Только он, Абылай, притом и по прочтении того письма, ни малой склонности не предъявил и, показывая себя в суровом виде, выговорился, что то письмо токмо от губернатора, а не от Высочайшего двора Ее Императорского Величества. На что, хотя им, Араповым, пристойное представление и делано, но он, Абылай, представляя его неудовольствие, говорил, что ведомства его у киргиз-кайсаков прошедшею зимою около Троицкой крепости башкирами, Амангильдиными детьми с товарищи, захвачено семьдесят тысяч лошадей, чем их, киргиз-кайсаков, крайне разорили. А хотя у башкиров некоторые воры киргиз-кайсаки с небольшим две тысячи и захватили, только он, Абылай, чтоб дальнего не навесть затруднения, писал к реченному господину генерал-майору Девицу, требуя для взятия тех лошадей присылки нарочных. Но сего требования не исполнено, а вместо того вышеописанной столь немалому числу лошадям захват учинен, что и побудило киргиз-кайсаков на беспокойство, которых от того он, Абылай, и удержать ни по которому образу находить себя не в силах. Однако ж как он, начальник, удалиться от них не может, и, таким образом, почитая себя от здешней стороны презрительным, и от дачи сына своего в аманаты отозвался, разве вышеописанные семьдесят тысяч лошадей возвратятся, и народ его удовольствован будет, то он сие с охотою исполнит. Между чем он, Арапов, мог заприметить, что он, Абылай, и сам, как и киргиз-кайсаки, на злодейство склонен. Итак, написав письма на третий день, его, Арапова, возвратил, с чем от него также в пять дней в крепость Святого Петра выехал.

 

Будучи ж в той Киргиз-кайсацкой орде, наведывался да и сам видел, что киргиз-кайсаки весьма беспокоятся и немалые в всей своей орде сборищи имеют и, большими толпами разъезжая, производят пакости при сибирских и здешних линиях, что и впредь продолжать, сколько их сил будет, намерены, от того несколько удерживают жаркие дни и овод, как то и на самого его, Арапова, страх в трех наезжали, однако ж от них через бывшего при нем в препровождении Атагайского рода киргиз-кайсака Тявакая никакого худа не сделано, которому за то дано от него, Арапова, собственного его товару на восемь рублей на шестьдесят копеек, по причине чего и продолжаться ему, Арапову, тамо было не можно.

 

Во время ж бытности его, Арапова, упомянутого Абылай султана старшина Чиндевлетбай, у которого он ставку имел, между разговоров сказывал, что один герейского рода киргиз-кайсак, а как зовут — не сказывал, советовал ему, Абылаю, чтоб отправить послов с письмами к турецкому двору, ибо тот киргиз-кайсак в тамошних странах бывал в плену и свободный проход по знаемости его тамошних мест сыскать может. На что Абылай султан весьма согласился и исполнить нынешним же летом вознамерился.

 

Что ж касается до китайцев, то оные проделают войну с народом, называемым маузы, обитающим за китайским государством, и, как слышно, что они, маузинцы, китайцев побеждают. Однако ж китайцы от сего не отстают и армию их ныне людьми и снарядами приумножили.

 

У реченного же Абылай султана находится ныне захваченной с сибирских линий еще в прошедшем году драгун, которого он, Арапов, от него, Абылая, хотя и требовал, только он, Абылай, будучи в раздраженном состоянии, не отдал.