—Динмухамед Ахмедович, Вы закончили работу над книгой воспоминаний. Она, конечно, намного отличается от тех, которые Вы писали к большим юбилеям страны и республики. И вот теперь сам вопрос: какие трудности Вы испытали при работе над мемуарами?

 

— Трудности, конечно, были. Ведь я был не только свидетелем, но и активным участником претворения в жизнь тех огромных преобразований, которые произошли в нашей республике за последние полвека. Это сейчас дает мне возможность оценить прошедшие годы становления и роста Казахстана, развитие его промышленности и сельского хозяйства, культуры и науки.

 

Для того, чтобы полностью воссоздать всю эту историю, потребовались бы целые пухлые тома. Поэтому трудности были в выявлении и обобщении в этом процессе самых характерных, значительных событий и эпизодов, составивших эти мемуары.

 

Решив с полной достоверностью описать эти события, я опирался как на опубликованные материалы, данные статистики, другие источники, а также на личный архив и мою память.

 

Перед моими глазами вновь прошли годы юности в городе Верном, студенческая пора в Москве, суровые и счастливые дни, которые выпали на долю молодого инженера,

 

начавшего свою деятельность с рабочего, да и вся последующая, еще более сложная и ответственная работа.

 

— Вы убежденный коммунист, как явствует из Вашей книги. Но времена, увы, изменились. Деятельность компартии Казахстана прекращена, а некоторые горячие головы даже требуют, чтобы КПСС привлекли к суду. Справедливо ли это?

 

— На Востоке говорят: живые закрывают глаза умершим, а умершие открывают глаза живым. И вот я думаю—не поспешили ли мы похоронить партию, вместе с которой шли на великие дела и совершали их. Где, когда такое было, чтобы одним росчерком пера разгонялась — точнее, приостанавливалась деятельность — многомиллионной партии и вершилось это по воле ее генерального секретаря. Причем это было сделано, не считаясь с мнением рядовых коммунистов, без созыва пленума или съезда партии. Руководство партии полностью дискредитировало себя и своими действиями подорвало авторитет КПСС. Из-за них сейчас развернулась массовая антикоммунистическая кампания, в результате которой миллионы рядовых коммунистов несут на себе ответственность за предательскую политику своих вождей.

 

У нас в Казахстане с партией покончили «законно»: сначала пленум, потом съезд... Ну а судить партию, значит судить своих отцов, матерей, дедов...

 

Совершенно справедливо указывается в письме к съезду народных депутатов РСФСР, опубликованном в «Правде» 28 октября 1991 г., «что судить партию — это унизить 40 миллионов человек, а если учесть их друзей и близких, то цифра достигнет половины населения страны. Ведь такое не привиделось в бредовом сне даже Берии и Ежову...» Что касается лично меня, то ответ мой однозначен: я был, есть и до последнего дня останусь коммунистом.

 

— События Вашей книги завершаются июлем 1991 года. А в августе, как известно, на весь мир заявил о себе ГКЧП. Сейчас везде и всюду осуждают путчистов. Оно и понятно: они проиграли. Ну, а если бы... Словом, вопрос такой: как бы Вы действовали 19 августа?

 

— Происшедший 19 августа антиконституционный переворот, совершенный группой лиц из высшего эшелона страны, явился прямым следствием непоследовательной ошибочной политики руководства страны и партии, поставившей страну на грань катастрофы. Группа, захватившая на короткое время власть, рассчитывала на то, что народ уже доведен до той черты, когда ему уже все равно, кто будет во главе государства, лишь бы прекратился хаос и анархия в стране.

 

Все организаторы и участники заговора были назначены на высшие посты в государстве и партии по желанию и настоянию президента и составляли его ближайшее окружение. Горбачева предали самые доверенные и близкие люди. Это хорошо показало, насколько грубо ошибался президент в проведении кадровой политики, о чем нами говорилось в книге.

 

Что касается второй половины вопроса — как бы действовал я,— то скажу одно — в соответствии с законами, защищающими наше государство от подобных выступлений.

 

— Динмухамед Ахмедович, от новых партий сейчас просто рябит в глазах. У всех есть программы, платформы, все митингуют. Вам по душе такой плюрализм и такая гласность?

 

— Все эти партии ничто иное, как борьба за власть. И чувствуется, что этот митинговый ажиотаж вокруг партий многим набил оскомину. Да, наверное, у нас будет две, три или больше партий, но они вберут в себя не тех, кто громче всех кричит, а тех, кто лучше думает и работает.

 

—Апрель 85-го называют началом перестройки. Известно, что Вы горячо, с самых высоких трибун поддерживали ее. Но вот прошло шесть с лишним лет. Можно подводить какие-то итоги. На Ваш взгляд, много ли позитивного сделано за эти годы? И о минусах, пожалуйста, скажите.

 

— Не раз и не два я заявлял о том, что разделяю и приветствую идеи и концепции перестройки. Я был и поныне убежден, что партия и наша экономика нуждаются в серьезном обновлении, не декларативной, а истинной демократии, в необходимости демонтажа ряда зацентрализированных структур. Прошло время и сейчас все грехи сваливаются на партию, напрочь позабыв о том, что именно КПСС выступила инициатором демократических преобразований в стране.

 

У перестройки, хотя это слово сегодня исчезло из лексикона, есть свои плюсы и минусы. Не хочу повторяться, об этом я подробно рассказал в своей книге. Но очень тревожит, что кризисные процессы углубляются, инфляция перерастает в гиперинфляцию, в ряде регионов анархия подминает под себя демократию. У нас в республике, надо заметить, даже по сравнению с прошлым годом положительных сдвигов не чувствуется. Произошло дальнейшее падение промышленного и сельскохозяйственного производства, кризис в капитальном строительстве, ввод жилья сократился почти на 20 %. Сокращен выпуск всех важнейших продовольственных товаров, а также многих видов товаров народного потребления.

 

— Динмухамед Ахмедович, Вы — большой политик. Это исторический факт. А быть политиком, значит обладать даром предвидения. Ваш прогноз на ближайшие годы? И в первую очередь, что будет с Казахстаном?

 

— Давать прогнозы — дело весьма рискованное. Но верю: тяжелейшие испытания носят временный характер. У Казахстана, например, есть все возможности первой из суверенных республик выйти из прорыва благодаря гигантскому промышленно-сельскохозяйственному потенциалу, развитой науке, богатейшим недрам, высококвалифицированным кадрам специалистов и рабочих и другим факторам. Если все это умело задействовать — успех не за горами. Надо лишь иметь в виду, что успех придет только при тесном экономическом взаимодействии и взаимопомощи всех республик. Один в поле не воин, и это как никогда верное изречение.

 

—После ухода на пенсию Вы поддерживаете отношения с бывшими членами Политбюро, с другими руководителями? Или получилось так, как, к сожалению, нередко случается: сегодня человек ушел с высокого поста, а завтра его забыли?

 

— Что касается встреч, или каких-либо других контактов с бывшими членами Политбюро, то их нет. Но я бы не согласился с тем, что руководитель, уйдя с поста, прерывает все свои прежние связи. Был, правда, какой-то период, когда месяца два-три моего дома сторонились: кто-то выжидал, кто-то беспокоился за свою карьеру, а кого-то вообще не пускали ко мне. В том числе и иностранных корреспондентов.

 

Сейчас обстановка в корне изменилась. В моем доме побывали сотни людей. Это деятели науки и культуры, активисты всевозможных движений, рабочие, чабаны, студенты. Да я и сам с удовольствием встречаюсь с ними, когда выезжаю в колхозы и совхозы, на предприятия. Нередкие гости в доме и иностранцы. Им я также оказываю внимание. Все эти встречи приносят мне огромное удовлетворение и, можно сказать, придают большой заряд бодрости. Недавно, например, у меня побывал первый казахский космонавт Тохтар Аубакиров со своими сыновьями. Мы долго беседовали с ним. Тохтар подарил мне фигурку верблюжонка, побывавшую в космосе, вспомнил прошлое. Он рассказал, что много лет назад в результате моего обращения к министру обороны СССР А. Гречко по поводу включения в отряд космонавтов представителя казахской национальности он участвовал в отборе кандидатуры. Но судьба распорядилась иначе. Рекомендованный летчик по состоянию здоровья в отряд космонавтов не попал и вернулся к военной службе, а в космос впоследствии полетел сам Тохтар.