Мед бытия
Бывает, зачем-то покупаешь книгу совершенно незнакомого автора, но с тайной уверенностью — она тебе нужна и ты ее когда-нибудь обязательно прочтешь.
Сборник Александра Солодовникова с простым названием «Стихотворения» (М., «Кругъ»,2007), наверное, целый год простоял у меня на полке нетронутым. И вот недавно я вдруг, словно бы случайно, взял его в руки и открыл. И не отрываясь прочел весь. (Хотя, конечно, и делал выдохи, иногда протяженные, после прочитанных стихов, созерцая их живой проникновенный свет.)
Солодовников, как поэт, удивительно цельное явление. За исключением немногих юношеских, еще подражательных произведений (справедливо помещенных составителем в раздел «Стихотворения разных лет»), его творчество поразительно единородно и единосущно, — так наверное единородны и единосущны в своем естестве лучи, исходящие от солнца. Солнце Александра Солодовникова — Господь; суть его поэзии вкратце можно выразить словами — «Слава Богу за всё!»
Вот стихотворение из цикла «Тюрьма», написанное в 1920 году 27-летним автором (циклу, кстати, предпосланы строки из Давидова псалма: «Благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам Твоим»):
Решетка ржавая, спасибо,
Спасибо, старая тюрьма!
Такую волю дать могли бы
Мне только посох и сума.
Мной не владеют больше вещи,
Все затемняя и глуша.
Но солнце, солнце, солнце блещет
И громко говорит душа.
Запоры крепкие, спасибо!
Спасибо, лезвие штыка!
Такую мудрость дать могли бы
Мне только долгие века.
Не напрягая больше слуха,
Чтоб уцелеть в тревоге дня,
Я слышу все томленье духа С
Екклезиаста до меня.
Спасибо, свет коптилки слабый,
Спасибо, жесткая постель.
Такую радость дать могла бы
Мне только детства колыбель.
Уж я не бьюсь в сетях словесных,
Ища причин добру и злу,
Но чую близость тайн чудесных
И только верю и люблю.
В тюрьме, в колымском лагере и в ссылке поэт провел 16 лет и, как свидетельствуют все кто его знал, не только не озлобился, но приобрел ясную мудрость и укрепил неиссякаемую любовь к жизни.
Рядом с этим стихотворением другое, не менее удивительное и совершенное по высоте духа, красоте поэтического воплощения (оно датировано 1938-1956 годами, временем заключения и ссылки):
Лен, голубой цветочек,
Сколько муки тебе суждено.
Мнут тебя, трепят и мочат,
Из травинки творя полотно.
Все в тебе обрекли умиранью,
Только часть уцелеть должна,
Чтобы стать драгоценной тканью,
Что бела, и тонка, и прочна.
Трепи, трепи меня, Боже!
Разминай, как зеленый лен.
Чтобы стал я судьбой своей тоже
В полотно из травы превращен.
Что и говорить, мы привыкли к совсем другой; «лагерной» литературе...
Но, может быть, кому-то покажется чрезмерной и неестественной эта самоотверженность и он усомнится в искренности человека, испытавшего муки неволи? Такого «Фому неверующего» я прошу прочесть стихотворение «Ночь под звездами»:
Свершает ночь свое богослуженье,
Мерцая, движется созвездий крестный ход.
По храму неба стройное движенье
Одной струей торжественно течет.
Едва свилась закатная завеса,
Пошли огни без меры и числа:
Крест Лебедя, светильник Геркулеса,
Тройной огонь созвездия Орла.
Прекрасной Веги нежная лампада,
Кассиопеи знак, а вслед за ней
Снопом свечей горящие Плеяды,
Пегас, и Андромеда, и Персей.
Кастор и Поллукс друг за другом близко
Идут вдвоем. Капеллы хор поет,
И Орион — небес архиепископ
Великолепный совершает ход.
Обходят все вкруг чаши драгоценной Медведицы...
Таинственно она
В глубинах неба, в алтаре
Вселенной Века веков Творцом утверждена.
И вот прошли небесные светила,
Исполнен чин, творимый бездны лет,
И вспыхнуло зари паникадило.
Хвала Тебе, явившему нам свет!
1947 г.
Колыма. Зима. Ночная смена.
Александр Солодовников никогда не печатался при жизни, а скончался он восьмидесяти одного года в 1974 году. Вспомним, к тому времени был издан и «Иван Денисович» и кое-что другое. Не знаю, обращался ли поэт со своими стихами в печатные издания, да и не в этом суть. Вряд ли бы его стихи напечатали в так называемую «хрущевскую оттепель» или в «брежневский застой». Что «оттепель», что «застой», как черт ладана, бежали веры в Бога, тем более такой естественной, даже обыденной, такой неискоренимой в своей высокой простоте.
«После смерти Александра Александровича не было найдено никаких автобиографических записей, а возможно, он и не делал их совсем. На вопросы о своей жизни. отметая все второстепенное, отвечал: «Я весь в стихах». В них он пронес и передал нам те вечные смыслы, которыми жили до катастрофы 1917 года многие поколения православных русских людей.
Будучи глубоко религиозным человеком, Александр Александрович, однако, никогда это не афишировал. Он не выглядел человеком не от мира сего, демонстративно открещивающимся от всего мирского. Ничего, даже отдаленно похожего на фанатичную нетерпимость, не было в облике Солодовникова. Его религиозность сочеталась с высокой культурой и огромным жизнелюбием, основанным не на эпикурействе, а на радости восприятия мира как Божьего Творения», — пишет в предисловии к книге Андрей Олейников, с детства знавший и любивший своего «Сан-Сана». А как его было не любить! Как было не льнут мальцу, а потом и юноше Андрею к тому ровному, греюще-теплому свету души, исходящему от поэта. Этот свет жив в его стихах:
Дети, цветы и птицы,
Сердца их не знают гроз,
У них посылал учиться,
О них говорил Христос».
(«Дети», 1928)
Или вот еще чудесное стихотворение, где так видна и ощутима душа Солодовникова.
МАЙ В ЛЕШКОВЕ
По утрам просыпаюсь под
пенье Флейты иволги за
окном И иду умываться
сиренью,
Погружаясь в нее лицом.
Я целую душистые кисти,
Окропляю себя росой
И сливаю с шуршаньем листьев
Благодарственный шепот свой.
А с недальней лесной опушки
Призывает читать канон
Настоятельный возглас кукушки
И блаженных ландышей звон.
Там, в лесу, для молитвенной встречи
Все готово, и сосны стоят,
Золотые затепливши свечи,
И возносится трав аромат.
Боже мой! Велика Твоя милость!
Ты позволил мне жить, как в раю,
Презирая душевную хилость
И великую скверну мою!
1957 г.
дер. Лешково на реке Истре.
Какое радостное, не исчезающее тепло излучают в жизнь такие люди!
Словно и не ведая о своем назначении, они собирают для нас священный мед бытия.
Недаром к одному из своих стихотворений Александр Солодовников избрал эпиграфом слова архиепископа Иоанна Сан-Францизского: «Душа мудрая облетает весь мир, не впитывая никакой горечи, не вынося никакого суждения о сущности вещей, беря лишь сладкий мед бытия для себя и для других».
А закончить эту заметку мне хочется стихотворением «Вербная Всенощная», написанным Александром Солодовниковым 2 апреля 1961 года:
Пришел я ко всенощной с вербой в руках,
С расцветшими ветками в нежных пушках.
Пушистые шарики трогаю я -Вот этот — умершая дочка моя.
Тот мягонький птенчик -Сын мой младенчик,
Двоешка под крепким брусничным листом
Во всем неразлучные мать с отцом.
Тот шарик без зелени -Друг мой расстрелянный,
К веткам прильнувший -
Племяш утонувший,
Смятый и скрученный
Брат мой замученный,
А тот глянцевитый
Брат мой убитый.
Шариков хватит на ветках тугих
Для всех отошедших моих дорогих.
Лица людей — лики икон,
Каждый свечою своей озарен.
Вербная роща в храм внесена,
В каждое сердце входит весна..
Радостно пение:
Всем воскресение!
Общее, общее все воскресение!
Трепетны свечи,
Радостью встречи
Смысл уясняется в каждой судьбе.
Слава Тебе!
Слава Тебе!
2008 г.