Молодые... Я думаю о молодых писателях... до какого времени им числиться в молодых? Сколько изданных книг помогут им выйти из этого писательского возраста? А если для вступления в Союз писателей молодые принесут по четыре-пять книг? Не станем ли мы свидетелями того, что писатель, именуемый молодым, вдруг окажется седовласым старцем. А ведь не секрет, что есть и такие, кому уже за сорок, но они готовят к пятидесятилетнему юбилею избранные произведения в двух-трех томах. Существует же такой ритуал. Затем только и видишь их среди писателей старшего поколения. Подобные факты имеют место в нашей жизни.

Думается, нам следует разрушить такой стереотип мышления. Бывают шестидесятилетние писатели, в произведениях которых нет ни единого зернышка свежей мысли, и бывают двадцатипятилетние мастера пера, каждая строка которых глубоко западает в душу. Разве мы забудем, что у нас жили и творили Саттар, Касым, Баубек, Мукагали, Тулеген? Очень возможно, что многие писатели старшего поколения до сих пор сожалеют о том, что не смогли своевременно поддержать этих талантливых молодых писателей. Да, было у нас такое. К великому стыду, мы до сих пор не избавились от этого опасного недуга. И если кто-нибудь из старших скажет, что-де он не испытывает угрызения совести, горечи сожаления по поводу рано ушедших из жизни писателей, то значит, он не имеет права называться старшим. Грош цена таким «старшим».

 

Что уж говорить: все пятеро обладали недюжинным природным талантом. Кто-то недопонимал их, кое-кто побаивался, но было и безудержно-упоительное их восхваление. Вся эта «мышиная возня» никак не влияла на них, не касалась их поэтической сущности.

 

Всех нас живущих, видимо, терзает один вопрос: с каким чувством они ушли из жизни и как нам восполнить великие потери? А каково казахской литературе пить горькую чашу? Литературе?!

 

Эти угнетающие размышления приводят к мысли, что нам следует лучше знать молодых талантливых людей, и знать не вообще, не поименно, а конкретно, чтобы знать и беречь.

 

Есть ли у нас молодые, говоря словами Чехова, с которыми радостно не только идти рядом, но и шагать за ними? Есть! И среди юношей, и среди девушек. Лишь нотки позднего сожаления вновь преследуют нас. Конечно, тут не зрение виновато, и никакие очки не помогут. Здесь следует обвинять наше равнодушие и беспечность. Я считаю своим долгом, хоть и несколько поздновато, сказать несколько слов о двух довольно зрелых, достигших определенных высот в творчестве, писателях, которых по воле судьбы все еще относят к разряду молодых.

 

У них одинаковое имя — Мухтар. Один из них — Мухтар Магауин, другой — Мухтар Шаханов.

 

Как прекрасно, что они тезки с великим Мухтаром Ауэзовым. Возможно, ниже сказанное явится ответом на вопрос,— а что бы выделил Мухтар Ауэзов в своих младших тезках. Или я вспомнил слова великого собрата по перу о моем «Козы-Корпеше», о ранних прозаических вещах? Вероятно, и то, и другое.

 

Итак, вначале о прозаике Мухтаре Магауине. Следует сразу подчеркнуть — время его пребывания в молодых писателях минуло несколько лет назад. Видимо, наши критики заметили это в срок, а я констатирую с опозданием. Оказалось, в рассказах и повестях, написанных им еще в шестидесятые — семидесятые годы, Магауин проявил себя как писатель со своей темой, у которого каждое слово отличается внутренне-внешним орнаментом, многозначительностью. Я полагаю, что критики, читатели, друзья, прочитав его рассказы «Любовь женщины», «Нежданная встреча», повесть «Смуглянка», от души радовались успехам М. Магауина. В глубине души я сожалею, что не смог разделить его первые радости.

 

С первых шагов в литературе Мухтар Магауин доказал нам, что способен пользоваться огромными богатствами родного языка, его гибкими, редкостными, емкими, и в то же время лучезарными и нежными красками, оттенками. Также весом его вклад в развитие и обогащение казахского языка. Какие удивительные, целостные и жизнеутверждающие у него образы женщин и мужчин. С каким неподдельным и непостижимым чувством мы наблюдаем за судьбами молодых, которые с гордо поднятой головой, несгибаемо и мужественно переносят встречающиеся на пути трудности. Наряду с настоящими джигитами-рыцарями, как Салкен и Кошим в «Нежданной встрече», преданными в любви, стойкими в жизни, мягкосердечными женщинами, как Айгуль в «Смуглянке», у Магауина мы встречаем и людей другого типа — обывателей-мещан вроде Шарипа, Тулымхана, Гулжихана. Даже такие часто встречающиеся в науке и литературе люди, как доцент Бексеит, который мечтает о легкой славе и богатой наживе, а вовсе не о настоящих научных открытиях, как псевдопоэт Уакас, называющий себя непревзойденным мастером поэзии, изображены Магауином правдиво и глубоко.

 

Магауин большой мастер сюжетного построения произведения. У него отсутствует «прием» насильственного введения в текст лишних сюжетных коллизий. Развитие и ход событий — причины и последствия их собраны воедино. Если рассмотреть в отдельности каждый человеческий характер, то все они в какой-то мере нам знакомы и малознакомы.

 

К ряду особых заслуг и отличий М. Магауина надо отнести и тот факт, что многие его работы посвящены нашей послевоенной советской действительности. Произведения Магауина «густонаселены» современниками самого автора.

 

Думается, вышеизложенное дает основание считать, что Мухтар Магауин по праву уже десять-пятнадцать лет входит в славную плеяду видных казахских писателей. Его исторический роман-дилогия «Вешние снега» лишний раз подтверждает мою правоту. Сегодня М. Магауин занимает прочное место среди крупных казахских художников слова. Большое произведение требует соответственно большого и глубокого анализа. Не вмешиваясь в права литературных исследователей и критиков, хочу кратко подытожить собственные мысли: роман «Вешние снега» стал еще одной большой гордостью казахской советской прозы. Он не вмещается в обычные рамки «хорошего произведения». Это сокровище рождено золотым пером глубокомыслящего, взыскательного ищущего писателя, который овладел всеми богатствами родного языка.

 

Мухтар Магауин в любом своем произведении чувствует себя, как рыба в воде. Тематикой он никогда не мельчит; она полностью отвечает требованиям и запросам времени. Своими полновесными книгами М. Магауин дает ответы проблемам современности. Чувствуется, что он глубоко и до конца исследует избранную тему. Диву даешься, узнав в скольких архивах «копался», в каких городах побывал автор «Вешних снегов», чтобы создать роман-дилогию. Да, Мухтар Магауин, бесспорно, крупный талант.

 

Второй Мухтар —поэт Шаханов, получивший широкое признание в нашей многонациональной стране. Думаю, неслучайно к молодому Мухтару питают симпатии известные литературные имена нашего века (не побоюсь так их назвать), как Расул Гамзатов, Евгений Евтушенко и Чингиз Айтматов. Талант признан. Честная сила признана. Честь признана. Признаны жар души и поэтическая мощь поэта. Каждое произведение этого поэта волнует нас до глубины сердца. Каждая его строка дает пищу мыслям и чувствам. Вот вы, увлекшись, с интересом читаете стихи Мухтара... и вдруг с огорчением хмурите брови, столкнувшись с шероховатостями шаханов-ской ритмики. Завершится ли только этим твое знакомство с поэтическим миром Мухтара? Нет, конечно. Мухтара Шаханова так не откроешь! Даже при поверхностном чтении его стихов в вашей душе ненавязчиво оседает какая-то тревога, беспокойство. Чтобы избавиться от этого неотвязного смятения, переживания, вам следует вновь вернуться к поэзии Шаханова. И тогда вы легко убедитесь: у Мухтара день вчерашний огранически сплетается с днем сегодняшним. Особенно примечательны в этом плане «Элегия Отрара», «Сейхундария», «Слово отца». Может быть, другие произведения поэта окажутся менее доступны читателю. И все же советую: не читайте его стихи за вечерним чаем, или в автобусе, или на сои грядущий. Потому как М. Шаханов требует серьезного осмысленного прочтения.