Понятно, термин “культура” очень многозначен и у каждого, вероятно, свое понимание его, и в этом смысле совсем необязательно выставлять напоказ свое частное, не самое оригинальное, а то и вовсе безвкусное понимание этого термина. Тем более, что, по определению Гегеля: “Под словом “культурные люди” можно ближайшим образом понимать таких людей, которые в состоянии сделать все то, что делают другие, и которые не выставляют напоказ своей частности, между тем как у некультурных людей обнаруживается именно последняя, так как их поведение не следует всеобщим свойствам вещей… Культурность, следовательно, есть сглаживание особенности, чтобы она вела себя согласно природе предмета” (Гегель Г.В.Ф. Философия права. — М.: Мысль, 1990. С.233). Философ попытался дать сущностное определение культуры, проникнуть в ядро понятия. Удалось ли ему это? Во многом, да. Но ведь возникают новые противоречия.

 

По-видимому, иностранцы, ведущие себя у нас так, как описано выше, согласно определению, действительно культурные люди. Тогда и наша “бес-” или “некультурность” есть именно наша (для них в особенности) культура. Что есть тогда “культурность” для нас, а не для иностранцев? Для нас, вероятно, это достаточно ограниченная и мало популярная, даже элитная сфера, которая мало касается жизни и, как уже сказано, вовсе необязательная вещь. Отсюда такие высокие ценностные или политические определения как “храм искусства” (ходить в храмы, как известно, мы не имеем привычки), интеллигенция (казахская интеллигенция русской империей была, по-видимому, полностью уничтожена в 30-е годы нашего века; нынешний реполитизиро-ванный термин подразумевает лишь, что это только-де ее прерогатива — думать, а как — не имеет значения, лишь бы с пользой для власти, то есть, опять же, не для культуры, а для политики) и пр. “культурные заведения” — музеи, библиотеки, театры… При входе в них — начинается культура, при выходе — заканчивается. А что же начинается? Неужели самое важное? — политика и экономика? А в самом ли деле они вне культуры? Как показывает наш опыт — да, ведь там существуют свои законы, не подчиняющиеся культуре, то есть тому, что творится человеком. Там все объективно и безсубъектно. Там ничего не обусловлено генетически, не сконструировано рационально. Там действует традиция заученных “правил поведения”. Например, активность и упорный труд, эффективность и полезность, материальное благополучие и уважение к науке, стремление к личному успеху и вера в прогресс? Или, быть может — уклонение от решений и от ответственности, “где бы ни работать, лишь бы не работать” и пр.

 

“Но ведь это и есть культура!” — воскликнет читатель. Тем не менее, у нас она понимается только лишь как искусство, театры и библиотеки. А экономика, политика, в целом выбор пути развития не как культурный выбор, а как “модель экономического развития”. В лучшем случае употребляются термины политическая культура, правовая культура, экономическая… и т.д. При этом предполагается, что в этих областях у нас полное ее отсутствие, проще говоря, бескультурье. Следовательно, вместе с развитием этих сфер самих по себе идет процесс целенаправленного формирования этих отдельных культур, если угодно, субкультур.

 

Таким образом, господствует полная фрагментарность и следовательно налицо культурный конфликт. Кроме вышеизложенного и из-за того, что происходит конкуренция двух основных этнических культур — казахской и русской. Наш виднейший политолог, уважаемый д-р Кадыржанов Р.К. выделяет три сферы общественного бытия, в которых конкуренция казахов и русских выражается наиболее отчетливо, а именно демографическую, политическую и культурную. “В демографической и политической сферах этническая конкуренция протекает с вполне очевидным доминированием казахского этноса, — пишет он. — Что касается культурной сферы, то положение здесь предстает сложным, неоднозначным и даже противоречивым”.

 

Действительно, полагаю, что это вполне корректное и научное разделение сфер общественного бытия в данном случае на три, чтобы выделить наиболее проблемную и проводить достаточно четкий и ясный анализ. Жизнь, к счастью, а в данном случае и к сожалению, более многообразна и показывает, что зачастую наш способ анализа или наш язык не всегда адекватны для описания социальной реальности, что косвенно признается в последних словах процитированного высказывания. Представляется, что эта социальная реальность более целостна, неразрывна, континуальна и многие проблемы возникают именно в результате стереотипно производимого нами разделения, разграничения не только, и даже не столько в научном разуме, что неизбежно и необходимо, но и в нашем обыденном понимании реальности. А это, думаю, дает свои негативные последствия, порождая псевдомифы и создавая атмосферу такого понимания культуры, которое продуцирует конфликт и низводит ее до отдельной несамойважнойсферы (НСВС?).