Глава десятая
С января по апрель 1942 года соединение прошло с боями свыше двухсот километров, уничтожив при этом более десяти тысяч вражеских солдат и офицеров, более двадцати танков, свыше семисот автомашин, много орудий и пулеметов противника. Захвачены были склады с боеприпасами. Вызволены из фашистской неволи десятки тысяч советских людей, освобождено более двухсот пятидесяти населенных пунктов.
Всю эту операцию проводила дивизия под командованием генерал-майора Михаила Ивановича Чистякова.
Михаил Иванович Чистяков сумел понять живую душу 8-й гвардейской, где бойцы и командиры гордились своими традициями и любили первого командира, как родного отца. Раненые все с большим уважением произносили имя Чистякова.
В конце февраля в расположение нашей дивизии вышел большой партизанский санный обоз, везя через линию фронта продовольствие для ленинградцев. Наше командование связалось со штабом армии, и партизаны оставили в дивизии продовольствие, в котором мы так нуждались, они вывезли от нас санной дорогой в армейский тыловой госпиталь свыше девятисот пятидесяти тяжелейших раненых.
Трогательную заботу о раненых, которых мы эвакуировали санной дорогой, проявило гражданское население. Когда мы укладывали солдат на носилки, жители ближайших деревень и сел пришли помогать. Они приносили, может быть, последнюю теплую вещь, будь то одеяло или полушубок, чтобы укутать бойца, которому предстояла дальняя холодная дорога. Приносили провизию, подстилали в сани сено.
В штабе армии партизаны получили с армейского склада необходимые продукты для ленинградцев. Если бы они тогда не помогли нам, большинство раненых погибло бы: буквально через неделю немецкие самолеты спалили всю деревню. Десять самолетов сделали всего три залета, и деревню стерли с лица земли. По полю к лесу расползлись раненые, слышались крики, проклятья. Я получила второе ранение в лицо и малую травму.
Наступило бездорожье. Саперы через болото построили из бревен свайную дорогу в семнадцать километров, по которой, в основном, и поддерживалась связь со штабом армии. Начался голод, дневная норма на бойца была два сухаря в день. Мы получали по одному сухарю. Курева не было, солдаты курили мох. Почта поступала неаккуратно.
Бойцы на передовой находились по пояс в воде. Появились тяжелые больные, истощенные, с воспалением легких, почек, печени.
В эти дни мне часто приходилось бывать на передовых, чтобы подбодрить бойцов. Тяжело мне было, но я им рассказывала об отце, о его беспредельной вере в своих солдат, о подвиге у разъезда Дубосеково, о мужественном капитане Лысенко, о лейтенанте Фирсове, Петрашко, Монаенко, о тех, которые погибли, но победили.
Боевой дух дивизии помогали поддерживать задушевные письма, без намека на жалобу, полные живительной силы, воодушевляющие на новые подвиги во имя победы.
Мне хочется привести одно из многих:
«Наши родные!
Бойцам, командирам и политработникам.
Письмо от матерей, жен и сестер гвардейцев-панфиловцев.
Любимые мужья, дорогие нашему сердцу сыновья и братья!
Мы посылаем вам наш привет, полный любви и материнского благословения.
Ежечасно, ежеминутно помним о вас. Наши взоры, преодолевая тысячеверстные дали, видят вас, родные, так ясно, будто мы находимся рядом.
Провожая вас на фронт, на великую битву с ненавистным врагом, мы давали вам наказ — быть беспощадными в бою с фашистской нечистью, быть мужественными и отважными.
Вы выполнили наказ матерей.
Вы сдержали слово, данное нам, своим женам и сестрам. И мы гордимся вами. Мы счастливы сознанием, что вы, наши родные, вписали славные страницы героизма и верности в золотую книгу истории борьбы за счастье и процветание человечества. Никогда не померкнет слава двадцати восьми героев-панфиловцев, грудью своей защитивших подступы к сердцу нашей Родины — Москве. Мы уверены, что каждый из вас в любую минуту готов так же самоотверженно и непоколебимо выполнять свой священный долг перед Родиной.
Уверенность в нашей стойкости, в вашем непоколебимом мужестве вдохновляет нас на героический труд здесь, в тылу.
Знайте — с вашим отъездом не заглохли моторы станков, не осиротели поля. Мы, ваши матери и сестры, заменили вас на фабриках, заводах и на бескрайних плодородных полях нашей Родины. Не беспокойтесь о нас — мы окружены всеобщей любовью и вниманием. Мы ни в чем не терпим нужды. Наши дети, склонившись над книгами, спокойно и уверенно идут к знанию и свету.
Будьте стойки, живите единой мыслью о полном разгроме врага! С вами любовь всего народа!»
Особенно трогательны были короткие письма маленьких детей. Нетвердой ручонкой выводили они, может быть, первую строчку в жизни: «Дорогой дяденька-боец, победи фашиста, возвращайся с победой». Дети, которые еще совсем не умели писать, присылали незамысловатые рисунки с изображением войны.
И закаленный боец вытирал слезы, читая эти строчки и глядя на детские рисунки.
Нес скромную службу дивизионный поэт Сергей Смирнов. Он пришел служить в дивизию по велению сердца. К военной службе был не пригоден, поэтому прибыл в дивизию помимо военкоматов, в гражданской одежде. Стремление служить в 8-й гвардейской дивизии у него зародилось после тяжелых подмосковных боев, когда вся страна узнала о героическом подвиге двадцати восьми панфиловцев во главе с политруком Клочковым. Найдя дивизию, Смирнов обратился в полиотдел с просьбой, чтобы его не отсылали обратно. Его оформили дивизионным поэтом. Сергей Смирнов часто выступал со своими стихами в окопах. Бойцы полюбили его стихи и рассказы, а стихотворение «Котелок» буквально все знали наизусть. Каждый был горд, что стихи слагает наш собственный дивизионный поэт. Разговаривая с бойцами других дивизий, любовно говорили:
— А вот наш поэт дивизионный нам сочинил...
Бойцы заказали поэту написать стихотворение про первого командира. Мне пришлось присутствовать при чтении этих стихов в медсанбате. Воз они:
В Киргизии,
В городе Фрунзе,
Я памятник видел такой:
Стоит генерал наш Панфилов
С простертой на запад рукой.
Он видит дивизию нашу —
Какой это смелый народ!
И с каменных губ генерала
Звучит непреклонно «вперед!»
Гвардейцы,
Вы знаете сами,
Как честно погиб генерал;
Но даже и смертью своею
Он нас воедино собрал.
Его легендарное имя
Недаром присвоено нам,
О нем разрастается слава
По всем четырем сторонам.
Раненые приободрились, горячо захлопали автору, многие стихотворение переписали, чтобы потом увезти с собой в госпиталь.
Вот короткий итог этих боев:
УКАЗ
ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
о награждении войсковых частей Красной Армии.
За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть, мужество и отвагу наградить:
ОРДЕНОМ ЛЕНИНА
8-ю гвардейскую стрелковую дивизию.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
М. Калинин.
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
А. Горкин.
Москва, Кремль.
16 марта 1942 г.
После окончательной ликвидации «Демьяновского котла» весной дивизию вывели во второй эшелон. Мы далеко от линии фронта. Расположились в лесу, развернули палатки. Дежурные Маша Обыденная и Ася Строкова приступили к приготовлению ужина. Темнота страшная. На опушке леса стоит небольшая банька, которая топится по-черному. Санитары затопили баню. Первыми моемся мы, девушки. Хорошо попариться, особенно, когда самолетов нет в воздухе. Ужинали при коптилке. Потом в палатках настелили сена и заснули крепким сном.
Проснувшись, мы настороженно прислушиваемся к мирному дыханию природы. Щебечут птицы, стрекочут кузнечики... Не слышно ни разрывов, ни выстрелов. Ах, какой чудесный лес! Такой же, как в детстве. Только папы нет рядом.
Я складываю первый букетик из лесных пахучих ландышей — для врача Авксентия Семеновича Гугли. Он любит цветы. Мы всегда восторгались этим мужественным человеком. Кажется, он не знает, что такое страх и усталость. В походе его, бывало, не усадишь в машину— идет вместе со всеми пешком. В последнее время стали замечать, что Гугля очень похудел, выглядит нездоровым. Это, видимо, от колоссального нервного и физического перенапряжения. И еще мы знали, что Авксентий Семенович зачастую отдает свой скудный офицерский паек тяжелораненому.
Вечером неожиданно несколько сестер заболело. У всех поднялась высокая температура — 39—40°, страшный озноб, сильная головная боль. Вольных изолируют в отдельную палатку, подальше от лагеря. Среди больных — я, Галя Миникеева, Ася Строкова, Наташа Пастухова, Тоня Петушкова и Ирина Копрова. Семь дней подряд температура не снижается. Предварительный диагноз — паратиф. Готовят к эвакуации. Наконец в крови обнаруживают малярийных возбудителей. Постепенно поднимаемся на ноги. За это время так ослабли, что едва держимся на ногах.
В конце 1943 года наше соединение совершило марш в районе Великих Лук, где шли упорные бои.
В 1944 году мы вышли в район Пушкинских гор. Местность пересеченная, лесов почти нет, укрыться негде. Медсанбат расположился на одной из высот. В основном работали в палатках, которые врыли на два метра в глубину. Раненых было много, в госпитальном взводе двухъярусные нары переполнены. Готовили партию к эвакуации. В воздухе немецкий корректировщик засек наше расположение. Мы на прямой наводке. Начался страшный артобстрел. После прямого попадания в госпитальный взвод большинство раненых погибло. Тут же погибла фельдшер Нина Лобызова, гордая, строгая и очень красивая девушка, убиты санитарки Маша Соловьева, Наташа и Катя — они пришли к нам из Калининской области, чтобы ухаживать за ранеными. Сестру Валю Бодагову тяжело ранило в бедро, ее принесли в единственный блиндаж. Абдукаримов начал операцию. Ира Горбунова дала кровь. Меня контузило. Тогда я потеряла золотые именные часы — подарок Киргизского правительства.
Опять прямое попадание в блиндаж, но, на наше счастье, снаряд застрял между бревнами. Мы спасены.
Ночью хороним своих товарищей. Среди личного состава большие потери — семнадцать человек.
Там, где была госпитальная палата,— большая воронка, кровь, изуродованные тела, разбитые вещи. Мы бережно укладываем в воронку тех, которые мужественно сражались на поле боя, за жизни которых боролись врачи и которых уже нет, засыпаем землей. Рядом хороним в братской могиле наших девушек.
Сколько прекрасных жизней унес этот день. Впереди будет еще много боев, много дней таких, как этот. И все-таки чувствуется, что победа, пусть еще не близкая,— за нами!
Сбылись надежды отца — мы стремительно наступаем. Каждый день — только вперед! Гвардейцы сражаются, как настоящие герои. Настроение у всех бодрое. С большой любовью встречает нас освобожденное население, на счастливых лицах мы видим следы радости. Соседние воинские части смотрят на нас с уважением, слово «панфиловец», как символ победы, летит вперед. Вперед и только вперед! В боях крепнут боевые традиции: память о погибших товарищах, месть за их славные жизни толкает на новые подвиги. Умножается боевая слава панфиловской дивизии.