28 января 2010 в газ. « Экспресс», опубликовано интервью Е. Ертысбаева «Кто вбивает клин между нациями Казахстана». Оно представляет ответ — реакцией на открытое письмо большой группы интеллигенции, адресованное Президенту Республики (газ. «Қазақ», 13 ноября 2009 г.) и на проект «Концепции национальной политики Республики Казахстан до 2015 года», подготовленный ею же («Жас Алаш», 21 января 2010г.) В дальнейшем оба эти документа назовем «общественной концепцией». Они написаны, опубликованы на казахском языке. В данной моей статье дана оценка позиций сторон.

 

На «общественной концепции» стоят подписи не десятков, а сотни выдающихся и известных деятелей культуры и науки Республики, русских и других национальностей, в числе которых: Нурпеисов Абдижамил, ныне признаваемый классиком мировой литературы, Ашимов Асанали, отнесенный к мировой элите артистов, Медеубеков К., Ормантаев К., Какишев Т. — ученые являющиеся гордостью науки и нации, ближайшие родственники героев Декабрьских событий 1986 года Л.Асановой, К.Рыскулбекова, плеяда известных журналистов и многие другие деятели. Само по себе это говорило о многом и непременно заслуживало серьезного отношения к концепции в первую очередь со стороны «слуг народа», представленных на верхних этажах власти. Само название интервью Е.Ертысбаева, советника Президента Республики, имеющего отношения к вопросам идеологии, «Кто вбивает клин между нациями Республики», выведенное в крупном плане на всю полосу газеты, составляющее его суть, является экстремально-пугающим. Он с порога объявляет «общественную концепцию», как «очень сырой документ, много путаницы в понятийном аппарате, много популизма». Это только начало. Он приписывает концепции и ее авторам политические обвинения якобы у них «постоянное стремление отделить казахов от всех других народов», «особо выделять коренную нацию, а остальных называть поселившимся в Казахстане», «может потенциально разрушить стабильность, межнациональный мир и согласия». Причем все это им подведено к тому, чтобы дать понять, что эта «казахская интеллигенция во главе с Мухтаром Шахановым» «вбивает клин между нациями Республики», иначе говоря, приписывает ей пресловутый национализм.

 

Вот и дошли. Неужели обвинительная история повторяется вновь. Нет, этого не должно быть. Такие годы мрачной реакции были в недавнем прошлом в моей памяти. Их надо знать, чтобы не стать снова на путь оскорбления достоинства народа и нации. История — уроки учения о жизни и о том, как надо и не надо строить эту жизнь. Как говорили казахские мудрецы «Өткенді білмесең өтер қүнге аяқ баса алмайсың» — «Если не ведаешь то, что прошло, и в то, что должно быть пройдено, шаг не шагнешь».

 

Вот что было и происходило в недавнем прошлом, подобное тому как теперь Ертысбаев пытается приписать казахской интеллигенции «национализм» в самом негативном смысле.

 

1. После появления в газете «Правда» статьи «За марксистско-ленинское освещение истории Казахстана» в 1951 году в Республике начались обвинения ряда выдающихся казахских ученых, в том числе лауреатов Государственной премии ССР и Казахской ССР, академиков Сатпаева К.И., Ауэзова М.О., Жубанова А.К., Жумалиева К.Ж., и многих других в национализме, что означало по официальной идеологии «разжигание национальной розни между трудящимися различных наций, направленное на укрепление господства одной нации над другими» (Краткий философский словарь. М., 1954, стр.388). Как писал один из видных деятелей культуры Белоруссии Г.Н. Буравкин, в то время «Ярлык «Националиста был равносилен смертельному приговору» («Правда», 1989, 29 января). Сатпаева К.И. сняли с должности Президента Академии наук, Ауэзова М.О. освободили от заведывания отделом в Институте литературы и языкознания и отстранили от чтения курса лекции по абаеведению в Казахском педагогическом институте, Жубанова А.К. освободили от должности директора и профессора консерватории, а Жумадилова К.Ж. и других осудили. К.И. Сат-паев в письме от 1 марта 1952 года Секретарю ЦК КП (б) Казахстана Ж. Шаяхметову и заведующему Отделом науки и вузов ЦК ВКП (б) Ю.А. Жданову писал: «Абсурдность приписываемого мне ярлыка «насадителя феодальных порядков» очевидна».

 

2. После Декабрьских выступлений молодежи в г. Алма-Ате 1986 года. Корреспондентом «Правды» Есильбаевым на страницах центральной партийной печати оправдывалось уменьшение казахских школ в Казахстане и утверждалось, что «Распределение по национальностям школ вредно для самих наций и для интересов классовой борьбы». Характерно и то, что эта статья называлась «Цена самолюбования», под которым имелись ввиду родители казахских детей и группа интеллигенции, просивших открыть казахские школы. На Республиканской научно-теоретической конференции «Ленинские принципы национальной политики КПСС и актуальные задачи интернационального воспитания», состоявшейся в г. Алма-Ате 11 апреля 1987 года, в докладе одного из секретарей ЦК КПК было выражено отрицательное отношение к понятию «коренная национальность» и оправдывался тот факт, что к началу 1987 года в г. Алма-Ате было 372 дошкольных учреждений, из них казахских только 6, и когда в 1986 году были открыты 2 казахских детских сада (в числе 6 указанных), оно в столичной официальной печати было квалифицировано как пропаганда «Национальной обособленности с детсадовского возраста». В эти годы в устах и статьях партийных идеологов, обильно употреблялись обвинения по отношению критиков отдельных аспектов официальной национальной политики в Казахстане, как «выступления против идеи социалистического интернационализма», «вбивает клин в дружбу народов», «хотят рассорит народы», «о вредности национальных интересов», (статья «Паутина» — газ. «Известия» 24 января 1987г.) В докладе Г.В. Колбина на пленуме ЦК Компартии Казахстана, состоявшемся 14 марта 1987 года, указывалось на «негативные явления в сфере национальных отношений» и, что часть казахской интеллигенции хочет «вбить клин в самые основы нашего существования — интернациональную общность Советских людей», о «проявлении национализма среди некоторой части представителей казахского народа» («Казахстанская правда», 16 марта 1987 г.).

 

3. Можно вспомнить, что в первых конституционных актах о независимости Казахстана — в Декларации о государственном суверенитете Казахской ССР от 25 октября 1993 г. и в Конституционном Законе «О государственной независимости Казахской ССР» от 16 декабря 1991 года нет упоминания о казахском языке как о государственном языке в Республике, а также и о национальной государственности, ставшей до этого привычным понятием и закрепленной в советских конституциях. Я был председателем Комиссии по подготовке проекта Декларации, а также и членом рабочей комиссии по подготовке проекта второго конституционного акта. Их не было потому, что в то время противников было много, не набирали для их положительного решения даже простого большинства депутатов в Верховном Совете. О крайней сложности ситуации говорит и тот факт, что, как писала печать, когда в г. Уральске стало известно содержание Закона о языках 1939 года в части о переходе в перспективе делопроизводства на казахский язык, устраивались конфратационные съезды и собрания и «Уральские казаки зашумели об отделении от Казахстана и присоединении к России» («Караван», 20 мая 1994 г.) Одну из первых статьей депутат Верховного Совета Республики М. Головков назвал «Будет ли у нас Родина». В ней он утверждал: «Не должно быть наций — хозяев и наций квартирантов». Четыре года спустя, в 1994 году он повторил эти слова, добавив к ним, что организация школ и детсада для казахских детей, не нужно, ибо это есть как разделение школ «для черных и для белых» как в Южной Африке. («Караван», 20 мая 1994г.). Всему этому я был свидетелем. Небезызвестный В.Ардаев, корреспондент Центральных российских газет, писал, что казахский язык, является неразвитым и отсталым, «преимущественно бытовым языком кочевого народа», потому не достоин именоваться государственным языком («Известия», 22 июля 1997 г.). Более оскорбительнее для уважающего себя казаха, чем это клеветническое заявление, начиненное проимперскими, колониалистскими замашками, придумать трудно.

 

Так было в недавнем прошлом. Интервью Ертысбаева, озаглавленное «Кто вбивает клин между нациями Республики», не кликает ли новую обвинительную идеологическую беду на голову «казахской интеллигенции» и казахского народа? Тут нельзя не вспомнить прекрасные мысли Чингиза Айтматова, сказанные еще в 1986 году. Говоря о том, что в Киргизии не строят киргизских школ и детских садов, а Киргизская культура все меньше и меньше имеет свою культурную и языковую базу, он писал: «Когда подобные болевые мысли высказываются, то тут же находятся люди, которые начинают рассматривать это как проявление национализма, узости взглядов. К сожалению, этот зуд сверхбдительности, проистекающей в немалой степени от карьеризма, не встречает должного осуждения» («Литературная газета», 13 августа 1986 г.).

 

 

В проекте «общественной концепции» выражена неудовлетворенность местом и ролью казахского языка, как государственного языка, но пока реально не ставшего таковым и даже, по мнению ее авторов, наличие откатной тенденции в этой области. Предложена система мер, могущих реально обеспечить успех в этой области. К сожалению, Е.Ертысбаев в своем интервью избегает прямого ответа и обсуждения поднятых вопросов, избрал легкий путь отрицания недостатков и сплошного обвинения: «Зачем нам особо выделять коренную нацию, а остальных назвать «поселившимися» в Казахстане?», «Если ты казах или русский, то в этом нет твоей личной заслуги. Гордиться этим и кричать на каждом углу, все равно, что гордиться тем, что ты родился во вторник или в пятницу», «что за истерику подняли отдельные представители казахской интеллигенции — мне лично не понятно».

 

...Шесть лет тому назад на страницах двух номеров газеты я опубликовал объемную статью под названием «Неужели мы присутствуем на похоронах казахского языка» (газ. «Мегаполис» 12 и 19 августа 2004г.) Она начиналось так: «Казахский язык, признанный наиболее богатым в лингвистических измерениях среди тюркских языков, объявленный государственным языком на родине и в рамках государственности казахов, оказался перед новыми испытаниями в условиях инновации, капиталистической модернизации и процессов глобализации. Как бы не было горестно, приходиться признавать тот очевидный факт, свидетельствующий о том, что казахский язык в этих условиях стремительно приходит в упадок и теряет значение как средство связи, выражения мысли и общения». Статья всецело построена на фактах, в том числе на примерах работы высшего законодательного органа — Парламента Республики. Статья заканчивалась словами: «мы сегодня находимся на развилке истории, в которой решается судьбоносный вопрос «быть или не быть казахскому языку?» Решение этого вопроса всецело зависит от нас и в первую очередь от тех органов и лиц в руки которых народ передал свою власть». С тех пор прошло шесть лет. Сделано и делается немало, но они мало повлияли на то, чтобы казахский язык заработал реально как государственный язык в стране.

 

Друг и коллега, академик — естествоиспытатель, живущий ныне в здравии, прочитав мою указанную статью сказал мне: «Согласен и несогласен с вами. Согласен в том, что рамки применения казахского языка сужаются. Правда, стали больше говорить на нем на юбилеях и похоронах, на житейских расспросах при встречах лиц старшего поколения, чего не было при Советах. Однако в моей семье я — единственный казах, дети взрослые, внуки на улице, между собой, в семье, на работе говорят сплошь рядом на русском, хотя один из них окончил казахскую школу. Даже супруга, хорошо знавшая родной язык и неважно русский, с детьми теперь стала объясняться на ломанном русском языке. Несогласен в том, что вы хотите, чтобы население Республики, или его большинство как это в России, Узбекистане, на Украине говорило и на работе на казахском языке, а это теперь почти невозможно. На мой вопрос: а нельзя ли невозможное сделать возможным? Он ответил уклончиво: «Я уже стал мыслить по-русски». Я не скажу, что ученый друг выражает мнение многих, но в его высказывании есть большая доля правды.

 

 

В центре острой полемики стала «Доктрина национального единства», по-разному толкуемой сторонами. С самого начала надо внести ясность, что речь не идет об единстве народа, о таковом, и об его всемирном укреплении, что было и является настоятельной необходимостью. Это ясно каждому. «Казахская интеллигенция во главе с Мухтаром Шахановым» встревожена тем, что в Доктрину партия «Нур Отан» и идеологи власти включают «самоидентификацию быть единым народом Казахстана ... одна страна должна быть одним народом», как например, в США, «где сотни этносов, но все они — американцы». Причем прообразом такого единства называют новую этно-социальную общность — «казахстанская нация». Понятие «казахстанская нация» постепенно входит в общественно-политическую литературу. Так, например, в Концепции Института истории государства, который должен был быть организован при Президенте Республики, подготовленной в Администрации Президента в начале октября 2007 года, указано, что в задачу Института входит «Разработка теоретической истории казахстанской нации, отражающей двуединство общества и государства»; «выработка ориентиров в перспективу и будущность истории казахстанской нации». В проекте «Общественной концепции», ее авторы заявляют, что такая Доктрина «не имеет права на жизнь», она не объединяет национальности, наоборот «уничтожает их». Я лично думаю, мягко говоря, вовсе не было необходимости взбудоражить общество и ставить вопрос об образовании некой «казахстанской нации».

 

Попытки интеграции и слияния нации и национальностей, их языков, были в нашей истории. Они закончились жестоким провалом. В 50-х годах прошлого века правящими кругами официально было заявлено, что национальный вопрос в СССР решен окончательно. Вслед за ним с большим упорством стали распространяться идея об интеграции и слияние наций, об активном убывании национальных различий в областях культуры и языка, психологии и быта больших и малых этносов, что якобы делает актуальным образование единой социально-этнической общности, прообразом которой является «советский народ». Они не скрывали, что интеграция наций ведет к «постепенному затуханию» национального, к исчерпанию функции национальной государственности, т.е. к упразднению национальных автономий «в ближайшем будущем» (Проект Конституции СССР и итоги всенародного обсуждения. М., 1977 г.). Бывший член Политбюро ЦК КПСС П.Е. Шелест вспоминал: «М.А.Суслов, возглавлявший всю идеологическую работу в партии в течение ряда десятилетий — почти до начала 80-х годов, «очень настаивал на быстрейшем слиянии наций, их языков и культуры» (газ. «Аргументы и факты», № 2, 1989). Именно эти ошибочные идеологические установки по национальному вопросу и основанная на них политика были одной из главных причин, приведших к распаду Союза ССР.

 

«Казахская интеллигенция во главе с Мухтаром Шахановым», как это рельефно выступает в ее «концепции», встревожена не идеей и идеологией национального единства, а некой «Доктриной национального единства», согласно которой, как признает сам Ертысбаев, «это путь интеграции этнических, религиозных и культурных составляющих общества». По распространенным в печати сторонниками Доктрины данным, прообразом такой интеграции является «казахстанская нация».

 

 

Национальный вопрос весьма сложный, в то же время тонкий, уязвимый. Таков он и в современном мире, во всех государствах, независимо от того является ли оно многонациональным или относительно мононациональным, развитым или неразвитым. Могут быть разными формы и степени его проявления. В так называемых неразвитых государствах, тем более молодых, вышедших из сферы колониализма и империи, национальный вопрос является более тонким и более болезненным. Казахстан относится к последней категории стран. Уважение национального чувства, более осторожное и корректное отношение к нему являются непременной нормой, которая в свою очередь входит, как составляющая часть, в мораль человечности.

 

В «общественной концепции» ставится вопрос о необходимости переименования Республики Казахстан в Казахскую Республику, мотивируя тем, что это «могло возвысить чувство гордости у всех жильцов (т.е. казахов)». Эту чувственную и нелишенную смысла постановку Е.Ертысбаев с ходу считает как нагнетание напряженности в межнациональных отношениях и вопрошает «Зачем искусственно нагнетать напряженность?» Он и другие его сторонники или из-за не понимания или представляются незнающими, когда заявляют, что «Казахской Республики» в истории казахского общества вовсе не было, а если было то это — «казахское ханство времени Жанибека и Керея». По их мнению Казахская Советская Социалистическая Республика — это не Казахская Республика. Они путают форму и определение формы государства с его сущностью, «Казахстан» — более национально-территориальное понятие и указывает на гражданственность. Вот что утверждает Ертысбаев: в 1991 году 360 народными депутатами Верховного Совета «единогласно было решено, что наша страна отныне будет называться Республикой Казахстан... Зачем искусственно на 19-м году независимости ворошить эту проблему? Зачем искусственно нагнетать напряженность».

 

Хочу напомнить, что переименование Казахской ССР на Республику Казахстан произошло 10 декабря 1991 года (а не 16 декабря, как у Ертыс-баева) и далеко не «мирным» путем. Значительная группа депутатов во главе с Сартаевым С.С. на заседании Парламента внесла предложение принять название «Казахская Республика». Оно было бы принято, если бы я не вмешался и не настоял на «Республику Казахстан». Это я мотивировал тем, что ситуация остается сложной. В то время такие понятия «государственный казахский язык», «казахская государственность» с трудом воспринимались большинством депутатов. Вспоминая теперь этот день, я порою каюсь, что внес такое предложение. Надо сказать, что по этому пути пошли и другие Центрально-Азиатские Республики. Однако последние годы «Республика Кыргызстан» была переименована в Киргизскую Республику. Ожидают, что такое же переименование произойдет в недалеком будущем и в Республике Узбекистан. Чтобы прочувствовать разницу наименования «Республика Казахстан» и «Казахская Республика» надо быть казахом. Чувственные тонкости между понятиями «Республика Казахстан» и «Казахская Республика» иногда носили далеко необидный характер. Это видно на следующих событиях минувших дней. В середине 60 годов прошлого столетия на совещании, созванном Отделом науки и вузов ЦК Компартии Казахстана, обсуждались итоги набора студентов в вузы г.Алматы. В то время этих вузов (все они государственные), было мало, всего 5-6. Я, будучи директором Института философии и права Академии наук Казахской ССР был свидетелем противостояния между зам.зав.отде-лом ЦК Гаврилова, проводившего это совещание, и академика-биолога Бияшева Гакаша Закиевича, заведующего кафедрой в Казахском университете им.С.М. Кирова. Гаврилову, упрекавшему руководство Университета за то, что казахов среди студентов нового набора составляло более 50 процентов при численности казахского населения в Республике всего 25 процентов, академик Бияшев, обидевшись, бросил реплику: Университет же называется «казахский» почему нельзя принимать казахов-студентов больше, если прошли приемную комиссия? На что Гаврилов выпалил следующее: «казах» в названии Университета легко можно заменить словом «казахстанский», ведь в России же не называются университеты «русскими». Второй случай был более серьезным. Почти в эти же годы на форуме (партбюро или партсобрание) в Алма-Атинской Высшей партийной школе устами одного профессора было внесено предложение: перенести памятник Абая Кунанбаева, установленный на дворцовой площади (где сейчас находится) в другое место, ибо там достоин быть якобы, только памятник Ленину, как символ советского народа, под которым объединились все другие народы. Все это было проявлением на казахстанской почве официальной идеологии тех лет о том, что с полной победой социализма окончательно решен национальный вопрос, произошло и происходит слияние наций. На самом деле это было проимперской и великодержавной политикой ЦК КПСС и Советского правительства.

 

 

Язык — базовый компонент нации и основной ее признак. Ослабление и затухание языка независимо от их причин и обстоятельств ведет к ослаблению и затуханию нации. Так было и такова общая закономерность. Если нация является государствообразующей, то этим самым она приобретает мощнейшую интернациональную силу и громадный внутренний импульс саморазвития и развития языка, как государственного языка. Но все это происходит не само по себе, не стихийно и не по рыночным законам. Само признание языка государственным, а нацию государствообразующей — это только данность и основание и не более того, в тоже время потенциальная сила, которая должна проявляться и превращаться в реальную, действующую, творчески активно преобразующую общество в целом силу. К сожалению эти факторы в условиях Казахстана работают еще слабо, недостаточно реализованы. «Общественная концепция» пытается найти ответы на эти вопросы. Взять из нее разумное, первонеобходимое и реальное, обсудить и анализировать их вместе, было задачей наделенных властными полномочиями органов и лиц, их представляющих. К сожалению, этого мы не видим и в интервью Ертысбаева и других, разделяющих его позицию.

 

Нижеприведенные случаи, думаю, весьма полезны для размышления и самооценки в контексте необходимости охраны и развития функции языка государствообразующей нации. Случай первый: я слышал своими ушами передачу по радио из России года три тому назад о том, что президент Франции Ширак покинул зал заседания одного важного европейского форума только за то, что представитель Франции произнес свою речь на английском языке, а не на французском. Этот поступок Президента кажется со стороны неподобающим, но этот его пример служит и служил укреплению самоаудентичности и ценности государственного языка. Второй случай: президент Академии наук Сагадиев К.А. в 1995 году на общем собрании Академии свой отчетный доклад сделал на казахском языке. Присутствовавшие послы 6-8 стран, имевшие при себе только переводчиков с русского, пришли вначале в некоторое замешательство, сориентировались быстро и пригласили переводчиков с казахского языка. При этом ни что не было нарушено и никто не чувствовал ущербности. Во время перерыва приглашенные переводчики с казахского языка выражали свою благодарность Академии наук. Третий случай: в конце марта 2008 года, накануне созыва Международной научной конференции «Казахский суд биев — уникальная судебная система», намеченной на 22-23 мая, я с научным работником Хайдаровым Б., по моей просьбе, был принят послом Турции господином Хакки Танер Себена. Эта встреча совпала с его предстоящим отъездом на Родину после истечения четырехлетнего срока пребывания на посту посла. Присутствовали кроме нас секретарь посольства и переводчица с казахского языка. Я вручил послу материалы конференции на казахском, турецком, английском и русском языках, а также пригласительные билеты научным учреждениям и некоторым ученым Турции. Я говорил на казахском языке через переводчицу. Заметив, что посол не знает казахского языка, я деликатно сказал, что казахи в Турции за 3-4 месяца хорошо овладевают государственным языком и общаются на турецком языке. Посол понял мой намек и сказал, что не было необходимости в годы его работы послом в Казахстане знать казахский язык, ибо все сношения его и с ним происходили на других языках. Да, это был упрек в наш адрес. Эти приведенные случаи — факты заслуживают размышления над ними в контексте ряда поставленных и выдвинутых «казахской интеллигенцией во главе Мухтаром Шахановым» вопросов, особенно в части функционирования государственного казахского языка и настоятельных проблем, нерешенных, хотя они могли и должны были быть уже решены, а также и перспективных задачах, намечаемых на будущее.

 

 

Меня потрясло интервью Е.Ертысбаева под названием «Кто вбивает клин между нациями Республики» с явным намерением приписать казахской интеллигенции национализм, взятый им из арсенала мрачных времен нашей недавней истории. Отсюда и недалеко распространить национализм на весь казахский народ, как это было в 80-х годах прошлого века, народ, которому по выражению именитого писателя — мыслителя Нурпеисова Абдижамиля, «Испокон веков присущи гостеприимство, доброта, дружелюбие. И еще доверчивость. Даже простодушие». Так он писал о казахском народе в тяжелые 80ые годы XX столетия («Правда», 5 марта 1987 года). Вызывает огорчение и интервью Олжаса Сулейменова («Свобода слова», 11 февраля 2010 года). По содержанию оно является слабой тенью интервью Ертысбаева с множеством путаных объяснений современного состояния национального сознания у казахов («аульное», «городское», «родоплеменное», «кочевое», «смешанное» и т.д.

 

Немало делается в Республике по инициативе и лично Президентом Нурсултаном Абишевичем Назарбаевым, чтобы казахский язык стал не формально, не только в законах, а в реальной общественно-политической жизни Республики государственным языком государствообразующей нации. Сбои и недостатки порою существенные в этой части во многом связаны с инертностью и даже безразличием исполнительно-директивных органов. В основном о них речь идет в проекте концепции Казахской интеллигенции. Законом «О языках в Республике Казахстан» 1997 года было установлено: «Еосударственный язык — язык государственного управления, законодательства, судопроизводства и делопроизводства, действующий во всех сферах общественных отношений всей территории государства» (Ч.2.СТ.4). С тех пор прошло 13 лет, похвастаться реализацией этой главной нормативной установки, можно сказать, нечем. Ни в высших органах власти — в Парламенте, в Правительстве и ни в одном министерстве и комитетах, ни в одном центральных агентствах и холдингах, корпорациях со стопроцентным государственным участием казахский язык не является языком делопроизводства. В органах государственного управления столицы г. Астаны и городов Республиканского подчинения — в Алматы, Караганде и в их управлениях и департаментах в районных акиматах государственный язык не является языком делопроизводства. Не трудно сделать отсюда выводы.

 

На сегодня недостаток заключается в том, что казахский язык, как государственный язык работает слабо, во многих отношениях на главных участках сдает свою позицию. Он по сути в «свободном плавании», снабженный преимущественно риторикой, не может конкурировать с международными языками — русским и английским. Это не связано отсутствием законов и законодательного регулировании. Это также не связано, что мало уделяется внимание базовым вопросам казахского языка: постоянно увеличивается число казахских школ и детских садов, выпуск первонеобходимой литературы. Главными причинами сложившегося положения являются: отсутствие эффективно работающего механизма внедрения казахского языка как государственного языка в основные сферы жизнедеятельности государства и общества; недостаточность твердой решимости, волевых и разумных государственных мер, целенаправленных на реальное обеспечение статусной роли казахского языка, как государственного языка. Настоятельно считал бы первоочередными а) перевод постепенно, но быстро, Правительства, а затем другие центральные органы управления на казахский язык, б) прежде чем поступить или быть начисленным в «Болашак» и вузы студенты должны пройти шестимесячный или годовой курс подготовки по казахскому языку. Проект «общественной концепции», несмотря на недостатки и раздутую объемность — занимает три полных газетных страниц и имеет шесть разделов и семь подразделов, слишком перегружена и детализирована, в ней не выделены узловые, главные вопросы, краткосрочные и среднесрочные задачи, порою встречаются категоричные выражения, при всем этом в ней немало полезных и умных видений, предложений и конструкции в сфере национальной политики.

 

Как сообщает печать, создана комиссия на паритетных началах для обсуждения и поиска приемлемых решений, связанных с проектами «Доктрины национального единства» и «общественной концепции». Зная опыты нашумевших в свое время национальных комиссий «по вопросам демократии и гражданского общества» (2004г.) и «по разработке и конкретизации программы демократических реформ» (2006-2007 гг.), которые ощутимого результата не дали, будем надеяться, что новая Комиссия по вопросам национальной политики будет эффективной и результативной.