и обрабатывают целинные земли, как организованно трудятся бывшие кочевники на колхозных полях, воочию убеждались в преимуществе крупного коллективного хозяйства. Под влиянием совхоза и с его помощью было организовано 12 колхозов, которые объединяли преимущественно бывшие кочевые и полукочевые крестьянские хозяйства. Постоянную помощь оказывал полукочевому казахскому трудовому крестьянству в ремонте сельскохозяйственного инвентаря, в распашке и обработке земель, в подготовке кадров и Каинды-Кумакский совхоз того же округа. По его инициативе было создано 3 казахских колхоза с охватом 142 кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств.

Производственную и организационную помощь десяткам казахских колхозов оказывал овцеводческий совхоз № 8 Октябрьского района. Он помогал организовать труд колхозников, учил пользоваться современными машинами, оказывал практическую помощь хозяйствам, переходящим на оседлость. В то же время колхозники и единоличники окружающих сел помогали совхозу в выполнении тех или иных работ. Постоянное общение рабочих совхозов с аульным населением развивало и укрепляло союз рабочего класса с трудовым крестьянством. Все это способствовало переходу кочевников на оседлый образ жизни, приобщению их к крупному коллективному хозяйству.

Создание совхозов служило огромным толчком к переходу на оседлость значительной части кочевых и полукочевых хозяйств. Совхозы, находясь в непосредственном соседстве с коллективными и единоличными хозяйствами скотоводов-кочевников, пополнялись из их среды работниками совхозов.

Вначале кочевники-скотоводы в основном привлекались на сезонные и временные работы. Это повторялось несколько раз и постепенно они закреплялись в совхозах постоянно. Только за один 1931 год в совхозах треста «Скотовод» было устроено 16 250 оседающих хозяйств. Бывшим кочевникам было выделено жилье, скот, в том числе около тысячи рабочих лошадей.

Стремление перейти на оседлый образ жизни, создать крупное коллективное хозяйство на базе машинной техники все больше и больше захватывало широкие слои крестьянства и проникало в самые отдаленные кочевые аулы. В партийные и советские органы стали поступать в большом количестве заявления от аулов, районов с просьбой включить их в план оседания, оказать помощь в проведении подготовительных мероприятий и в переводе на оседлый образ жизни.

Характерен в этом отношении такой пример. Секретарь Табынского райкома партии Актюбинского округа товарищ Альжанов в докладной записке в крайком ВКП(б) писал, что их район не включен в план оседания на 1931 год, так как район кочевой и нет пока для этого условий. «Но все лето,—-писал он,— в райком поступают заявления от населения района с просьбой оказать помощь в оседании. Если в прошлом году только один административный аул не откочевывал, то в этом году таких аулов было 14, где насчитывается более 20 ООО населения. Эти аулы остались зимовать вместе с прежними зимовщиками. Просим включить наш район в план оседания на этот год и через Наркомзем оказать помощь специалистами, средствами для проведения землеустроительных и мелиоративных работ».

Подобные заявления поступали от других партийных комитетов.

«Просим воздействовать на краевые ведомственные органы, в частности, на Наркомзем», — писал секретарь Джангалинского райкома партии, Уральского округа, настаивая на необходимости включения района в план оседания и землеустройства.

Курчумский райком партии и райсовет сообщал в Крайком ВКП(б), что оседание в районе вполне назрело. Было намечено к оседанию ориентировочно 5 285 хозяйств в 30 пунктах. Определено количество хозяйственных построек, а также культурно-бытовых объектов. Местные стройматериалы, как камыш, саман и другие вполне смогли обеспечить все строительство. Просили выслать специалистов для оказания практической помощи в проведении всей этой работы.

В ряде мест население не дожидалось включения их района в план, получения кредита и другой необходимой помощи и развертывало подготовительную работу по землеустройству, мелиорации, ирригации. Таласский кочевой район Алма-Атинского округа своими силами заготовил строительные материалы и приступил к возведению хозяйственных и жилых построек.

Таким образом, начавшийся после XVI съезда партии новый подъем колхозного движения и оседания, базировался на таких опорных пунктах, как колхозы, МТС и МСС, животноводческие совхозы, простейшие кооперативные объединения. Причем массовое оседание кочевников развертывалось, как правило, во время сельскохозяйственных кампаний: весеннего сева, уборки хлебов, заготовки сена и т. д.

Грандиозный размах колхозного движения, осуществление массового оседания кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств усилило классовую борьбу в ауле. Кулачество и байство, за спиной которых стояли их идеологи— правые капитулянты и буржуазные националисты, делали все, чтобы, сорвать колхозное движение в Казахстане. Они вели бешеную агитацию против коллективизации казахских кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств, против социалистического ведения сельскохозяйственного производства.

Оседание подрывало их вековые устои патриархально-феодальных отношений, а следовательно, и благополучие баев. Социалистическое переустройство всего аульного быта до основания разрушало господство эксплуататоров и готовило почву для их окончательной ликвидации как класса на базе сплошной коллективизации. Чувствуя приближение своей гибели, феодально-байские элементы отчаянно сопротивлялись.

Формы и методы классовой борьбы в ауле не оставались неизменными на всем протяжении процесса его социалистической реконструкции. Они менялись в зависимости от изменения конкретной обстановки.

Прежде баи искусно держались за родовые методы борьбы, прикрывающие их эксплуататорское влияние в ауле. Нередко они выступали в роли «защитников» интересов трудящихся своего рода с тем, чтобы использовать их для борьбы против баев другого рода за власть, пастбища, водоемы и т. д.

В связи с укреплением позиций социализма в ауле, с одной стороны, и ослаблением позиций баев, с другой— они отодвинули на второй план междоусобную борьбу за власть в роде и основные силы бросали на то, чтобы сорвать колхозное строительство и противодействовать оседанию казахского трудового населения. Например, в ауле № 15 Талды-Курганского района баи, чтобы сорвать мероприятия по оседанию и запугать местное население, распространяли через подкупленного ими агента клевету, что будто бы перевод скотовода-кочевника на оседлость никакой пользы казаху кроме разорения и нищеты не принесет. При переводе казаха на оседлость его будут «выселять» в такие места, где нет воды и пригодной для пастбищ земли.

Однако успехи, достигнутые в колхозном строительстве, особенно в развернувшейся массовой коллективизации и в переводе кочевников на оседлость, убеждало население в обратном.

Трудовое кочевое и полукочевое крестьянство в своем большинстве стало ясно понимать, что только переходом на оседлость на основе коллективизации можно коренным образом изменить экономику, перестроить жизнь и быт кочевого аула, приобщиться к более высоким интенсивным формам ведения хозяйства, стать на социалистический путь развития. И уже по собственной инициативе оседало все в большем и большем количестве, выявляя самые различные формы и методы этого процесса. Так, в Кзыл-Ординском районе около озера Тольколь на зимовку устроилась группа казахов-кочев-ников, выходцев из Карсакпайского района, в количестве 160 семей. Она намерена была организовать артель и весной 1931 года либо переселиться в пределы бывшего Алма-Атинского округа, либо осесть на мелиоративном участке в Кзыл-Ординской области.

К осени того же года 90 семей организовали сельхозартель, и поселились в Кзыл-Ординском районе, а остальное население влилось в ранее созданные тозы и строительные бригады.

Или вот другой пример. В Балхашском районе осели 500 рыбацких хозяйств, провели почти всю подготовительную работу, а затем обратились в крайком ВКП(/б) в ноябре 1931 года за помощью. Их просьба была удовлетворена: определено место, оказана помощь в организации сельхозартели и тоза, приняты меры к обеспечению их сельхозинвентарем.

Имели место и такие факты, когда беднота различных аулов объединялась и создавала один колхоз. В этом отношении характерен такой пример. В районе села Явленки Атбасарского уезда на базе бывшего помещичьего имения возник оседлый казахский поселок. По инициативе коммуниста Хусаина Макина пришедшая сюда из разных аулов беднота объединилась в колхоз.

В кочевых и полукочевых районах нередко случалось, что люди объединялись по мере сложившихся групп в кочевья и создавали животноводческие товарищества. Некоторое время они продолжали кочевать, потом, выбрав понравившееся им место, оседали.

Встречались, например, такие случаи, и с ними нельзя было не считаться, когда многие единоличники не осознавшие к тому времени всю необходимость объединения в колхозы, выражали желание осесть, но без вступления в колхоз. Затем, постепенно убеждаясь в преимуществе колхозов, вливались в них. Этим, видимо, объясняется тот факт, что в 1930 году из 57,1 тысячи хозяйств, охваченных оседанием, коллективизировано было 50,7 тысячи, а в 1932 году из 109 тысяч — 97,2 тысячи хозяйств.

Практика еще и еще раз доказывала, что массовый перевод кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлый образ жизни — это сложный и трудный процесс. В этом деле нет шаблона, единого образца. Оседание проводилось различными путями. Формы и методы его также могут быть разными.

Но независимо от своеобразия форм и методов перехода итог был всегда одним: оседание кочевников завершалось созданием того или иного коллективного объединения, будь то сельхозартель, тоз, тож или другое простейшее производственное объединение.

Работа, проведенная партийными и советскими организациями среди кочевого и полукочевого крестьянства, привела к тому, что к лету 1931 года более половины всех крестьянских хозяйств республики объединилось в коллективные хозяйства. На 1 июня 1931 года коллективизацией было охвачено в оседло-земледельческих районах 55,9 процента, в животноводческих районах —44,1 процента бедняцких и середняцких хозяйств. Посевная площадь колхозов составляла 88,7 процента всех пахотных земель республики. Социалистический сектор в 1931 году засевал 98 процентов всей посевной площади, на полях Казахстана работало 46 МТС. Это означало, что в сельском хозяйстве Казахстана к тому времени безраздельно господствовал социалистический сектор.

Вопрос о ходе работ по оседанию был специально обсужден 7 октября 1931 года на заседании Совнаркома Казахской АССР. В принятом постановлении отмечалось, однако, что перелома в работе аппарата краевых организаций, с точки зрения усиления конкретного руководства, еще не было. Районам оседания недостаточно оказывалась практическая помощь. По-прежнему мало уделялось внимания хозяйственному устройству, допускались ошибки в выборе пунктов оседания и т. д. Наркомзему и Госземтресту было предложено организовать специальные бригады, привлечь в них районные организации, местное население и провести массовую проверку пунктов. С помощью такой проверки определить сельскохозяйственную пригодность мест оседания.

На места для оказания помощи были командированы группы ответственных практических работников. Семипалатинский окружном ВКП (б), например, в каждый куст командировал специальные бригады в составе агрономов, землеустроителей, строителей, санитарных и ветеринарных врачей, работников партийных, советских и общественных организаций — всего 45 человек. Группы возглавляли уполномоченные окружном а ВКП (б) и окр-исполкома. Кроме того, райкомы партии выделяли для этой работы значительное число местных работников.

В соответствии с предъявляемыми требованиями, перестраивали свою работу краевые организации, в частности Республиканский Комитет оседания. Работники Комитета выезжали на места для оказания помощи оседающим колхозам.

Организаторская и массово-разъяснительная работа среди населения, проведенная под руководством партийных организаций, осуществление комплекса подготовительных мероприятий в районах оседания, дали свои положительные результаты. Большинство районов, в том числе и оседающие колхозы, хорошо справились с хозяйственными задачами.

В колхозе «Кедей», например, Энбекши-Казахского района до середины лета 1931 года почти отсутствовал обобществленный труд, хлеба осыпались. К сенокошению и строительству построек здесь еще не приступали. Комиссия проработала в колхозе 10 дней, помогла создать бригады по уборке урожая, сенокошению, выделке саманного кирпича, по перевозке леса. Все 335 десятин посева были распределены между бригадами. В первые дни темпы работы в бригадах были невысокие, но постепенно дело наладилось. Нормы выработки повышались с каждым днем. Сами колхозники стали выступать инициаторами ударничества и социалистического соревнования между отдельными бригадами. На соревнование был вызван соседний колхоз. Таких же результатов комиссия добилась и в других колхозах, например, в колхозе «Гигант», «Тескенсу» К

Переход на оседлость кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств принимал все более массовый характер и, в отличие от первого года оседания, инициатором этого процесса становилось само население.

Практика показала, что там, где партийные и советские органы умело вели политическую, массово-разъяснительную работу среди населения, перевод кочевого и полукочевого населения проходил более организованно, без больших ошибок и перегибов.

Наглядным подтверждением служит процесс оседания в Убаганском районе Кустанайского округа. Здесь баи и аткаминеры объезжая аулы, разжигали межродовую вражду, агитировали бедняков и середняков не вступать в колхозы, оплакивали старые зимовки, пастбища, то есть всячески препятствовали оседанию. Широкой массово-политической работой среди населения удалось преодолеть сопротивление баев. После кропотливого труда организаторов подготовка и проведение оседания явились движением самих масс. По инициативе населения были организованы столярные мастерские с 70 специалистами разной квалификации. Большое количество из числа кочевников было привлечено к работе в сельскохозяйственных комиссиях. продуманная организаторская работа помогла успешно провести подготовку и оседание кочевников.

В течение 1931 года здесь было охвачено мероприятиями по оседанию 2 889 хозяйств, из них 2 643 или 91,8 процента было коллективизировано. Посевная площадь за один год на хозяйство увеличилась с 3,9 гектара в 1930 году до 6,5. Значительно увеличилось поголовье общественного скота. Началось строительство 26 пунктов оседания или поселков нового типа. В них было построено 1 479 домов для жилья, 21 конюшня, 15 коровников, 20 зернохранилищ и 26 школ.

Итоги работы по выполнению плана оседания по Убаганскому району были обсуждены в октябре 1931 года на заседании Совнаркома республики. В принятом по этому вопросу постановлении отмечалось, что в районе было обеспечено большевистское руководство в результате здесь добились больших успехов по хозяйственному, культурно-бытовому обслуживанию оседающего населения. Для премирования активных колхозников, ударников, бригадиров было отпущено в распоряжение Убаган-ского районного комитета оседания промышленных товаров на сумму 2 ООО рублей.

Оседание кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств более активно проводилось не только в колхозах, МТС и МСС, но и в совхозах, на транспорте, в промышленности. Это ускорило рост национальных квалифицированных кадров. В 1931 году более 2 тысяч человек получили производственную квалификацию и были устроены на работу в промышленности и на транспорте. Десятки, сотни бывших кочевников, пополнили ряды рабочих совхозов, МТС и МСС. Только за один 1931 год в МТС из оседающего населения было подготовлено 480 трактористов, 23 полевода, 5 механиков. В 1931 году 75 тысяч вчерашних кочевников стали рабочими совхозов.

Таким образом, в отличие от предшествующих лет, оседание кочевников в 1931 году проводилось не только в селах, деревнях и аулах, но и в рабочих поселках, на транспорте, в основном на железнодорожных станциях.

В осуществлении перехода кочевых хозяйств к оседлости принял активное участие рабочий класс страны. Известно, что в решающий период колхозного строительства партия направила в деревню 25 тысяч лучших рабочих. Из них в Казахстан было послано 1 204. Членов и кандидатов партии среди посланцев рабочего класса было 914. Около девяносто юношей и девушек состояли в BЛKCM. Приезд двадцатипятитысячников имел исключительное значение для казахского народа. Посланцы партии принесли в аул пролетарскую инициативу и коммунистические принципы организации труда. Многие из них были избраны секретарями партийных ячеек. По их инициативе организовывались в аулах мастерские, кузницы, где крестьяне обучались как пользоваться сельскохозяйственным инвентарем.

Перевод с кочевого образа жизни на оседлый сопровождался дальнейшим повышением сознательности аульного населения, сплочением и подъемом трудящихся масс, укреплением союза рабочего класса и крестьянства, без чего невозможно было осуществить социалистическую перестройку казахского аула. В лице рабочих бывшие кочевники видели своих союзников, помощников.

Если старый кочевой аул отказывался, не принимал агронома, боялся врача, опасался применения техники, шел за муллами, то теперь настоятельно требовал от города новых машин, агрономов, ветеринаров, партийных работников, организаторов, библиотекарей и учителей, механиков и врачей... в общем всего того, что нужно для социалистической перестройки аула.

Весьма показательно в этом отношении письмо колхозников Баян-Аульского района к рабочим Караганды. «...Наши отцы, деды и прадеды кочевали. Кочевали столетиями и, умирая, завещали кочевать своим потомкам. Зимой мы прозябали в холодных, грязных, дымных казахских зимовках, летом — на верблюде в степи. Во вторую большевистскую весну решающего года пятилетки мы прокляли дикое, дедовское прошлое, пришли на зов большевиков, бросили кочевье, чтобы вместе с вами строить социализм... Нам нужно пролетарское руководство, нужна ваша помощь, рабочие Караганды! Помогите нам стать грамотными! Помогите нам поднять наши колхозы до уровня передовых колхозов Казахстана! Выдвиньте в помощь нашей парторганизации, комсомолу, Советам несколько лучших своих ударников-комму-нистов с производства! Вышлите хотя бы на месяц несколько ваших бригад, пусть они научат нас по-новому бороться и побеждать».

Эти примеры свидетельствовали о том, как старый аул перестраивался, как сотни тысяч хозяйств, бросая вековые дедовские приемы хозяйствования, переходили к оседлому образу жизни, чтобы построить новую жизнь, обеспечить детям светлое будущее. Из мелких, индивидуальных, разрозненных создавались крупные коллективные объединения, постепенно поднимаясь к более высоким, культурным земледельческим формам ведения хозяйства.

С другой стороны, второй год 1-го этапа оседания, наглядно показал, как в самый глухой, далекий аул проникали ростки социалистического строительства, грамотность, новая культура. Небывалыми темпами росла активность широких трудящихся масс, рос национальный пролетариат, укреплялось тесное содружество всех народов республики.

Закрепив успехи первых двух лет, партийные и советские органы Казахстана намечают в следующем 1932 году охватить мероприятиями по оседанию 400 ООО кочевых и полукочевых хозяйств. Этим планом предполагалось в 1932 году провести основные подготовительные мероприятия для того, чтобы в 1933 году завершить перевод всех кочевников на оседлый образ жизни. Однако этот план оказался нереальным и поэтому не был утвержден СНК РСФСР.

В мае 1932 года был составлен новый план. Перевести на оседлость намечалось только 100 тысяч хозяйств. Изменение плана перевода кочевых и полукочевых хозяйств на оседлость требовало пересмотра всего комплекса подготовительных мероприятий. Вначале планировалось землеустроить 327 538 хозяйств. Общая стоимость этих работ определялась суммой в 3 689 тысяч рублей. Впоследствии этот план, согласно постановлению СНК РСФСР от 10 апреля 1932 года, был изменен и постановлением Казсовнаркома было предложено перевести на оседлость только 200 тысяч хозяйств. Из них 100 тысяч, включенных в план оседания 1932 года, предполагалось охватить полным комплексом работ по землеустройству, а остальные 100 тысяч хозяйств подготовить к оседанию в 1933 году. Общая сумма расходов уточненного плана определялась в 283 834 рубля.

В связи с пересмотром, изменением планов к практическому осуществлению подготовительных мероприятий по оседанию приступили только в июне. Это не могло не отразиться на темпах работ. Учитывая все эти обстоятельства, ЦК партии и правительство ориентировали местные партийные и советские органы основное внимание сосредоточить в 1932 году на проведении землеустройства, завершении всех начатых работ в предыдущие годы. Одновременно было рекомендовано, в меру сил и возможностей, провести подготовительные мероприятия, обеспечивающие оседание в следующем году.

В районах оседания продолжались мелиоративные, ирригационные, строительные работы, а также землеустройство. Наряду с этим была обследована площадь в 28 254 757 гектаров, определено 1 352 точки оседания. Большинство из оседающего населения приступило к хозяйственному освоению мест оседания.

Работа в таких масштабах и на сей раз не обошлась без ошибок и извращений. Прежде всего, площадь намеченных пунктов оседания не отвечала условиям казахского аула. Вместо того, чтобы для оседания использовать обжитые места, отводились новые, совершенно неизведанные ранее участки, причем площадь их была очень велика. Например, больше половины отведенных участков оказались такого большого размера, что на них планировалось разместить от 100 до 300 хозяйств. Это несомненно повело бы к массовому переселению людей из обжитых мест в новые точки оседания, что противоречило интересам трудящихся масс. Нужно было разукрупнить намеченные точки, под поселки для оседающих хозяйств использовать обжитые места.

Дополнительные меры потребовали и дополнительных средств, времени, отодвинули на второй план мелиоративные и ирригационные работы. Было построено всего лишь 406 колодцев вместо 2 100 по плану, тормозилось строительство других хозяйственно-бытовых объектов. Основной причиной невыполнения плана являлось то, что не полностью и не своевременно отпускались средства, так как шли они, прежде всего, на землеустроительные работы.

Строительство в районах оседания сдерживалось и отсутствием нужных материалов, недостатком кадров. Например, 900 тысяч рублей из республиканского и государственного бюджетов поступили в конце ноября, то есть в то время, когда во многих районах из-за наступивших холодов строительные работы были прекращены. На 1 апреля 1932 года на 48 районов оседания приходился 1 инженер, 38 техников, 14 прорабов, 148 десятников, а в 8 районах вообще не было ни одного специалиста-строителя.

При кочевом хозяйстве нельзя было решать вопрос о школе, клубе, кино, больнице, бане, учителе, агрономе, ветеринарном враче и т. д. Только после осуществления перехода от кочевого образа жизни на оседлость, возможным стало наступление на культурном фронте. В свою очередь культурная отсталость кочевников являлась существенным препятствием при оседании и переходе к более совершенным формам хозяйства. Только ликвидировав неграмотность и распространив среди населения политические и технические знания, можно было добиться такого положения, при котором оседание становится залогом социалистической реконструкции аула.

Но это вовсе не означает, что не нужно было заниматься ликвидацией неграмотности до тех пор пока не будут построены школы или откладывать введение всеобщего обучения до полного оседания. Такая установка была бы политически неверной. Опыт показал, что само строительство школ и больниц в кочевых районах и ликвидация неграмотности в значительной мере ускоряли темпы оседания и способствовали переходу к более культурным формам ведения хозяйства.

Планом 1932 года предусматривалось послать в районы 80 медицинских бригад, организовать 70 больниц, 111 амбулаторий, 186 фельдшерских пунктов, 237 пунктов по прививке оспы, 2 туберкулезных пункта, 92 полевых пункта первой помощи и т. д. За год было построено 144 школы, 12 больниц, 10 амбулаторий.

Вся многогранная организационная и массово-политическая работа, проведенная партийными и советскими органами по подготовке и переводу кочевников на оседлость, обеспечила в течение трех лет перевод на оседлость 242,6 тысячи кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств. Из них к концу 1932 года закрепилось 182,6 тысячи хозяйств.

По областям Казахстана дело обстояло так:

Таким образом, из 182,6 тысячи кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств, которые закрепились в пунктах оседания, большинство приходится на земледельческие районы. Здесь осело 140,9 тысячи хозяйств, в том числе полностью завершили оседание 59,5 тысячи хозяйств и 81,4 тысячи продолжали вести ирригационные, мелиоративные и другие строительные работы, чтобы завершить оседание.

Массовый переход кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость, проводившийся в 1930—1932 годах проходил в тесной связи и на основе развернувшейся коллективизации. Степень охвата колллективизацией оседающих казахских хозяйств в 1930—1932 годах можно видеть из следующей таблицы.

Эти данные подтверждают, что оседание действительно осуществлялось на базе массовой коллективизации.

Из общего числа кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств, предусмотренных планом оседания в 1930 году, было коллективизировано 50, в 1931 — 144, а к концу 1932 года 97 тысяч хозяйств. Причем процент коллективизации оседающих хозяйств из года в год повышался. В 1930 году он составил 61,2 процента, в 1931 году—87,3, а в 1932 —97,2 процента по отношению к общему количеству хозяйств, перешедших на оседлость.

Жизнь, практика социалистического строительства показали, что коллективизация кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств, в конкретных исторических условиях Казахстана тогда была невозможна без оседания последних, точно так же, как без коллективизации, без осуществления целой суммы мероприятий социалистической реконструкции сельского хозяйства, невозможно было бы осуществить оседание кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств в таких грандиозных масштабах.

Именно этим объясняется тот факт, что в районах оседания процент коллективизации был выше, чем в среднем по Казахстану. Например, по Казахстану на 1 января 1931 года он составлял 32 процента, а в районах оседания 61,2 процента от общего количества хозяйств. На 1 января 1932 года коллективизация в оседло-земледельческих районах составляла 65,2 процента, а по районам, охваченным оседанием,—88 процентов.

Основной формой коллективного объединения среди кочевого и полукочевого населения в тот период являлись не только тозы и тожы, но и простейшие производственные объединения.

Успехи оседания и коллективизации кочевого и полукочевого аула были достигнуты благодаря постоянному руководству ЦК ВКП(б), в результате огромной всесторонней помощи Советского государства и бескорыстной братской помощи всех народов страны.

По данным оседкома при СНК Казахской ССР, на нужды оседания на первом этапе в 1930—1932 годах были израсходованы десятки миллионов рублей государственных средств. Только на снабжение оседающих хозяйств сельскохозяйственным инвентарем было ассигновано около 6 миллионов рублей. За указанный выше период в республику было завезено 60 295 сельскохозяйственных орудий, в том числе 23 511 плугов, 7 089 сенокосилок, 5 114 лобогреек и т. д. На полях Казахстана работало 5 208 тракторов. Это позволило поднять вооруженность техникой каждого оседающего хозяйства до 72,7 рубля в 1931 году, против 38 в 1929 году.

Такая обеспеченность машинами и проведенное землеустройство позволили улучшить использование пахотных и сенокосных угодий, увеличить посевную площадь и товарность оседающих хозяйств. Посевная площадь на одно хозяйство возросла с 0,9 гектара в 1929 году до 5,6 гектара в 1932 году. С 1930 по 1932 годы было сдано государству 4 005,8 тысячи центнеров товарного хлеба.

В Северном Казахстане, например, валовой доход с одного гектара земельной площади при использовании под кочевое скотоводство составлял лишь 9 рублей 30 копеек, тогда как при земледельческом использовании этой площади доход повышался до 26 рублей 27 копеек.

Под животноводство подводилась устойчивая кормовая база. В районах оседания были сооружены сотни хозяйственных построек: 998 скотных дворов, 534 инвентарных сарая, 410 конюшен, 407 кузниц и т. д. Только в 1932 году было заготовлено 1 276,4 тысячи тонн сена, товарный его излишек составлял 754,2 тысячи тонн.

Осуществление политики оседания имело не только экономическое, но и огромное политическое значение. Оно явилось важнейшим условием консолидации народов Казахстана, подъема экономики и культуры обширного края. Вместо прежних передвижных юрт и разбросанных мелкими группами землянок-зимовок, в пунктах оседания, причем в самых отдаленных кочевых районах, выросли сотни поселков со школами, больницами, построены тысячи жилых домов с хозяйственными постройками. Так, к концу 1932 года было построено 24 106 жилых домов, открыты сотни изб-читален, красных уголков, медицинских пунктов и т. д. Только за один 1931 год было построено 119 школ. Вследствие чего повысился процент охвата детей всеобучем в районах оседания до 84, тогда как в других казахских кочевых районах он не превышал и 50.

Опыт трехлетней работы со всей очевидностью показал историческую необходимость, экономическую потребность и полную возможность перевода на оседлый образ жизни всей многочисленной массы крестьянских кочевых и полукочевых хозяйств.

Вместе с тем первый этап оседания обнаружил серьезные ошибки и недостатки местных партийных и советских органов Казахстана в проведении этой работы. В некоторых районах, где отсутствовали необходимые условия для оседания, не была проведена соответствующая подготовительная работа среди крестьянского населения, допускалась поспешность, непозволительное форсирование перевода кочевых и полукочевых хозяйств на оседлость. Во многих животноводческих районах провозглашалось, что само оседание уже есть сплошная коллективизация и организация колхозов с полным обобществлением поголовья скота. Не всегда учитывались, а иногда вообще игнорировались специфические особенности казахского аула, что вело к механическому перенесению методов и форм коллективизации зерновых районов в животноводческие кочевые районы, практиковалось администрирование, нарушение ленинского принципа добровольности. Вместо товарищества по совместной обработке земли и косьбе, как переходной формы к сельхозартели, часто без наличия необходимых условий создавались сельхозартели, а то и коммуны. Нарушался ленинский принцип учета степени подготовленности крестьян к данной форме колхозного строительства.

Краевой комитет ВКП (б) в сентябре 1931 года в своем постановлении указывал, что достигнутые успехи в деле строительства совхозов, МТС, МСС, а также успехи в деле оседания и коллективизации в самом ауле, позволяют поставить перед животноводческими районами задачу «выйти на линию более высоких темпов коллективизации» и, перескакивая через тозы, внедрять сельскохозяйственную артель как основную форму колхозного строительства в казахском ауле. Вследствие чего тозы в животноводческих районах форсированным темпом стали переводиться на устав сельскохозяйственной артели, из 2 771 такого типа объединений, имевшихся в 60 животноводческих районах, 2 459 было переведено на устав сельскохозяйственной артели. Было организовано даже 27 коммун.

Таким образом, вместо того, чтобы осуществлять дифференцированный подход в руководстве районами республики, отдельные руководители казахстанской партийной организации, не желая отставать в проведении коллективизации от других, более передовых областей страны, поставили перед животноводческими районами республики задачу: выйти на линию высоких темпов коллективизации. «Ретивость» отдельных руководителей привела к тому, что процент коллективизации на 20 августа 1931 года по Казахстану равнялся 63 процентам при 58 процентах по всему Советскому Союзу.

Эти ошибки и перегибы в колхозном строительстве вытекали из неправильной установки Краевого комитета партии — завершить в основном «сплошное оседание на базе коллективизации в 1932 году». В решении пленума Казкрайкома ВКП(б), состоявшегося в декабре 1929 года, прямо указывалось, что «необходимо построить весь план практической работы в области форсирования оседания и хозяйственного укрепления оседающего населения с таким расчетом, чтобы оседание проводилось на основе стопроцентной коллективизации всех оседающих бедняцко-середняцких хозяйств».

Это ошибочное требование приводило к тому, что оседание осуществлялось без учета реальных возможностей, степени подготовленности отдельных, особенно животноводческих районов. Нередко оседание проводилось только колхозами, по мере сложившихся групп в кочевьи, а что касается единоличников, которые еще в то. время не осознали всей необходимости объединения в колхозы, то они оставались вне его. Среди этих хозяйств, необходимая работа не велась, преимущество коллективного хозяйства перед индивидуальным не показывалось, тем самым был нанесен большой ущерб делу колхозного строительства.

Ошибки, допущенные в проведении коллективизации и оседания, вызывались еще и тем, что не везде на местах понимали политическое и экономическое значение оседания. Форсированный переход с кочевья на оседлость, при условии, когда население в своем большинстве еще не было подготовлено к этому, превратило оседание в самоцель, а само колхозное строительство — только в способ осуществления этой основной цели.

Попытка руководителей ряда кочевых и полукочевых районов административными мерами форсировать оседание и коллективизацию в некоторых случаях приводила к тому, что тозы распускались, или искусственно переводились в сельхозартели, или вместо колхозов создавались самостоятельные колхозные товарные фермы, в которых полностью обобществлялся товарно-продуктивный скот. В результате чего в районах оседания число тозов за три месяца с января по март 1931 года сократилось почти в два раза — с 699 до 456. Одновременно 69 процентов колхозов административным путем были переведены на устав сельскохозяйственной артели и даже в коммуны с полным обобществлением товарно-продуктивного скота.

В подготовке и проведении оседания кочевников допускались ошибки и такого характера. Например, была тенденция сосредоточить усилия на строительстве только жилых домов, а не хозяйственных построек. Так, в первом году оседания планировалось построить 11 985 жилых домов и только 1 016 хозяйственных построек, в том числе 918 скотных дворов. К концу года было построено 1815 домов и всего лишь 37 хозяйственных построек. В 1932 году также предусматривалось строительство жилья для 11 355 семейств, а производственных всего лишь 2 430 построек. Это, разумеется, не могло способствовать оседанию кочевника, а, наоборот, являлось тормозом. Ведь если хозяйственный уклад заставлял кочевать, то разве одно жилище могло перевести его на оседлость? Конечно, нет.

Некоторая часть кочевников, вступивших в колхозы, в первое время продолжала кочевать в пределах небольшого радиуса, жить в юрте. В 1931 году 112 тысяч кочевников-скотоводов оставались жить в кстау (юрте). У кочевника отпадает необходимость в кочевании только в том случае, если он будет иметь необходимый корм, помещение для скота. Когда кочевник имеет для своего скота прочную кормовую базу, то он будет сокращать радиус кочевания, а затем постепенно перейдет к оседлому образу жизни, сохранив только отгонное животноводство. Строительство хозяйственных построек в районах оседания являлось поэтому одним из условий подведения материальной базы под обобществление хозяйств и, следовательно, важнейшим фактором закрепления оседания кочевника.

В то же время опыт показал, что переход на оседлость не означает простого перевода скота на стойловое содержание. Наоборот, оседание не исключает организацию отгона, использование естественных пастбищ. При переходе с кочевья на оседлость, постоянное кочевание ликвидируется, а сохраняется лишь производственное кочевание, когда хозяйство имеет определенный хозяйственный центр, но по роду его хозяйственной деятельности вынуждено передвигаться с места на место, чтобы использовать естественные пастбища. И в этом случае необходимо создать на пастбищах административные и культурные центры; вводить элементы полеводства, заготовлять страховые запасы кормов и т. д.

В связи с этим нельзя не отметить еще одну крупную ошибку, которую допускали как местные, так и краевые работники, рассматривающие оседание только как переход к земледелию, превращение кочевника-скотовода в земледельца, а животноводческое хозяйство — в хозяйствотоварного полеводства.

По сути дела, в тот период вопрос ставился так, что сначала надо кочевников-животноводов превратить в земледельцев, а потом на этой основе приобщить население к более высокой форме ведения хозяйства. Эта теория не новая. Она в какой-то мере перекликается с «теорией» Каутского, который в свое время утверждал, что вне земледелия, вне оседлости никакое государство не мыслится. Еще в конце 20-х годов один из работников Госплана Казахской АССР Маслов представил проект, предусматривающий оставить районы Центрального Казахстана, где в то время насчитывалось примерно 280 тысяч хозяйств, «вне хозяйственного использования», так как они не могут быть использованы для земледелия. С точки зрения названного проекта требовалось эти хозяйства расселить, с одной стороны, на север, в район обжитого товарного земледелия, с другой стороны, на юг, в районы хлопка. А ведь животноводческие районы, в основном занимавшие территорию Центрального Казахстана, составляли одну треть всех административных районов и 156,1 миллиона гектаров площади, то есть 58 процентов всей территории республики.

Перевод всех кочевых скотоводческих хозяйств на земледелие означал бы для кочующего населения отказ от животноводства вообще.

Такая недооценка животноводческой проблемы в республике не укрепляла, а ослабляла колхозное животноводство, вела к отрыву процесса оседания от такой важнейшей задачи, как сохранение и дальнейшее развитие животноводства. Наркомзем РСФСР установил, что в 8 районах, переведенных на оседлось (в Карагандинской, Восточно-Казахстанской, Южно-Казахстанской областях), посевы зерновых культур занимают 96,5 процента всей посевной площади, а посевам кормовых внимания не уделялось. Неуклонный рост посевных площадей, превышавший потребительскую норму самого оседающего населения, выражал явную тенденцию к превращению скотоводческого хозяйства в зерновое, товарное. Это привело к тому, что в животноводческих районах в ущерб хозяйству создавались полеводческие артели вместо животноводческих.

Например, в Сламихинском районе Уральского округа (ныне Фурмановский район той же области) возможным и целесообразным было развитие животноводства. Но главное внимание окружных и особенно районных организаций обращалось на развитие земледелия, и все мероприятия проводились в целях расширения посевных площадей. Скотоводческие же товарищества или животноводческие артели совсем не создавались. Стремление насаждать в чисто животноводческих районах земледельческое хозяйство отвлекало население от создания и укрепления кормовой базы и развития на этой основе животноводства. Полная несостоятельность и вредность такой точки зрения очевидна.

Ошибки и искривления, допущенные в коллективизации и оседании, особенно в деле социалистической реконструкции животноводства в Казахстане, широко использовались врагами колхозного строя. Кулацко-байские элементы использовали малейшие трудности, которые встречались на пути перехода от кочевья к оседлости, промахи, ошибки, которые допускались в ходе разрешения такой важной и сложной проблемы, как перевод свыше полумиллиона кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлый образ жизни. Они вновь распускали всякие небылицы по вопросам, связанным со строительством нового социалистического аула, стараясь вызвать недовольство среди населения и тем самым помешать переходу казахского кочевого населения на оседлость. Свою враждебную деятельность враги колхозного строя, антипартийные и антисоветские элементы, так называемые «бельсенди»— лжеактивисты, проводили под лозунгом: «Чем хуже, тем лучше».

Пуская в ход агитацию, угрозы, используя продовольственные затруднения в ряде районов в связи с недородом, культурную отсталость населения, родовые пережитки, отсутствие в отдельных местах политико-воспитательной работы среди аульно-деревенской бедноты, слабость некоторых низовых партийных и советских органов, ошибки и промахи. в руководстве, баям и аткаминерам в ряде случаев удавалось спровоцировать на откочевки тысячи крестьянских хозяйств.

Вредительская деятельность их этим не ограничивалась. Они совершали вредительские акты, приведшие к катастрофическому сокращению поголовья скота.

Поскольку животноводство являлось основным занятием и почти единственным источником дохода большинства аульного населения, то колоссальное сокращение поголовья скота резко ухудшило материальное положение трудящихся аула, привело к серьезным продовольственным затруднениям, расстройству хозяйства значительной части коревого и полукочевого населения.

На этой почве байским элементам удалось толкнуть значительные группы крестьян на откочевку не только в другие районы в пределах республики, а также в соседние с Казахстаном республики, края и области, как, например, Среднеазиатские республики, районы Нижней и Средней Волги, Башкирию, Западную Сибирь и даже за пределы Советского Союза. Таким образом, сам по себе сложный и трудный процесс — перевод кочевого населения к оседлости был еще более осложнен подрывными действиями классового врага.

Руководители республиканской партийной организации своевременно не поняли эту своеобразную форму классовой борьбы байско-кулацких элементов и не выступили против откочевок. Больше того, кое-кто пытался откочевки объяснить явлениями бытового порядка, природой казахского, народа, «привыкшего кочевать» и т. д.

Некоторые работники республиканской партийной организации всячески пытались доказать, что в процессе социалистической реконструкции животноводческого хозяйства сокращение поголовья скота якобы закономерно, фатально, неизбежно.

Всю беспочвенность и надуманность этой «теории» вскрыл М. И. Калинин при обсуждении доклада Наркомзема КазССР на Президиуме В ЦИК в сентябре 1931 года. Он подчеркнул, что основная причина упадка животноводства коренится в том, что «вместо развития коллективных методов работы, привлечения бедноты и середняков в колхоз... преобладают методы администрирования». «Если бы Советы работали хорошо,— говорил М. И. Калинин,— то 50 процентов скота, находившегося в руках 5 процентов байского населения Казахстана, было бы полностью или с малыми потерями в социалистическом секторе».

Для выхода из такого положения колхозное движение республики, в первую очередь в животноводческих районах, нуждалось в серьезной помощи со стороны Коммунистической партии и Советского правительства. 17 сентября 1932 года ЦК ВКП (б) принял постановление «О сельском хозяйстве и, в частности, животноводстве Казахстана», в котором намечались конкретные пути решительного Исправления ошибок в руководстве сельским хозяйством и завершение перевода кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлый образ жизни.

<< Содержание

<< Предыдущая страница

Следующая страница >>