Глава третья
ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ
Форма и содержание— основные категории в эстетике.
Советское литературоведение, марксистские труды, издававшиеся в последнее время в социалистических странах, рассматривают проблему связи формы и содержания исторически.
Подробно она исследована еще в «Поэтике» Аристотеля,— влияние формы на содержание, перипетии события, развитие сюжета.
В «Поэтическом искусстве» Буало, «Лаокооне» Лессинга обращено особое внимание на единство между внешним и внутренним.
Эта традиция, идущая с незапамятных времен, на какое-то время оказалась забытой. В разных литературных школах и течениях утвердилось обыкновение рассматривать по отдельности содержание и форму художественного произведения.
В начале XX века литературоведение вспомнило об Аристотеле и Лессинге. Тогда же некоторые философы и литераторы выдвинули формализм, как общую теорию искусства. Философская основа этого направления берет свое начало в идеалистической формальной логике И. Канта, где утверждается, что субъект живет вне связи с объектом, в развитии субъекта, в его свойстве менять обличье существует собственная внутренняя закономерность.
Марксистско-ленинская эстетика располагает много-численнными работами о единстве формы и содержания. Ее главная мысль, цель, установка — форма не может быть лишенной смысла, она обязательно должна быть содержательной и иметь материальную основу. Форма в литературе тесно связана с национальным языком и на-циональной традицией. Ее невозможно механически перенести из литературы одного народа к другому.
Мы всегда признавали решающее значение содержания. С другой стороны, содержание может жить лишь в определенной форме. Если форма ущербна, то ущербно и содержание. Содержание, получившее соответствующую ему форму, предстает как новаторское произведение искусства. Мало рассматривать форму и содержание в произведении лишь с точки зрения общей теории, эту проблему надо исследовать, опираясь на конкретные и точные сведения. Компонент, входивший в содержание в одном случае, может рассматриваться как элемент формы — в другом. Содержание переходит в форму, а форма переходит в содержание.
Главным моментом, определяющим содержание произведения является тема. Ее не следует путать с эмпирическим материалом. Это материал, просеянный и отобранный с точки зрения авторского идеала и мировоззрения художника.
Марксистско-ленинская эстетика рассматривает проблему тематики в единстве с общественными взглядами художника. Выбирая ту или иную тему, художник высказывает свое предпочтение, свою позицию. Тема через конфликты характеров, столкновение образов перерастает в идею, представление автора о справедливом и прекрасном. Одно и то же явление, событие у разных авторов получает разное толкование, согласно возможностям их таланта, творческого опыта, политических убеждений. В произведениях искусства идея никогда не бывает легко извлекаемым силлогизмом. Поскольку она воплощена в образах, многозначных и многослойных. Понятно, почему одно и то же произведение может породить столкновение мнений, различные толкования и восприятия. Многозначность, глубина постижения правды— вот причина вечности выдающихся произведений искусства.
Тема и идея тесно связаны с психологией, личностью писателя, его личной судьбы. Без этого нельзя понять и оценить все многообразие мотивов и настроений произведения.
Известно, что, услышав от Пушкина короткий смешной рассказ, Гоголь через два месяца создал бессмертную комедию «Ревизор».
Давно доказана несостоятельность теории бродячих сюжетов. Марксистско-ленинская эстетика установила, что схожие социальные обстоятельства порождают схожие сюжеты. В свое время француз Жорж Полити сгруппировал часто встречающиеся и повторяющиеся сюжеты в мировой литературе и пришел к выводу, что их всего тридцать шесть. Русский ученый Андреев, опираясь на материалы фольклора, указал, что из одной страны в другую ночует тысяча двадцать один сказочный сюжет.
В этих построениях—все от схемы, формальных моделей.
Чтобы глубже понять проблему сюжета, надо тщательно исследовать цепь событий, их связь с характером.
В художественном произведении всесторонне изображаются разнообразные, порой запутанные и противоречивые отношения между людьми. Литературный характер имеет большое значение в познании действительности с эстетической точки зрения. Характер—это душевный склад человека, установившийся под влиянием определенной социально-исторической среды, общественных обстоятельств.
Характер, перенесенный из жизни в литературу силой писательской фантазии, развивается сообразно идеалу художника, конкретизируется и обретает определенный смысл. Если философия, этнография, психология рассматривают характер в статике, то в литературе он предстает живым, движущимся, меняющимся, вызывающим наш отклик.
Изображение живого, психологически убедительного характера— результат реализма. Первоначально отношения человека с человеком, человека с обществом, человека с природой изображались как цепь событий.
По нашему мнению, сюжет всегда заново изобретается писателем. Сюжет — отношение между героями в кругу произведения, показ психологии, борьба характеров, одним словом — создаваемая художником модель действительности.
Факты, события, ситуации — для писателя сырой материал. Он преображается лишь в сюжете.
В пору юности искусства фабула играла решающую роль в произведении, сегодня она является лишь основой сюжета, общей наметкой, схемой. Если подойти к проблеме с этой точки зрения, то можно понять, почему Гете при разговоре с Эккерманом покачал головой, когда тот попросил рассказать сюжет поэмы «Тассо», почему воспользовавшись историями Пушкина, Гоголь подарил миру комедию и написал роман. Смотреть на сюжет лишь как на систему событий — устаревшая концепция.
Для сегодняшнего художника главным являются характер, личные особенности в человеческом нраве, водовороты его чувств, незаметные в повседневной суете.
Чтобы собрать воедино многочисленные характерные подробности бытия, писатель организует повествование с помощью композиции.
Если в сегодняшней мировой литературе течение сюжета уходит в глубину текста и становится подчас невидимым, то и композиция усложнилась, стала более изощренно. В свое время Ги де Мопассан, продолжая мысль своего учителя Флобера, заметил: чтобы назвать явление, настоящий художник должен найти лишь одно существительное, для его определения — лишь одно прилагательное, для передачи действия — лишь один глагол. Поиски в этом направлении привели к отказу от лихо закрученных историй, к созданию более тонкого сюжета, который опирается на психологизм.
Такая тенденция в реалистической литературе породила новые формы. Если считать, что сюжет в конечном счете является отражением социальных конфликтов, не трудно принять творческое кредо даже таких писателей как Марсель Пруст, Джеймс Джойс, Франц Кафка.
II
В последние годы в казахской литературе увеличилось количество произведений, посвященных жизни животных. Это закономерное явление, рожденное в процессе развития искусства. Потому что художник, выросший среди народа, веками жившего в вольной степи, на лоне природы, не имеет права так называться, если не способен увидеть яркий колорит в жизни своего народа и не умеет отобразить его.
Знаменитый «Лютый»—«Коксерек» М. Ауэзова... Если раньше мы считали его чуждым нашей морали, то сейчас никак не можем нахвалиться этим рассказом, считаем его шедевром. Чудесно! Несравненно! Почему чудесно, почему несравненно? Почему картина жизни, знакомая казаху, как свои пять пальцев, проходящая ежедневно перед его глазами, оказалась событием для степного читателя? Раньше животные изображались лишь в одном аспекте: лиса — хитрюга, волк — тупой злодей, беркут — смелый и т. и. Разрушив старые каноны эпоса и фольклора, Мухтар Ауэзов жадно впитывал в себя добрые уроки реалистической литературы. Нельзя сомневаться в том, что М. Ауэзов был знаком с творчеством знаменитого натуралиста Эрнеста Сетона-Томпсона.
Получивший золотую медаль за свои замечательные труды по зоологии, Э. Сетон-Томпсон завоевал любовь читателей всего мира своими рассказами о жизни и повадках волка, медведя, оленя, кота, зайца, воробья, рыси, собаки, которые остались живыми страницами мировой литературы. От его произведений веет природой Канады прошлого века, которая еще не успела индустриализироваться. Жизнь животных, обитающих в бескрайних степях и лесах, отображена в первозданном виде. Э. Сетон-Томпсон был охотником. Жизненный материал каждого своего произведения он держал своими руками, видел своими глазами. Удивляет точность в деталях, глубокое чувство объекта. В стиле писателя больше свободы и приноравливания к событиям, чем сюжетно-композиционной собранности. В большинстве автор рассказывает от своего имени. Верно и то, что события возникают внезапно и автор комментирует их, что ослабляет художественное впечатление.
Вообще писатель не гонится за натуралистическим правдоподобием, а стремится выразить гуманистическую идею. Пример тому рассказ «Лобо». Лобо — кличка волка, вожака маленькой стайки волков, которая совершенно измучила фермеров своими кровавыми набегами. Лобо не берут ни яд, ни пуля, ни охотничьи собаки. Стая пренебрегает падалью, кормится лишь живой добычей, кажется, что ничем не уймешь коварного вожака, которому знакомы все хитрости и коварство людей. Вконец озлобленный и не видящий другого способа прикончить вожака, охотник ловит в капкан белую самку, обрубает ей ноги и оставляет ее следы вокруг капканов, скрытых под снегом. Стремясь спасти свою подругу, Лобо по запаху приходит на это место и, забыв о всякой опасности, попадается в руки людей. Так возникает мотив жертвы ради своего ближнего.
Возьмем другой рассказ — «Виннипегский волк».
В логове у берегов Красной реки люди находят восемь волчат и одного из них оставляют в живых. Этого сироту берет на воспитание избалованный сын трактирщика Джим. Будучи все время на цепи, а в минуты свободы страдающий от клыков взрослых собак, волчонок вырастает свирепым волком. Он под конец мстит Полю, который убил его братьев и сестер, и мучил его самого.
В произведениях Э. Сетона-Томпсона жизнь животных изображается через восприятие и оценку постороннего глаза. Что чувствовали, что поняли волк или олень, об этом художник не сообщает. В целом его творчество не смогло подняться над натурализмом.
Неутомимый искатель приключений и жизнелюб Джек Лондон в своих произведениях о животных всесторонне показывает очень сложную связь между человеком и природой, между человеком и животным миром. Возьмите обширный, полный невероятных событий роман «Белый клык». Не трудно заметить, что композиционно он слабоват, четыре части произведения слабо связаны между собой, иные страницы грешат многословием. Встречается и неразборчивость в сравнении картин из жизни животных, их состояния с человеческими (антропоморфизм). Можно было бы указать и на другие просчеты. Но как ни говори, таких вещей, как «Белый клык», в мировой литературе сосчитать по пальцам.
В безвыходном положении эти двое, вышедшие в путь на санях, запряженных собаками, среди лютого мороза, белого безмолвия, в окружении волков. Они выносливы, везут с собой тело погибшего друга. Один из двоих, Билл становится жертвой своей смелости. Жажда к жизни Генри, который дерется с кровожадными волками, чтобы продлить хотя бы час своего существования, надолго остается в вашей памяти.
Суровые законы волчьего мира изображаются во второй части книги. Эту главу можно было бы рассматривать как законченное произведение. Стая волков, сметающая все на своем пути. Одноглазый и Молодой сначала вместе верховодили стаей, вместе вели остальных волков на добычу. Сейчас все это забыто. Угрожающе рыча друг на друга, пробуя клыки, они наконец сошлись в смертельной схватке. Старый опытный волк, погубивший немало соперников, и на этот раз вряд ли упустит свое. От Молодого остались только клочья шерсти. На его труп набросилась вся стая, еще недавно готовая признать его за вожака, растерзала и съела до последней косточки.
Одноглазый теперь старается побольше побыть рядом с Кичи, которая является потомком собаки и волка. В изображении волчьего мира Джек Лондон мастерски воспользовался щенком Одноглазого и Кичи. Восприятие мира щенком с момента, когда он впервые раскрыл глаза, передается его же инстинктом, его же понятием. Здесь нет никакой торопливости, никаких отклонений. Постепенно и ступенчато раскрывается познание мира волчонком, его понимание друга и врага, раскрытие тайн окружающей среды.
Новая жизнь щенка начинается после того, как он оказался в руках индейцев. Его назвали Белым клыком. Он растет, обижаемый всеми собаками. Со временем он понял, что человек — властелин, который покоряет все на свете и перед которым преклоняются все. Писатель дает понять, что поведение животного обусловлено влиянием окружающей среды. Равнодушие Кичи, не узнавшей своего сына через год, заставляет читателя задуматься.
Кипящая месть и неудержимая ярость сидящего на цени Белого клыка становятся причиной гибели многих собак. На этом наживается Красавчик Смит. Очутившийся под опекой Скотта, Белый клык настолько полюбил хозяина, что готов отдать свою жизнь за него. Нет такого камня, который не потеплел бы перед человеческой добротой.
Описывая жизнь волка, Джек Лондон разоблачает мораль жестокой среды, раскрывает многие стороны людского характера и взаимоотношения людей, намеками и впечатляющими картинами бросает огонь в твою душу. И твои чувства и мысли возгораются.
При чтении «Лютого» («Коксерек») Мухтара Ауэзова вы вспоминаете эти произведения. Вы сравниваете их и рассматриваете в связи друг с другом. Нетрудно найти схожие картины, созвучные мотивы, оттенки красок. Щенок, который остался жив, когда весь выводок был умерщвлен; волчонок, стерший шею цепью и повидавший немало обид от собак; убежавший в среду волков и возглавивший их Лютый; злодей, погубивший человека; и наконец волк, нашедший свою смерть от собак и от руки человека. Здесь писатель не заимствует сюжет, здесь сходство сюжетов идет от совпадения объектов, «Лютый» М. Ауэзова — произведение оригинальное, написанное в традициях реалистической литературы. В малый объем вмещено большое содержание.
Рассказ «Лютый» разделен на восемь маленьких частей. Каждая из них кажется отдельной самостоятельной картиной, в каждой используются разные способы повествования и изображения.
Картины, воссоздающие приметы жизни степной глуши. Движения здесь медленны и вялы. Общий вид и жесткий пейзаж, поданные через восприятие автора, кажутся первыми звуками горькой мелодии, которая готовит читательский уж к какому-то сумрачному и тяжелому психологическому состоянию. Короткие, рубленые предложения рождают нужный ритм.
После этого пейзаж сужается и как бы растворяется, его место занимает психологический анализ.
Пришли.
Увеличился.
Возрос.
Падали.
Закопошились.
Уставились,
Последние слова пяти предложений.
Все они являются сказуемыми, образованными из глаголов и означающими движение. Каждое предложение — отдельная картина. Каждое предложение — отдельный кадр. Словно кто-то снимает кино. Это запечатлелось в глазах волчонка. Эта картина подана через инстинкт волчонка.
Человек—- волчонок — среда. Чтобы изобразить эти три явления в диалектической связи, автор по мере надобности меняет повествование, придает ему разные оттенки.
Влияние окружающей среды на становление волчонка, вырастающего в человеческих руках, выходит на первый план. Этот мотив, уже вполне разработанный в произведениях о животных, М. Ауэзов воспроизводит сообразно казахской почве, истине кочевой жизни.
Изображая процесс возмужания волчонка, автор не перечисляет натуралистические и зоологические изменения, он обращает свое внимание на особенности его характера, на обстоятельства, сложившиеся под влиянием внешней среды. Все обиды, перенесенные Коксереком от взрослых собак, детей и баб, легли камнем на его память, и забота Курмаша не смогла растопить эту мерзлоту. Когда Коксерек убежал за сопки вслед за волками, напавшими на овец, то он не грешил против своего естества, здесь нет ничего неожиданного. Это было стремление к свободе, тяга к степи, где веками рыскали его, предки, поиск своих единокровных, которые помогли бы вырваться из неволи гордому зверю. Но волки не могли так просто принять Коксерека, выросшего в другой среде. Когда он возвратился в аул, вид его был жалок: он исхудал от голода, весь в грязи, со свалявшейся в комки шерстью. Писатель счел нужным не показывать картину его первой встречи со стаей. Ограничился этим маленьким штрихом.
Половина четвертой части, пятая и шестая полностью изображают возмужание Коксерека и его кровавые набеги. Восприятие Коксереком, навсегда покинувшим аул, вольной степной жизни писатель передает точными деталями: холод, проникающий сквозь лапы, зябкость на краях пасти и на кончике носа. Многие картины передаются как бы глазами Коксерека.
Если первой спутницей Коксерека стала Аккаскыр, то первой жертвой стал пес Алатобет. Он ни за что не может простить Алатобета, не раз раздиравшего его клыками.
Это первое кровопролитие, первая добыча Коксерека.
Передача общей обстановки после конкретных действий, сообщение об отзывах посторонних людей о событиях в некоторых местах повести ослабляют ее картинность и образность. Мысль, что набеги Коксерека были заложены в его натуре и они реализовались, когда ему стало трудно, писатель углубляет постепенно. Когда его спутница, мать его щенков Аккаскыр погибает от рук людских и он остается один, Коксерек рыщет по всем окрестностям, не зная покоя ни днем, ни ночью, истощенный голодом, пока не находит стаю своих кровожадных сородичей.
В стае вновь встретившихся волков нет таких, кого опасался бы Коксерек. Его потенциальный враг лишь Кокшолак. Когда они измазывают свою пасть кровью и сыты, они неразлучны. Кидаясь на противника, они кажутся звенящими стрелами. Две силы, два страшных капкана. Но такое благодушие бывает лишь в мирные и блаженные дни. Как говорится, на небе одна луйа, в Коране один аллах. Значит и в стае должен быть только один вожак.
И вот перед нами ужасная картина. Только вчера спасавший свою стаю от огня, пуль, тайных засад, сегодня вожак оказался жертвой этой же стаи. Потому что появился другой, сильнее его. Если случится, что завтра появится еще более сильный, сегодняшний победитель точно так же будет растерзан. Такие невеселые мысли теснятся в голове читателя.
А Коксерек превратился в настоящего разбойника, ищущего себе добычу там, где она может попасть в его лапы. Эта победоносность волка передается соответствующим ритмом фразы. Раненный в ногу пулей человека на верблюде, Коксерек уходит из стаи, остается одиноким в глухой местности, голодает и готовится к мести.
Коксерек уверен в себе что бы он ни предпринимал — кинуться ли на овец, распороть ли брюхо лошади. Он никого не пощадит. Унижения от собак, бывшая неволя, потеря любимой спутницы Аккаскыр, бродячая жизнь в холодной и жестокой степи, удар свинца, едва не стоивший ему жизни — все это, соединенное с кровожадностью, полученной от предков, не оставляет никакой надежды, что Коксерек не бросится на мальчика.
Изображая эту трагическую картину, писатель наносит последний штрих на «портрет» Коксерека. Круг замыкается.
В прежних эпизодах рассказывалось о разных проявлениях натуры волка, о его способе умерщвления своей жертвы. В каком состоянии был вконец озверевший серый, когда он кинулся на мальчика, упавшего с коня? Разумеется, читатель хочет знать и об этом. Но писатель не обязан рассказывать обо всем. Изображая, как встретил нависшую над ним смерть беззащитный мальчик, писатель добился большего. Разве Курмаш не согревал волчонка за пазухой? Почему Коксерек забыл обо. всем и разорвал мальчика. Неужели доброта и человечность не вознаграждаются? Может быть, Курмаш олицетворяет образ беззащитной степи, а лютый Коксерек взят как образ коварного злодейства? Или существует непримиримая вражда между человеческим обществом и миром животных? Слезы отца и матери, потерявших доверчивого, доброго, единственного сына.
Такого рода скорбные мысли вызывает этот рассказ. Мощным талантом был наделен его автор. Сюжет рассказа исчерпывается гибелью Курмаша. Можно было закончить произведение и на этом. Но в таком случае позиция писателя осталась бы непроясненной. Ауэзов же должен был утвердить мысль, что есть сила, способная противостоять злодейству и подлости, способная победить их.
Действия пса Аккаски не так убедительны и зримы, чтобы запомнить их. Не запоминается и его внешний облик. Как бы то ни было, он идет по следу Коксерека. Виновник гибели множества собак, зарезавший несметное число овец, Коксерек предстает сильным, могучим зверем.
Последнее предложение повести. Приговор матери - ее удар по голове Коксерека. Здесь мы и должны искать позицию писателя. Выросший на руках человека, но предавший и совершивший гнусный поступок в отношении человека, оставивший в его сердце неизлечимую глубокую рану, Серый погиб от руки этого же человека.
За всей образной конкретикой рассказа восходит подлинная драматическая правда степной жизни. «Коксерек» высоко поднялся над горизонтом родной литературы и жемчужиной вошел в литературу мировую.
В реалистической литературе нет произведений о животных, привлекательных лишь для детского сознания. В знаменитой повести Л. Толстого «Холстомер» в условной манере раскрывается горькая правда. Многим несправедливостям в человеческом обществе, подлостям великий гуманист выносит приговор как бы от имени бессловесного животного. Сначала читателя удивит, что конь сам рассказывает о своей жизни. С вечера все лошади во дворе собираются и слушают историю Холстомера, продолжающуюся пять ночей. Историю о радостных и блаженных днях, о днях страданий и позора. Смех врага, злорадство друга, наслаждение славой, пинки безликой толпы — все это повидал в свое время красивый рысак Холстомер. Сегодня он бродит по двору горбатый и тощий с выпирающими костями, и даже бывший хозяин Серпуховский не узнает его. Он тоже не многого добился в жизни — молодчик, в свое время беспечно соривший деньгами, а ныне разорившийся, обнищавший старик.
Толстой не только передает внешний мир и отношения между людьми в восприятии лошади, но и излагает течение его мыслей. «Быстро пришли к концу счастливые дни моей жизни, какие-то два года я прожил таким образом»,— рассуждает Холстомер.
Не случайно А. Куприн посвятил свой известный рассказ «Изумруд» Холстомеру. В приемах повествования, средствах изображения этих произведений много общего. Рассказ Куприна отличается четкостью и законченностью. Писатель строго следует реалистической манере, не впадая в условности и мелодраматическую декламацию.
Мыслит конь по кличке Изумруд. В картине, где описывается рысь Изумруда, каждое движение человека и лошади гармоничны, исполнены вдохновения. Но вот скакуна, которым только вчера все восхищались и не давали даже комару сесть на него, сегодня толпа бьет ее удар по голове Коксерека. Здесь мы и должны искать позицию писателя. Выросший на руках человека, но предавший и совершивший гнусный поступок в отношении человека, оставивший в его сердце неизлечимую глубокую рану, Серый погиб от руки этого же человека.
За всей образной конкретикой рассказа восходит подлинная драматическая правда степной жизни. «Коксерек» высоко поднялся над горизонтом родной литературы и жемчужиной вошел в литературу мировую.
В реалистической литературе нет произведений о животных, привлекательных лишь для детского сознания. В знаменитой повести Л. Толстого «Холстомер» в условной манере раскрывается горькая правда. Многим несправедливостям в человеческом обществе, подлостям великий гуманист выносит приговор как бы от имени бессловесного животного. Сначала читателя удивит, что конь сам рассказывает о своей жизни. С вечера все лошади во дворе собираются и слушают историю Холстомера, продолжающуюся пять ночей. Историю о радостных и блаженных днях, о днях страданий и позора. Смех врага, злорадство друга, наслаждение славой, пинки безликой толпы — все это повидал в свое время красивый рысак Холстомер. Сегодня он бродит по двору горбатый и тощий с выпирающими костями, и даже бывший хозяин Серпуховский не узнает его. Он тоже не многого добился в жизни — молодчик, в свое время беспечно соривший деньгами, а ныне разорившийся, обнищавший старик.
Толстой не только передает внешний мир и отношения между людьми в восприятии лошади, но и излагает течение его мыслей. «Быстро пришли к концу счастливые дни моей жизни, какие-то два года я прожил таким образом»,— рассуждает Холстомер.
Не случайно А. Куприн посвятил свой известный рассказ «Изумруд» Холстомеру. В приемах повествования, средствах изображения этих произведений много общего. Рассказ Куприна отличается четкостью и законченностью. Писатель строго следует реалистической манере, не впадая в условности и мелодраматическую декламацию.
Мыслит конь по кличке Изумруд. В картине, где описывается рысь Изумруда, каждое движение человека и лошади гармоничны, исполнены вдохновения. Но вот скакуна, которым только вчера все восхищались и не давали даже комару сесть на него, сегодня толпа бьет по голове, по глазам и гонит от себя. Да, дорога славы— опасная, скользкая дорога, впереди пламя, позади пепел. И сам Изумруд уже не тот. Понятно, почему Сepпуховский не узнал Холстомера. Но почему очкастый англичанин не встал на защиту Изумруда? Почему чистопородные скакуны после коротких дней счастья попадают под шенкеля первого прохожего и начинают жизнь горемычной клячи? Немало таких вопросов, сомнений, горьких мыслей вызывает рассказ.
Анализируя прозу Чингиза Айтматова, необходимо вспомнить в первую очередь уроки классики. Но если мы ограничимся констатацией того, что киргизский писатель перенес традиции реализма на национальную почву и на этой основе нашел новые краски и свежие приемы, то этого будет недостаточно. Суть большого успеха заключается в принципиальной смелости художника, который к трудному жизненному материалу подходит с совершенно другой стороны и заставляет его работать на свой замысел. Даже в высокохудожественных и потрясающих глубокой идейностью произведениях жизнь человека и жизнь животных не сливаются воедино. В конечном счете люди остаются на одном полюсе, а животные — на другом.
Новаторский характер повести «Прощай, Гульсары» надо искать в скрещении параллельно идущих двух русел жизни, сливающихся в одно течение, в гулком стуке бьющихся рядом сердец. Танабай—отражение Гульсары, Гульсары — отражение Танабая.
Это произведение — мощная правдивая картина национальной жизни, созданная художником, глубоко понявшим требования народности и партийности искусства.
III
Человек, знакомый с образцами всемирной литературы разных времен, не мог замечать в ней постоянно повторяющиеся явления. Одно из них, наиболее устойчивое — литературный жанр.
Жанр — род произведений, характеризующийся теми или иными стилистическими признаками. В познании его природы и развития в наши дни разные течения и школы предлагают свои выводы. Ученые идеалистического направления, в частности, Кассирер, говорят, что литературный жанр имеет символическое значение, жанр — не содержание и не форма, это условность, которая родилась раньше опыта и стоит вне практики.
Автор трактатов, послуживших поводом для появления многих работ, Бенедетто Кроче указывает, что в познании значения художественного творчества проблема жанра не нужна. Изучение лишь мешает ученому, приносит вред.
В книге Эмиля Штайгера «Основные понятия поэтики», которая впервые была издана в 1961 году, вместо термина «жанр» употребляется слово «источник». Ученый уходит от проблемы жанра.
Если посмотреть на вопрос с исторической точки зрения, то нетрудно установить, что в эстетике проблема жанра с древних времен была объектом исследования. Первое обобщенное мнение высказано в «Поэтике» Аристотеля. Речь шла о трех жанрах в литературе: эпосе, лирике и драме. В теории классицизма жанры объясняются со схоластической точки зрения. Большая проблема, исследованная в знаменитой книге Гегеля «Эстетика»,— рождение жанров, их становление, развитие и взаимное влияние друг на друга. Имеются фундаментальные мысли по данному вопросу | в трудах русских революционеров-демократов.
Значительные и обобщающие мысли советских ученых о природе жанров, их рождении, тенденции развития вошли в книги академической литературной теории. Назовем труды Е. Мелетинского о народном эпосе, В. Кожинова о романе, В. Сквозникова о лирике, М. Кургиняна о драме. Все эти исследования объединяют историзм и высокий теоретический уровень.
Разумеется, они не сделали открытия в систематизировании литературных жанров: эпос, лирика, драма. Их заслуга в выяснении особенностей жанров, в раскрытии закономерностей развития, определении перспективы.
В свое время академик А. Н. Веселовский, опираясь на огромный фактический материал, попытался всесторонне рассмотреть происхождение эпоса. (А. В. Веселовский. Историческая поэтика. Л., 1940, стр. 260, 317).
Некоторые из сегодняшних теоретиков опираются на заключения Веселовского, особенно когда речь идет о древних формах и архаичных видах.
Современные ученые на материале литератур разных стран доказали, что рождение эпоса нельзя связывать лишь с фактами, историческими событиями, мифами. Никак нельзя забывать о коллективном создании эпоса, его стержнем является общенародная и патриотическая идея. В этом отношении достаточно будет вспомнить индийскую «Махабхарату», монгольскую «Гэсэриаду», киргизский «Манас», казахский «Алпамыс», калмыцкий «Джангир». Если академик В. Жирмунский считает, что в основе эпоса лежит исторический факт, то второй ученый В. Пропп ставит на первое место действительность смутного времени. Факты, которые помогут уточнить эти заключения, можно во множестве найти в древней казахской литературе.
Причину постепенной потери произведениями эпоса своего ведущего значения в литературе надо искать в изменении связи между обществом и искусством. Когда личность, отдельный человек постепенно выделяется из коллективного бытия, искусство начинает искать новые формы для отображения этого явления. Жанровая форма, родившаяся на основе новых отношений между обществом и личностью, эпос нового времени — это роман.
Одним из критериев, который берут в основу деления на литературные жанры, является широта охвата человеческой жизни.
Объем произведений, где изображается одна из граней характера при помощи маленькой истории или небольшой картины, естественно, должен быть небольшим. Рассказ является жанром, получившим наибольшее распространение в мировой литературе.
Общей для всех гениальных рассказов является таская черта: умение автора создать образ моря при помощи капли, минимумом выразительных средств — человеческую судьбу с ее мужественной борьбой, огромной радостью, гнетущей болью.
Повествование от первого и третьего лица, а также в форме письма, диалога — свидетельство развития и совершенствования жанра современного рассказа.
Нельзя сказать, что казахский рассказ вышел на международную арену также уверенно, как казахский роман. Творения, которые могли бы встать в один ряде жемчужинами всемирной новеллистики, можно перечесть по пальцам.
Бросаются в глаза такие недостатки, как бессюжетность, слабость композиции, неумение выбрать материал.
Мы с большим сожалением вынуждены признать, что нет новеллистов, способных продолжить традицию Б. Майлина, проложившего в казахской литературе широкое русло рассказу.
Повесть показывает характер в большем разнообразии связей. Она расширяет базу конфликта и поэтому увеличивает число героев. Все это приводит и к увеличению объема произведения.
Огромные возможности этого жанра можно увидеть, познакомившись с повестями, написанными в разные эпохи в разных странах: «Кармен» Мер им е, «Хаджи-Мурат» Толстого, «Капитанская дочка» Пушкина, «Тарас Бульба» Гоголя, «Караш-Караш» Ауэзова, «Прощай, Гульсары» Айтматова.
Рождение романа — не только признак возмужания литературы, это и показатель духовного роста народа. Следует заметить, что особенности и закономерности, присущие жанру романа, возникновение его в национальной литературе требует основательного и вдумчивого изучения. Не нужно быть большим ученым, чтобы понять, что проблемачне исчерпывает себя поиском корней термина, буквоедством, знанием смысла слова и его иносказательных значений.
Вопрос— в раскрытии закономерностей рождения романа и его становления. Многие материалы доказывают, что в европейских литературах этот жанр сложился к концу эпохи Ренессанса. Он не был специально придуман кем-то, а родился как ответ на духовные потребности общества. Это новая форма со своими условностями, требованиями, внутренними возможностями.
Ученые, специально занимающиеся исследованием природы романа, появление жанра рассматривают в связи с образцами народной литературы, с плутовскими историями в, литературах средневековья, различными легендами, сосредоточенными вокруг одного человека. Сборник таких историй под названием «Занимательная книга о Брауншвейх Тиле Ойленшпигеле» был опубликован в 1515 году в Германии. Он обошел Данию, Голландию, Чехию, Италию. В прошлом веке эта книга послужила источником французскому журналисту Шарлю де Костеру для создания замечательного романа «Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке».
Среди тюркоязычных народов также бытуют многочисленные истории и легенды, связанные с популярными героями. Сведущий читатель сразу же вспомнит о Коркыте, Алдар-Косе, Ходжа-Насреддине, Жиренше. Но влияние этих легенд на судьбу казахского романа пока не исследовано.
G начала своего появления европейский роман развивался в двух направлениях. Одно из них воспевало воинственность, рыцарство, бродячую жизнь. Материал, на котором держались такие произведения — цепь увлекательных приключений.
Второе направление — психологизм, который вошел в плоть произведений многих писателей. В романах этого плана человек предстает в своих личных качествах, и проявления его характера исследуются с особенной точностью.
Первый действительный реалистический роман в европейской литературе, оказавший большое влияние на дальнейшее развитие жанра,— книга «Манон Леско» Антуана Прево. Это произведение позднее было высоко оценено Г. Мопассаном и Л. Толстым. В этом романе отношения между героями показаны объективно, в сочетании с событиями и психологической мотивированностью. Жизнь здесь изображена как процесс, как движение, каждое событие предстает как момент в общем движении.
Специалисты называют несколько периодов в ходе развития романа. Первый период - субъективный роман. Примеры — «Адольф» Бенжамена Констана, «Страдания юного Вертера» Гете. Здесь жизненная борьба, схватка за существование, все бури и страсти проходят через сердце одного героя.
Естественный ход развития жанра расширил узкую тропу субъективного романа и разорвал замкнутый круг.
В произведениях, где действительность берется с разных точек наблюдения, сюжет разветвляется, конфликт охватывает представителей разных социальных групп.
Так возникает объективный роман.
Русские ученые создателем полифонического романа по праву называют Федора Достоевского.
Вспомним роман «Преступление и наказание». Преступление Раскольникова, следующие затем страдания совести, преследование закона, противоречивые и головокружительные душевные волнения не только сотрясают его сердце, но и обжигают других.
Полифонический роман — одна из самых мощных форм, позволяющая писателю изобразить запутанные взаимоотношения человека с человеком и человека с обществом.
Классовый, расовый, колониальный гнет порождают вражду и ненависть к себе подобным, в таком обществе люди не знают пощады друг к другу. Лишенные социального идеала, стремления к прекрасному, чувства гуманизма, они остаются вне общественной борьбы и заняты лишь заботой о собственном благополучии.
Проблемы, имеющие большое философское и психологическое значение, грозная бескомпромиссная борьба классов, трагедия крушения целых миров, личность и революция, народ и революция — все это способен освоить лишь эпос современности — реалистический роман. Это мы находим в творчестве таких художников, как М. Горький, Э. М. Ремарк, Э. Хемингуэй, М. Шолохов, М. Ауэзов, Луи Арагон.
Субъективный, объективный и полифонический романы беспредельно расширили возможности художественного познания действительности.
И ныне продолжаются не стихающие острые споры вокруг природы романа и его героя, вокруг нынешних его задач, когда человек уверенно начал осваивать космос. В этом споре выделяется основательностью мнение М. Ауэзова, высказанное в статье «Сегодняшний роман и его герой».
Второе своеобразное слово сказано эстонским писателем Рудольфом Сирге. По его разумению, добротность романа зависит от количества героев. Их должно быть как можно меньше, потому что невозможно вникнуть во внутренний мир многих. Слабость композиции тоже является следствием многогеройности. (Пути развития современного советского романа. М., 1961, стр. 7).
Трудно принять мнение Р. Сирге. Преимущество объективного романа перед субъективным давно доказано творческой практикой. На первый план выдвигается ныне воссоздание жизни общества, современного характера. В споре о типе романа часто упоминаются имена Хэмингуэя и Ремарка.
Бесспорно, эти два писателя оказали серьезное влияние на прозу XX века. И никто не станет оспаривать этого. Их герои одиноки и скрытны, они никогда не открывают душу, об их внутреннем состоянии авторы говорят лишь жестами, намеками, сравнениями. К чему откровенность? Все равно тебя никто не поймет, говорят они. Для чего жить? Да, для чего мне жить? Мы люди, у которых нет будущего — таков главный мотив в мироощущении представителей «потерянного поколения». Высоко оценивая художественные достоинства и нравственный заряд произведений Хэмингуэя и Ремарка, надо прямо сказать, что их романы по своей структуре традиционны.
Во время дискуссии вокруг жанра романа Мухтар Ауэзов доказал несостоятельность предложенного К. Симоновым деления жанра на роман-событие и роман-судьбу.
Роман в полном смысле слова — детище реализма.
Модернистские изощрения, получившие широкое распространение на Западе, не имеют ничего общего с реализмом. Так называемый «новый роман», провозглашенный французами А. Робб-Грие, Н. Саррот и др., отвергает связи между человеком и обществом, преследует формалистические цели. В нем нет человека, только вещи и безлюдный сумрачный мир. Слова Н. Саррот о главном внимании к буре в стакане воды стали программой сторонников «нового романа».
Еще в тридцатых годах английский литератор-марксист Ральф Фокс в своей книге «Роман и народ» утверждал, что из буржуазной литературы начинает исчезать образ борца, который бы находился в гуще социальных конфликтов. В наши дни эта тенденция восторжествовала.
IV
Сегодняшний реалистический роман вобрал в себя все доброе и хорошее, лучшие традиции прошлого. М. Ауэзов сумел увидеть, познать эти особенности и использовать их в своем творчестве. В «Жизни Клима Самгина» М. Горького, «Тихом Доне» М. Шолохова, «Хождении по мукам» А. Толстого, «Будденброках» Т. Манна, «Саге о Форсайтах» Голсуорси и других эпопеях жизнь отдельной личности показывается в тесной связи с бытием народа и поступью истории. В них раскрывается изнанка разных слоев общества, создаются типы людей, впитавших все добродетели своей среды. В их чувствах, мыслях, страданиях и раздумьях выражается сущность разных эпох. Эпопею можно было бы назвать синтезом объективного и полифонического романа.
Мухтар Ауэзов задумывал написать роман-эпопею о современной жизни. Было — перед тем, как открыть роман «Племя младое», читатель испытывал чувство тревоги. Ведь автор большую часть жизни отдал веку минувшему. Почувствовал ли он дыхание современности, смог ли передать помыслы современников столь же глубоко и мудро, как героев «Пути Абая»? Что скажет художник о своем веке, о сегодняшнем дне? Какой ответ даст на вопросы, которые постоянно волнуют тебя?
Помните? Трое всадников, выехавших из Семипалатинска, резво направились в сторону Чингистау. Писатель и тебя как бы сажает на коня, дает возможность и тебе прислушаться к таинствам степи, подышать полной грудью щекочущим ноздри запахом степных трав. Вы в начале истории, продлившейся на десятки лет. Но то было прошлое, воскрешенное талантом.
А в новом романе — нынешняя среда, сегодняшняя жизнь.
Какой бы богатой ни была история литературы, проблема положительного героя все еще не решена окончательно. Да, есть Фауст, есть Болконский, но за них не спрячешься. Разумеется, нельзя не сказать о трудных и бесчисленных художественных поисках реалистической литературы. Каждый для себя искал вершину: у Стендаля— Жюльен Сорель, у Толстого — Платон Каратаев, у Чернышевского — Рахметов, у Горького — Власов.
Эту тяжесть, нависающую над искусством, Мухтар Ауэзов чувствовал всем своим талантом. Итоговая мысль в его статье «Сегодняшний роман и его герой»— о действующих лицах романа. Вокруг этой проблемы наговорено много лишнего и поспешного. Однако установлено главное: положительный образ может быть идеалом писателя, но он не является идеальным героем. Превращение людей в ангелочков «белее молока, чище воды» чуждо духу реализма.
Самая большая удача Мухтара Ауэзова в романе «Племя младое»—точно выбранные герой. Сказать, что произведение написано о животноводах или металлургах — значит ничего не сказать. Не чины и не род деятельности нужны читателю, а душа человека, глубина и оригинальность мышления.
Способность найти, выбрать героев, имеющих качества, присущие многим, облегчила задачу Ауэзова, даже, как говорил он сам, поддержала его. Создание образа интеллектуального героя, о котором много говорят, одна из главных задач романа «Племя младое». И он был создан — это первый секретарь обкома партии Нил Петрович Карпов.
Почему Мухтар Ауэзов взял русского человека главным героем своего произведения, почему увидел в нем свою надежду? А почему центральным героем знаменитой эпопеи Ромена Роллана стал немец Жан-Кристоф? Потому что писателю легче было глазами иностранца показать недостатки своей нации. Наверное, и Ауэзов руководствовался такой «хитростью». Может быть, ему хотелось поблагодарить русских людей, с которыми сдружился на склонах, перевалах, петляющих тропах жизни. Кто может поручиться, что Ауэзов не вспоминал облик своего друга Саши Фадеева, когда писал о «голубых главах» Нила Карпова.
Такая работа, как создание художественного образа, отбор жизненных материалов не является непроницаемой тайной. Но все это, безусловно, сложный, трудный, мучительный процесс. Можно многое рассказать и о прототипах героев произведения. Но для нас важнее не история создания образа каждого, а разбор и понимание его облика.
Карпов открывается с неожиданной стороны, когда исторический путь казахов сравнивает с изломанными хребтами Алатау, Это поэтическое видение, глубокая аналогия.
Картина предвечерней вершины в экспозиции романа — живой и впечатляющий пейзаж, созданный большим мастерством. Все предстает перед вашими глазами, даже ущелья и каньоны, заполняемые вечерней темнотой. Яркие и светлые краски, как в картинах Мартироса Сарьяна. Волнуешься и затихаешь вместе с Карповым.
Тепло принятый читателем при первой встрече, Карпов начинает постепенно раскрываться. Каким бы общим ни был язык искусства, особенно язык музыки, трудно приезжему человеку с первого раза понять и оценить искусство другого народа. Карпов сдержанно и искренне говорит об этом после концерта в филармонии. Вы чувствуете, что здесь его словам сочувствует и автор.
Секретарь обкома — важное звено в государственной деятельности, человек большой власти, рычаги которой держит в своих руках. Каждый день его существования тесно переплетается с деятельностью многих отраслей хозяйства. Есть радости, но забот более, чем достаточно. Каким путем отобразить все это в романе? Человек может остаться в тени, а на первом плане окажутся вал и проценты.
Писатель специально вырвал Карпова из повседневной рутины. Цифры, планы, расчеты занимают в книге две трети страницы. И написаны они увлекательно, помогают точно передать мысли Карпова, который говорит о будущем области.
Взволнованность в раздумьях Карпова — одна из его основных особенностей. Соединив свой огромный опыт и бескрайние знания, он приходит к неординарным выводам и принимает смелое решение. Сначала он сомневается, проверяет и перепроверяет, и лишь убедившись в правильности своего решения, объявляет его.
Громкими словами и пустыми обещаниями человек не добьется престижа. Карпов поступает иначе. Впервые угостившись в чабанском доме, он чувствует в своем сердце близость и нежность к этим людям. Тут дело не в ароматном чае чабана. Разве этот чабан слышал раньше от других владельцев кресел, которые сожрали не одну овцу из его отары, такие заботливые слова, какие услышал от Карпова? Уважая и почитая обычаи, традиции, обусловленные долгой кочевой историей, Карпов за какие-то два часа, проведенные в юрте, узнал многое из быта казахов. Его любопытство исходило из любви к человеку. Он словно родной брат и добрый отец чабану.
Занимая столь высокий пост, Карпов совершенно лишен высокомерия. Он ведет себя со спокойным достоинством, какое бывает у людей умных, знающих себе цену: умеет слушать, но может и заставить слушать себя. С полуслова он схватывает суть дела. Когда секретарь Узакского района Арип Есдаулетов рассказал о состоянии скота, Карпов сразу понял обстановку. Двусмысленные слова, признак неустойчивости, он считает очковтирательством (много обещает, ничего не делает).
По сравнению с другими героями портрет Карпова дан несколько иначе. Чистые иссиня-голубые глаза, лицо без морщин, прямые плечи, голос звучит по-разному — то мягко, то твердо, как приказ. Лицо меняется в зависимости от внутренних переживаний - оно может быть веселым, нахмуренным, простодушным. Раскрывается Нил Петрович во время решения конкретных
проблем, оценки чего-либо. Его слова остры, пружинисты. Чуткий художник Ауэзов изображает Карпова так, словно ставит его перед вами. Рассказывает ли он о спасении Медета, слушает ли исповедь Алуа, выступает ли на собрании, он будто стоит рядом с вами.
Во всей глубине нравственный облик Карпова раскрывается во время его размышлений о чабане. Мы видим настоящего партийного деятеля, который принимает смелые и справедливые решения. Речь его четкая и точная — скажет, как отрежет. Когда надо, он не посчитается ни с чьим общественным положением. Верно понимает положение вещей и болеет за него душой. Сколько мощи, ярости и огня. К тому же он не копается скрупулезную в недостатках, здесь ощущается ответственное новость гражданина, который нашел способ устранить этот недостаток.
Ридом о образом Карпова поселены образы молодежи. У них свои конфликты, своя линия развития — Айсулу - Ильяс, Айсулу — Сагит. Хотя первый конфликт занимает небольшое место, он важен с психологической точки зрения. Второй конфликт — причина серьезной схватки в романс.
Айсулу совсем недавно приехала в Алма-Ату, большой город. Она еще не успела адаптироваться и принять городской облик. Внутренняя спокойная сдержанность обособляет ее от других.
Читая роман Ауэзова, вы убеждаетесь в том, что писатель сделал своей единственной целью показать неприкрашенную действительность. Прославляя добро, он не обходит вниманием и активно действующее зло.
В образе Сагита сконцентрированы едва ли не все приметы аморальности — он груб и алчен, жесток и беспощаден. Он может с ножом броситься на Айсулу, отказавшуюся стать его женой, сбить машиной Армана, затем добить его, искалеченного, но еще живого, а при расследовании категорически отрицать свою вину. Это — настоящий злодей, о таких говорят: режь его — из него даже кровь не потечет.
Конфликт между Сагитом и Айсулу едва не закончился гибелью девушки. Молодая красавица словно лишилась крыльев. Какой будет дальнейшая судьба Айсулу? Какой урок получит Сагит? На эти вопросы не дается ответа. Потому что Ауэзов не собирался ставить любовную тему в центр повествования. Это лишь одно из русел романа.
В произведении создается яркая картина труда и жизни животноводов. В борьбе с джутом, бескормицей скота глубоко раскрывается облик многих людей и их внутренний мир. Редко кто из писателей, писавших о жизни чабанов, прошел мимо таких непременных событий в их быту, как нападение волков и борьба с джутом. И в «Пути Абая» есть главы об этом. Там все, во главе с Даркенбаем, ради спасения детей, стариков садятся на коней. Мысли чабанов Жаксымбета, Косая, Сальмена во многом одинаковы. Но молодой чабан Медет занимает особое место. Даже во время бурана, когда он один остается с отарой в глухой степи, Медет не изменяет своему веселому нраву и не теряет романтической приподнятости.
Каждая вещь — это ответ писателя на злободневные проблемы времени. Тогда почему в «Племени младом» джут занимает столь обширное место? Мухтар Ауэзов никогда не показывал жизнь чабана поверхностно. Схватка со злыми силами природы — нелегкая борьба, в ней всегда раскрывается характер. Поэтому Ауэзов вполне обдуманно выбрал такой тяжелый миг в жизни скотоводов. Острота и ожесточенность сегодняшних конфликтов не всегда бросаются в глаза. Чтобы рассмотреть их, нужна зоркость писателя, нужна смелость художника.
Партийных работников Мухтар Ауэзов изображает по-разному. Возьмем Арипа Есдаулетова. Со стороны он кажется солидным и деловитым секретарем. А на самом деле он слишком часто оглядывается на высшестоящее начальство. Он редко высказывает свое мнение, чаще ограничивается языком жеста, намека, многозначительными взглядами. Умеет сплести интригу в целях самозащиты. Об этом писатель предупреждает не случайно. Времена культа личности не прошли даром. Он смотрит на людей с подозрением. И готов защищать себя любым способом.
После джута в областном партийном комитете проходит большое собрание. Арип ищет любые способы, чтобы уйти от ответственности, пытается разделить ее на всех. Самокритичен секретарь Ноянского райкома Мурат Касымов. Два типа партийных работников — очковтиратель и карьерист, с одной стороны, и честный, искренний, хотя недостаточно опытный руководитель.
Где-то в середине романа появляется еще одна героиня— Асия. Это настоящая представительница современной интеллигенции, которую писатель назвал «племенем младым».
Красивая внешне, она прекрасна своими духовными качествами. Асия хорошо знает современное и прошлое искусство. Если некоторые люди умело разглагольствуют на уровне прописных истин, но оказываются беспомощными при столкновении с жизнью, то Асия гармонична, она уверенно чувствует себя и в житейских делах и при встрече с прекрасным.
Добрая мать Нурбиби, занимательный старик Танат, алчная Асель — псе они представляют разные грани национального характера и вызывают соответствующее отношение.
Жандос показан только два раза. Но этот врач-пенсионер остается в памяти. Карпов, Асия и их духовные родственники — люди дела и действия. А Жандос —это взгляд со Стороны, это, как говорят типографские работники, свежий глаз. Его остроумные суждения о строительстве Алма-Аты могут озадачить даже профессиональных архитекторов. Нет, Жандос — не Мефистофель, но ко злу он беспощаден.
Мет сомнения, что автор специально выбрал такую личность, как Жандос, чтобы выносить приговор недостаткам и путанице жизни.
В «Племени младом» Ауэзов отказался от метода, который применяется в романах-путешествиях, где все показывается и оценивается глазами одного героя. Это могло бы сузить масштабы изображаемого и оставить в тени другие действующие лица.
Для сегодняшнего романиста показ всех явлений жизни глазами одного человека не является плодотворным направлением. В наш век, когда каждый человек внимательно всматривается в самого себя, когда так усилилась роль интеллекта, роман-путешествие может хорошо показать отдельные стороны жизни, но не способен создать целостную картину.
Подобно тому, как в четырехтомной эпопее нити многих событий тянутся к Абаю, так и в новом романе все конфликты группируются вокруг Карпова. Однако и приемы романа-путешествия писатель использует в необходимых случаях.
В этом романе, есть печальная история, которая невольно вызывает слезы. Она называется «Смерть Алуа». Смерть невинных людей в «Пути Абая» и рассказе «Лютый» по сравнению с этой гибелью кажется не такой уж страшной. Гнев вызывает жестокость людей, которые обрекли добрую Алуа на страдания и мучения. Вводя эту историю в роман, зная что она нанесет урон композиции, М. Ауэзов ради углубления идейного смысла применил прием контрастности.
В композиции романа ясно прослушивается четкий ритм.
События первой главы полностью происходят в Алма-Ате. Здесь же собраны и основные герои — Карпов, Асия, Айсулу. Вторая глава круто начинается с хозяйственных дел: суматоха борьбы за хлопок; травма Айсулу и объяснение ее с Ильясом; нападение Сагита; Ильяс, уходящий с печальной озабоченностью. Третья глава: Карпов приступает к работе; мысли чабана Керимкула; знакомство со служащими района; гибель Алуа; тихая блаженная жизнь во дворе Нурбиби; убийство Армана; сборы в Алма-Ату; джут; буран, борьба со стихией. О чабанах говорится в четвертой главе. Глава пятая: весна, цветы; опечаленные Нурбиби и Айсулу. Затем серьезное, вдумчивое, знаменательное собрание в областном партийном комитете, где решались многие проблемы. В конце романа восхищение Карпова чабанами, его заботы.
Произведение писалось о жизни юга и сохранило его языковые особенности. Писатель этим не злоупотребляет, но местные говоры в нужных местах ненавязчиво создают отличительный колорит.
Для полноты раскрытия образов дается картина окружающей среды, иногда вещей. Вещи, названные здесь, сейчас нелегко найти. Даже их названия звучат архаично. Примененные Ауэзовым в романе эпитеты иногда показывают основное, устойчивое качество вещи, иногда сообщают о взгляде автора на какое-то явление. Во многих случаях эпитеты состоят из двух или трех определений.
Велико значение детали. Иногда вроде бы мимоходом брошенное определение может сказать о многом. Например, большие серые с красноватым налетом глаза прокурора Саматова.
Писатель постоянно выделяет такие детали, как большие черные глаза Айсулу, плечи Карпова, волосы Сагита. Сравнения его неожиданны, но в основном они соответствуют казахским понятиям. В произведении нет случайных пейзажей. Цветущий сад Айсулу словно передает ее настроение. Но чувствуется все же некоторая приблизительность мотивировок, стилевые упущения... Автор не успел довести роман до конца.
В древней поэзии казахов нет рифмовки в современном понимании. Стихи Казтугана или Шалкииза крепко связывает внутренняя рифма, богатство красок и мыслей. В богатырском эпосе, речах биев, терме — напевах повторяются эти свойства. Значит, в казахской поэзии белый стих и свободный стих существуют изначально, они родились на родной почве.
Обобщая опыт мировой лирики, нетрудно заметить, что стержнем ее всегда служат эмоции, чувства. Но вряд ли любое волнение, любое впечатление способно рождать лирическое произведение. Оно возникает при таком состоянии души, когда человеком овладевает высокое гражданское или сильное интимно-лирическое чувство.
Собственное «Я» художника, поэта сливается с общественной мыслью, с злободневными проблемами народной жизни. Эти проблемы, социальные идеи, чувства в раздумья по-своему преломляются в сознании поэта, переплавляются его фантазией и превращаются в яркую законченную картину.
Понять закономерности развития лирики можно только на основе принципа историзма. Лирика начинает развиваться тогда, когда субъект поэта приобретает личные черты, когда человеческая личность выделилась из косных пут коллективной, патриархальной морали. В стихотворениях великого казахского жырау Шалкииза уже можно различить и глубокие размышления, и напряженность субъективного чувства. Поэзия Махамбета активно наследует не только художественное мастерство неистового жырау, но и его воинственность. Он словно бы препоясался его холодным и неотразимым алдаспаном — беспощадным тяжелым мечом.
Гордый дух народа, никогда не склонявшего голову даже в самых трагических обстоятельствах, его горе и страдания, психология, необычные для европейца типы, порожденные кочевой жизнью, бесчисленные нюансы человеческих чувств, картины национальной жизни — все это запечатлено в лирике гениального Абая, поднявшегося благодаря этим качествам на уровень мировых шедевров.
Периоды подъема казахской советской поэзии тесно связаны с обострением социальной борьбы народа, со знаменательными изменениями в обществе. Принято считать, что поэзия — это художественная летопись эпохи. В свое время примйтивно-догматические установки требовали исполнения этой функции в самом прямом и газетном смысле. Так создавались репортажи и оды, темой которых были хозяйственные компании и восхваление руководящих деятелей.
Тот факт, что по сравнению с казахской прозой казахские поэзия и драматургия мало заметны на всесоюзной арене, ни для кого не секрет.
В наше время, когда человечество подошло к пропасти атомной гибели, лирика не может цокать языком, любуясь белыми облаками, млеть, слушая шелест листьев или созерцая стройные девичьи ноги, сегодняшний поэт — мыслитель, сегодняшний поэт — борец. Мы хотим видеть казахскую поэзию занимающей свой учат сток идеологического фронта. Без этого она обречена на риторику и мелкотемье.
VI
Ряд ученых — Тимофеев, Волькенштейн, Борев, Кургинян, Карягин — считают: для полного понимания жанровых тайн драмы мало знать природу словесного искусства, теоретические правила. Синтетический характер драмы требует рассматривать проблему в сочетании со всеми видами искусства.
Уже в древней Греции драматические произведения писались для постановки на сцене. Учет театральных требований во всех пьесах Шекспира отражается в авторских ремарках. В конечном счете, ради успеха спектакля, ради углубления и заострения авторской идеи, режиссер «подключает» музыку и изобразительное искусство. Но всё-таки основу, жанровый облик драме создает литература.
Постоянный стержень драмы — действие, действие людей, движение жизни, которые не успокоятся, пока не добьются конечной цели. Оно может проявляться в мелких и крупных интригах, частных столкновениях, в общественных схватках. По сравнению с конфликтом в эпосе и лирике, конфликт в драме предельно заострен и напоминает лезвие обнаженного меча.
Пьесы с четким сюжетом, крепкой композицией, с социально значимым конфликтом и вечно живыми характерами составляют золотой запас мировой литературы. В связи с обновлением литературных приемов и методов, художественного творчества много раз изменялась И теория драмы. Сюжетной пружиной древнегреческой трагедии была борьба е роком, а в пьесах Шекспира главной причиной трагических обстоятельств становятся социальные мотивы, общественная среда.
Известно, что на вопросы домашней анкеты Маркс назвал своими любимыми драматургами Эсхила, Шекспира и Гете. А Энгельс одно время всерьез собирался писать трагедию о Яне Гусе. Одна из причин глубокого воздействия этого жанра на читателя и зрителя состоит в том, что в драме постоянно происходит схватка между жизнью и смертью, светом и тьмой, добром и злом.
Проблема трагизма требует всестороннего рассмотрения. Не всякая смерть является трагедией. Смерть второстепенного героя может пройти незамеченной читателем.
Трагизм в древнегреческой литературе рождался из борьбы между человеком и богом (вспомните пьесу «Прометей прикованный»), между человеком и роком («Царь Эдип»).
Постепенно трагизм во всемирной литературе усложнялся, принимая форму столкновения судьбы отдельного человека с судьбой народа и общества.
Поражение человека или группы людей в неравной борьбе за справедливость — это трагедия.
Уход со сцены героя, чья деятельность опережает свое время — тоже. Подобными мотивами богата не только профессиональная литература, но и фольклор всех народов.
Драма рассматривается как жанровая форма, появившаяся вследствие смешения трагических и комических элементов. Организация, скажем так, подтекста, психологическая разработка характеров, использование приемов фольклора, условностей, элементов фантастики, введение реприз, установка декораций —все это помогает глубоко раскрыть авторскую идею и донести ее до зрительного зала.
Произведение, построенное на случайных обстоятельствах, не обобщенных, не пропущенных через творческую фантазию, никакой художественной ценности не представляет.
Неспособность выявить связь явлений и характеров, убедительно показать психологическое состояние героев — едва ли главный недостаток казахских пьес.
При внимательном рассмотрении, некоторые из теоретических концепций, ранее определявшие жанровые особенности драмы и ее художественные средства, оказываются устаревшими, опыт искусства разрушает старые каноны. Отжила свое, например, древняя мысль о том, что «драма показывает события, совершающиеся сию минуту».
В сегодняшней литературе сильно влияние документов, факта, деталей, действительных событий и сведений. Протокол судебного дела, связанного с физиком Оппенгеймером, создавшим атомную бомбу, письма английского драматурга Бернарда Шоу... превратились в пьесу. Выход на сцену романов и поэм, широкое использование в драме приемов эпоса и лирических изобразительных методов не могут быть доказательством того, что границы жанров исчезли, что различия между видами искусства, создававшиеся веками, исчезают. Это лишь свидетельство перестройки жанровых структур, развития современной литературы.
Бессмертье, вечная жизнь — древнейшая мечта человечества. Никто не хочет расставаться со светлым миром. Но ведь родятся, чтобы умереть. Значит смерть такая сила, которой ничто не может противостоять? Казахи говорят: «Родился бы сын от отца, пошел бы он по стопам отца». Значит, жизнь обновляется кочевьем потомков, волнами, сменяющими друг друга. И будет цвести вечно.
Одна из блестящих древних легенд о жизни и смерти связана с именем священного на Востоке деда Коркута. Это — гениальная поэма, глубокая философия народа о всемогущем искусстве, победившем смерть. На основании этой легенды можно бы написать вещь, подобную «Фаусту» Гете. А где такой поэт? И где такой композитор?
В сегодняшней литературе жанр трагедии переживает кризис. Такие драматурги как С. Бекет, Э. Ионеско стоят за «трагедию». Они считают, что ныне человек и общество враги друг другу, ненавидят друг друга, а при таких условиях невозможно родиться настоящей трагедии.
Если признать, что жемчужина драматургического жанра — трагедия — исчезла, то можно поверить и тому, что исчерпаны возможности искусства. Это — несостоятельная концепция. Ложный тезис, с которым нельзя согласиться, который опровергается повседневным опытом искусства.
Пo своим жанровым особенностям, построению сюжету, по композиции, формированию образа комедия схожа с трагедией. Почему мы смеемся? Противоречие между целью и действием для достижения этой цели, расхождение между словом и делом героя, показ несоответствующего обстановке характера, амбиций общественных групп, отброшенных историей — да мало ли есть причин, порождающих смех.
Жизнь литературы — сложный изменчивый процесс. Уловить его закономерности можно, лишь разбив историю, ну, хотя бы, на десятилетия. Субъективные и объективные обстоятельства, послужившие причиной появления отдельных произведений, история создания каждого ИЗ них подтверждают правильность нашей мысли.
У каждого художника есть своя манера, свой метод написания произведения. Это тяжелый, но увлекательный труд. Специальное его изучение могло бы открыть много любопытного и неожиданного. Один из самых загадочных гениев всемирной литературы Стендаль изнемогал от избытка энергии, служил офицером, подвизался на поприще политики, кидался во все крайности, пока наконец не рассказал многие эпизоды из знаменитого романа «Красное и черное». Не написал, а именно рассказал. А Хэмингуэй, стоя, печатал на машинке с шести часов утра до двенадцати. Десять лет. Двадцать лет. Тридцать лет. Сражаясь в Испании, путешествуя по Африке — все равно. С шести часов утра До двенадцати часов никто не имел права побеспокоить его ни женщина, ни вино, ни знакомые.
Глубоко впитавший линию казахского ораторского искусства, Ауэзов сначала безостановочно диктовал текст, затем редактировал его три, четыре, пять раз — эти рукописи могли бы стать большой школой мастерства. Он не променял писательские муки на власть, на радости, доставляемые большим чином.
Беимбет Майлин представляется мне постоянно сидящим за столом, сгорбившись при слабом свете ночника, и творящим свои непревзойденные вещи.
Когда один казахский писатель прошел пешком вдоль русла будущего канала Иртыш — Караганда, люди смеялись над ним:—Писатель все равно, что юродивый. Чего этому бедолаге не доставало, чтобы так мучить себя, таскаться по пустыне. Сидел бы дома рядом с женой и детьми и выводил бы свои каракули.
Так говорил один из наших стариков.
— Как звали того француза, который писал о путешествиях? Кажется, Жюль Верн? Этот мужик, если говорят верно, никогда не выезжал из Парижа. И даже ни разу не видел моря. Но назовите страну, о которой бы он ни написал. А наши джигиты, собираясь написать книгу, только и знают, что шлепать босиком,— издевался известный поэт.
Что бы там ни говорили, пусть «шастают» пешком, пусть ездят в машине, пусть летают на самолетах, лишь бы возвращались с глубокими впечатлениями и новыми открытиями. И еще одна истина: никогда хорошая тема не спасет плохо написанное сочинение. Пока жизненный материал не переплавится писательской фантазией, пока действительные документальные персонажи не превратятся в литературные образы, пока неорганизованная масса событий не выстроится по законам сюжета и композиции — о художественном произведении не может быть речи.
Если знаменитая для казахов местность Аягуз связана с легендой о Баян-Сулу, то здесь же был совершен подвиг другой казашки по имени Айгыз. О ней, ставшей народной гордостью, впервые рассказал массовому читателю писатель Калмухан Исабаев. Сначала была опубликована информация, затем статья, очерк. Теперь в наших руках — роман «Айгыз». Поиск и отбор материалов, воспоминаний, работа над книгой заняли десять лет. Стоит заметить, что к созданию этого романа К. Исабаев приступил уже будучи автором нескольких произведений. Об этом необходимо сказать для того, чтобы судить о мере ответственности, с которой писатель выполнил условия жанра романа.
Известно, что казахский аул начала XX века отображен реалистически и с должным художественным мастерством в нескольких романах. В них убедительно воссозданы жизненные конфликты, раскрыта психология разных социальных групп, изображены живые человеческие характеры. Запомнились и картины кочевого существования.
Для писателя, обратившегося к тому времени, была опасность оказаться в плену готовых, опробованных решений — экзотики летних джайляу, зимней пурги и буранов. А межродовые распри разве не готовый конфликт? Добавьте к этому измывательства бия над кедеем — бедняком. Объедините этим опорным столбом десять — пятнадцать героев, и пусть они кружатся, наращивая главы роман.
Но как создать образ дорогого человека, оставшегося в памяти народа неслыханным подвигом и праведной жизнью? Как создать неповторимую личность? На какой дороге можно найти золотой стержень; чтобы не соблазниться ранее описанными ситуациями?
Рассказ о жизни Айгыз, породившей ее среды автор начинает с событий, характерных для эпических произведений. Люди из рода Толен в поисках средств для существования начинают заниматься хлебопашеством на берегах реки Калгуты. Они давно забыли о летних джайляу, осенних перекочевках и зимовках. Постепенно эта беднота втягивается в социальную борьбу.
Первая опасность, нависшая над головой юной Айгыз — преждевременное сватовство. Тобыктинцы, приехавшие свататься, показаны в комическо-сатирическом плане.
В первой главе выделяется своими характерными особенностями Садырбай. Нарушив дедовские кочевые традиции, он занялся земледелием и ради нового занятия готов на все. А душевной твердости и непреклонности ему не занимать.
Первая молния большой схватки блеснула, когда старший брат Айгыз Тумарбай без разрешения воспользовался жеребцом бай Асыкпая. Этот персонаж показан всего лишь один раз, но характер Асыкпая запоминается читателям. Ласково улыбаясь, он может погубить тебя, поглаживая, всадить нож под ребро. Его сын Рахим унаследовал от отца все эти качества.
Недолго прожила Айгыз со своим добрым, спокойным, мастером на все руки мужем. Бакий умер совсем молодым.
Впереди у нее одиночество, вдовья доля, сиротская жизнь. Все дальнейшие события происходят в городе. Привлекательная молодая вдова стала приманкой для богатых сладострастников. Рахиму доступно все, стоит лишь намекнуть, как любая женщина готова прибежать к нему. Но Айгыз отвергает домогательства женского любимца. И Рахим начинает мстить... родственникам Айгыз.
Влиятельный торговец решил отвести воду реки Калгуты и погубить таким образом посевы джатаков. Если Айгыз согласится, он отпустит воду, иначе никакой жалости, пусть люди гибнут. Эту острую ситуацию автор, к сожалению, не развил до конца. Хорошо заявленные в начале романа Тумарбай и Жамантай остались в стороне от этой схватки. Конфликт не стал сквозным, схватки между противоположными героями эпизодичны. Не верится, будто Айгыз, однажды покинув аул, никогда не приезжала на родину.
Безусловно, вступить в борьбу за социальную справедливость историческую Айгыз побудили унизительная жизнь и пережитое горе, но нельзя недооценивать и то влияние, которое оказал на нее революционер Сабиржан Габбасов.
Превращение в революционера совершенно неграмотной женщины — результат очень сложной духовной эволюции. Одна из главных трудностей для романиста состояла именно в том, чтобы реалистически и психологически убедительно показать этот рост. Но писатель не добился этой цели.
Во второй части произведения, и особенно в третьей, явственно видна поспешность, произвольный перебросе одной темы на другую. Вместо столкновения характеров и нравов, скрещения взглядов и намерений, автор предлагает внешнюю событийность и интригу.
Последние мгновения жизни Айгыз, подвиг которой стал легендой, следовало написать глубже, взволнованнее и задушевнее. К сожалению, смерть героини не вызывает слез, не трогает сердце. Невольно вспоминаешь последние страницы «Поднятой целины». Вот пример трагического противостояния двух враждебных миров. И совсем не лишним было бы для современного писателя хотя бы изредка вспоминать об опыте классиков.
Немало огорчительного и в стилистике произведения. Уже к середине книги возобладали штампы, бесцветные, много раз использованные словесные наборы, попытки сочетать несочетаемые слова, которые, оказавшись рядом, смотрят друг на друга как овца на волка — столь противоположны они по значению.
В последние годы в прозе наметился плодотворный сдвиг в сторону компактности и уменьшения объема. Если раньше романы были толщиной в три-четыре пальца, теперь они едва достигают мизинца. Но объем при установлении жанра не является определяющим критерием. В малообъемных романах Тургенева или Мопассана поднимаются серьезные социальные проблемы, их образы отличаются цельностью, художественная идея выражена с ювелирным мастерством.
Без этих качеств книга, гордо названная романом, останется бесформенным скоплением случайных слов.
Жекен Жумаханов приобрел известность как новеллист. Способность маленькой деталью представить кусок жизни, оригинальность историй, неожиданность случая, внутреннее родство с разговорной речью — черты, присущие коротким прозаическим произведениям Жумаханов. Вот и в роман его «Сокпак соны» перешли приемы рассказчика. Здесь отсутствует обязательная для романа многоплановость, события происходят не в широком масштабе, а в тесном кругу. И число людей, вовлеченных в романную ситуацию, невелико. Часто случается, когда писатель, не успев развить до конца одну сюжетную линию, начинает другую. Ж. Жумаканов отказался от сложной композиции с множеством бродов и перевалов и сосредоточился на изображении одной судьбы. «Сокпак соны»— произведение, в котором показан приход в революцию рядового человека массы. Молодой казах Саржан в 1916 году был отправлен на фронт. Этому немало способствовали козни бая У алия. Во время Февральской революции присоединился к восставшим, затем вернулся в Семипалатинск — все это материал невероятно растянутого повествования. Писатель сообщает родословную героев и отрывки из. их биографии, «описывает» по каждому поводу, что серьезно вредит художественности, выразительности.
Наиболее удачны в романе страницы жизни Саржа-на в Семипалатинске. Линия Саржан — Халуа достоверна. Дочь богача влюблена в батрака, работающего на них. Разбогатевший на доносах, занятии, ранее не известном казахам, отец девушки Баймагамбет, несмотря на свою пронырливость, не знает об этой тайне. Опытный осведомитель не знает и того, что его дочь спасла учителя Кенжебая Кобекова, связанного с большевиками.
Приключения Саржана в Джаркенте не вызывают доверия читателя, психологически необоснованны. Это всего лишь несколько разрозненных конфликтов.
Каждое новое время, новый период в жизни народа ставит искусство перед трудными проблемами. И каждый художник в решении их обрекается на не менее трудные поиски. Так было во время войны. Когда льется человеческая кровь, дружба и вражда, честность и подлость, любовь и коварство, героизм и трусость, мечты и страдания, радость и горе так переплетаются между собой, что трудно бывает отделить одно от другого. Кровавый вихрь войны разносит судьбы миллионов, как песчинки.
В Великой Отечественной войне, самой ужасной из войн всех времен, далекий тыл, в том числе степь, испытывали не меньше трудности, чем фронт. Тыл не знал покоя ни днем, ни ночью. Но одних таких слов тут мало. Книги о войне должны отразить всю историю громадного мужества и благородства, страдания и подвига. Известно, что многие произведения о войне писались на языке агитации и пропаганды. Надо признать, однако, что эти книги в свое время сослужили незабываемую добрую службу.
А нынешним вещам на военную тему уже предъявляются иные требования. В ее решении нельзя идти старыми путями. Иначе писатель окажется в положении путника, который подбирает остатки разбитой посуды на брошенном джайляу.
«Кровь на снегу»— вторая книга Саурбека Бакбер-генова о Великой Отечественной войне. Автор определил ее как роман-новеллу. В мировой литературе немало создано романов, написанных исключительно на основе рассказа. В казахской литературе это «Тяжелый путь, трудный переход» С. Сейфуллина, «Школа жизни» С. Муканова, где каждая глава — отдельная история. А разве «Очевидец» Г. Мустафина не состоит из блестяще написанных и законченных рассказов?
Если бы все отдельные истории в тех романах не объединялись общностью замысла и героев, то и назвались бы они не романами, а сборниками рассказов.
В романе «Кровь на снегу» повествование ведется от лица молодого лейтенанта Досова. Такой прием дает возможность глубоко раскрыть внутренний мир героя, запечатлеть его исповедь. В этом его преимущество. Но с другой стороны, рассказ от первого лица сужает поле зрения автора, сводит его к восприятию и оценке одного человека, исключает полифоничность, разнообразие мнений. Эта противоречивость приема полностью отразилась в романе С. Бакбергенова.
В основе каждой части отдельная история, свой сюжет. Заранее определенная форма книги оказала влияние на содержание произведения: события не расползаются вширь, а сбиты прочно и компактно. Малое количество участников создает возможность вникнуть в душевное состояние и ход мыслей каждого.
В тяжкие годы испытаний человек обязательно предстаем таким, какой есть — со всеми достоинствами и недостатками. Искусство лишь тогда обретает доверие читателя, когда оно изображает человека в его величии и благородстве, муках совести, слабости воли и сознании долга. Что лучше и точнее кинообъектива сможет запечатлеть взрыв бомбы, полет пули, льющуюся кровь? Но это еще не искусство. Подробности событий и ситуаций, будни человеческой деятельности точно может передать хроника. Но летопись не сможет воссоздать биение сердца, холод подступающей смерти, чувства и мысли, весь душевный мир человека. Война — страшная болезнь, которая никак не хочет расстаться с человечеством. И в произведениях о ней мы первым долгом ищем правду, горькую, как пороховой дым.
К сожалению, все части романа одинаково начинаются и кончаются морализированием. Это утомляет читателя. Во многих главах речь идет не о кровавых ранах, нанесенных войной человеческой душе, а лишь о легких царапинах, будто случайно полученных из-за неосторожного пользования кухонным ножом. Перечисление встреч с Бауржаном Момыш-улы, ввод цитат, мол, такой философ сказал так-то, а этот — по-другому, тоже не идут на пользу роману.
Жизнеспособная вещь родится от настойчивого труда энергичного таланта. Торопливость — плохой союзник творчеству. Иные авторы, едва выпустив книгу, назавтра чуть ли не отрекаются от нее: «Ойбай, не надо ее критиковать, я и сам знаю ее недостатки. Вот переработаю, перепишу заново, сделаю ее эпохальной, тогда, пожалуйста».
Переписать-то перепишет, только что получится. Скорее всего из рассказа повесть, из повести пухлый роман. Стиль не станет лучше, а идея — глубже. Увеличится число одномерных героев, а их псевдофилософские разглагольствования станут более пенистыми.
Роман Бердибека Сокпакбаева «Мертвые Не возвращаются» появился в журнале «Жулдуз». Никто из, прочитавших его не остался равнодушным; одни довольно кивали головой, другие пренебрежительно морщились. Прошло несколько лет. И вот это произведение выходит отдельным изданием.
В романе Бердибека Сокпакбаева «Мертвые не возвращаются» довольно полно отображен кусок жизни периода войны. Здесь предстает ряд четко выписанных образов, напоминающих рисунки на белом ватмане, сделанные черной тушью. Книга радует глубиной и оригинальностью содержания, меткими, острыми наблюдениями, подлинностью. Автор не обманывает читателя жалким жизнеподобием, разбавляя беллетристическую жидкость бледной краской действительной жизни. Каждый из основных героев книги — Еркин, Нуралы, Кайша, Галия, Дюйсен — обладает живой индивидуальностью: один отличается активной энергией, другой - черствостью и равнодушием, третья — неизбывной скорбью о погибшем на фронте муже, четвертый — легкомыслием, пятый — искренностью.
Нельзя смешивать реализм, раскрывающий диалектическую сложность жизни с натурализмом, который бесстрастно фиксирует факты и внешние черты явлений. Реализм требует показа противоречий беспредельно разнообразной жизни, умения определить направление развития. Б. Сокпакбаеву оказалась под силу эта диалектика. Правдиво и печально изобразивший скорбную казахскую степь военного времени, роман «Мертвые не возвращаются» стал приобретением нашей литературы последних десятилетий.
Ни один писатель не имеет права забывать, что главный предмет литературы — сердце, внутренние чувства, духовный мир человека. К сожалению, иные авторы перегружают произведения публицистическими мотивами в ущерб художественности, усердствуют по части скоропреходящей злободневности.
Можно спорить насчет художественного мастерства незаконченного романа Мухтара Ауэзова «Племя младое», о его недостатках, которые особенно заметны при сравнении со знаменитой эпопеей. Но даже в незаконченном произведении выдающийся писатель смог поднять актуальные проблемы нашей жизни. В романе Ауэзова нет сомнительных идей насчет того, чтобы выпускники школ, юноши и девушки становились скотниками, а институты можно и заочно кончить. Нет, не случайно секретарь обкома Карпов мучается вопросом: почему на предприятиях областного центра мало казахских рабочих?
В последние годы в казахской литературе успешно развивается документальная проза, издаются книги из жизни видных людей.
Основой документального произведения являются исторические материалы и фактические сведения. Но не только. Как показал «Мой Дагестан» Расула Гамзатова, писателю-документалисту также необходима общая идея; концепция, опирающаяся на философию, нравственные позиции автора.
Кто главный герой этой книги Гамзатова? Народ, пламенно любимый автором, аварцы, советский народ. Прошлое, настоящее, будущее этого народа. Разнообразна стилистическая палитра повести. Здесь всему есть место: лирическому раздумью, воспоминанию, странице из дневника, притче, короткой новелле, отрывку из легенды. И все это переплавлено в целостное живописное повествование. Ничто не выглядит лишним и чуждым. Казахской документальной прозе предстоит преодолеть ограниченный биографизм, чтобы подняться на вершину художественности, чтобы, опираясь на факты, прорываться к выражению гражданской активности.
Сегодня писать прозу, не понимая значения стиля, формы, функций интонации, равносильно тому, чтобы пуститься по океану на лодке без весел. Не обдумав глубоко и не взвесив такие обязательные компоненты, как философская концепция произведения, социальная значимость предлагаемой идеи, ничего серьезного создать не удастся.
Есть счастливые писатели, которые одной вещью, одной книгой оставили глубокий след в истории литературы, но больше таких, что бесследно исчезли, несмотря на их плодовитость и способность писать днями и ночами. В сущности все художники — люди, жадно стремящиеся создавать новые вещи, выпускать новые произведения для современников и для потомков, чтобы облегчить справедливое устройство жизни, помочь духовному совершенствованию.
Сборник Габита Мусрепова «Однажды и на всю жизнь»— во-первых, самоиспытание писателя, плод поисков на многотрудном просторе истории. Вещи, написанные с учетом очень жестких требований современной прозы, впечатляют и глубоко волнуют. Стилевое новаторство, дерзость формы, острота идеи, основательность суждений — основные качества этой книги.
Жизнь поэта всегда романтична. Образ поэта может быть только поэтичным. Гордый талант Сакена Сейфуллина пришелся впору великой революции, бурным и противоречивым временам. В его судьбе поэзия сочетается с трагедией: Жизнь Сакена — заманчивая тема для любого искусства. Очень трудная тема.
118-119 пропуск страниц( в скором времени будет исправлено)
тер. Рассказ о детях из летнего лагеря, пострадавших во время гибели озера Иссык,— это произведение о подвиге женщины-матери, человечности, гуманизме.
Внимательно изучая лучшие образцы всемирной но-веллистки — самой развитой ветви прозы с богатой традицией — можно подумать, что уже нет таких фабулы, сюжета, идей, которые бы не использовали новеллисты. Разумеется, так думать ошибочно. Потому что, если даже два писателя сядут рядом и напишут об одном событии, то все равно получатся разные вещи. Поиски беспредельны, беспредельны и возможности творчества.
Рассказ Г. Мусрепова «Поход жизни» стоит в одном ряду с лучшими, популярнейшими порождениями новеллистики, яркий плод современной казахской художественной мысли. Повесть Хэмингуэя «Старик и море»—образец литературного мастерства, Бунин получил Нобелевскую премию за сборник рассказов, рассказ Шолохова «Судьба человека» поднял литературу на новую высоту. Повторим известную истину: и в маленьком по объему произведении можно создать крупные характеры, высказать Серьезные идеи. Все дело в мощи таланта, силе мастерства, а не в теме, объеме, жанре.
При чтении рассказа «Поход-жизни», появляется такое чувство, словно слышишь течение великой реки, шум морского прибоя. Серый Ярый, стремительно несущийся в глубокой синеве моря, словно олицетворяет мужское начало. Инстинкт продолжения рода, вечного движения поколений. Вы как бы слышите чудесную музыку, симфонию жизненной борьбы, симфонию схваток за существование. Это —схватки мужества и безволия, смелости потребительства, справедливости и злых козней.
Жизнь человека двадцатого столетия едина с судьбой всей планеты. Ветер времени тревожит даже тех, кто привык заботиться лишь о спокойствии в семье и благополучии желудка. Освобождение ядерной энергии, с одной стороны, стало счастьем цивилизации, а с другой — ее бедой.
Шестого августа 1945 года, в 8 часов 15 минут над Японским городом Хиросима взорвалась бомба весом в 4 тонны, диаметром 70 см, длиной 3 метра. Атомная бомба.
В одно мгновение более семидесяти тысяч человек превратились в пепел, и ветер развеял его. Город был разрушен до основания. Тысячи японцев до сегодняшних дней страдают белокровием, мучительно гниют и умирают. Невиданная в истории человечества кровавая трагедия породила массу произведений, родилась делая литература на эту тему. Японцы называют ее «Гэмбаку бунгаку»—«Литература атомной бомбы».
О жертвах атомной бомбы сегодня пишутся произведения на всех языках мира. Сначала вы с недоверием смотрите на «Японские баллады» Г. Мусрепова. Что нового может сказать этот автор? Но казахский писатель нашел верный ключ к изображению трагической истории. Здесь говорит не писатель. Здесь говорят Спина, Глаз, Камень, пережившие катастрофу атомной бомбы. Никаких красок, только ужас. Он кричит на весь мир.
В двух воспоминаниях писателя видна высокая душевная культура, слова, идущие от сердца, мудрые мысли, которые как бы противостоят мелким страстям иных деятелей, составляющих мемуары для самовосхваления.
Чистота языка, красота стиля, новизна формы, взвешенность мыслей в маленьких прозаических произведениях Габита Мусрепова показывают сегодняшнее направление развития казахской литературы и намечают вершины, которые следует покорить.
Обращаясь к истории искусства, хочу воспользоваться такой вот аналогией: уже в первом броске скакуна, который в будущем станет стремительным и безупречным тулпаром, проявляется его энергия и стать. В этом отношении такие понятия, как молодой писатель, зрелый писатель, старый писатель не стоит связывать с паспортными данными, они должны применяться только в связи с юностью в творчестве, возмужанием в творчестве, умудренностью в творчестве.
Такие качества, как аналитический дух, спокойный реализм, глубина мыслей, острота идеи, не всегда встретишь в нынешней прозе. Хотелось бы обратиться к мастерам нашей словесности, чтобы они поглубже вглядывались в душу героя, поподробнее изображали такие состояния, как радость, горе, удовольствие, сожаление, победа, поражение, чтобы психология человека передавала в диалектическом состоянии. Нет необходимости в никчемных, мелочных суетных обстоятельствах, не нужна дешевая мораль и дешевая мудрость. Нужны разные проявления характеров и нравов. Мало пользы от экспериментов, уподобляющих прозу дурному стихотворению. Мы не против поисков в творчестве, ведь все торчество — эксперимент и поиски. Но проза есть проза. Легкомысленность и ветренность не в ее традициях, «проза требует мысли и мысли» (А. С. Пушкин).
Почему казахские писатели часто обращаются к прошлому? Безусловно, не из-за того, что не смогли найти в сегодняшнем дне сюжет, характер, идею, они немало трудятся для создания образа современного героя. Разумеется, литература наша древняя, ее уплотненные временем корни лежат в глубине веков. Но, честно говоря, трудные времена, пережитые народом, может показать лишь нынешняя профессиональная литература. Мало склонять голову перед священным духом наших предков, надо, чтобы они заговорили на языке искусства.
Литература всегда была занятием настоящих мужей, сказать нечто новое после классиков, безбоязненно взяться за перо может только человек, мысль которого не страшится пестрого хаоса жизни. Если создание произведения о среде, в которой живешь, которую видишь каждый день, требует адского труда, то воссоздание давней и забытой жизни равносильно писательскому подвигу. Флобер, домосед по природе своей, необщительный Флобер едет в знойную Африку, чтобы написать «Саламбо», осваивает горы книг. Ауэзов, родившийся в Чингистау, названном затем аулом Абая, собирает целых двадцать лет материалы о жизни великого поэта, разговаривает с людьми, которые охотно делятся своими воспоминаниями. Лишь после этого садится к столу и пятнадцать лет пишет свое знаменитое произведение. Задумывая книгу о священных именах и священных для народа страницах его истории, писатель обязан помнить о своей ответственности перед тем народом.
Бедность жизненного материала в современных прозаических вещах вызывает горечь и недоумение. Мы ищем образы людей с большим сердцем, высокой целью и глубоким умом. Проза, избегающая животрепещущих проблем времени, теряет свою общественную значимость и превращается в развлекательное чтиво. Стержень иных произведений — мелкий бытовой конфликт, давно решенный самой жизнью. Хвататься за готовую схему, отработанный сюжет, кроить сочинение по готовым образцам— это и есть халтура.
В понятие «языковое богатство писателя» в первую очередь входит обширность лексики, но решающим фактором является все же не количество отдельных слов, а выявление их образных возможностей. Использование расхожих, стертых слов, искалеченных словосочетаний свидетельствует об убожестве мыслей. Не пустая риторика и косноязычие, а сочный, узорчатый, изящно простой язык приносит художнику желанный успех.
Название книги — ключ к содержанию произведения. Пусть в нем будет идея. Бесцветные, невыразительные названия отталкивают читателя. Во многих произведениях имена героев тоже носят случайный характер. У нас в большинстве случаев имя положительного героя — привлекательно, отрицательного — отталкивающе. А на самом деле имя сообщает сведения о среде, из которой вышел человек, об особенностях социального окружения.
В годичном кольце литература, как й живое дерево, может показать множество своих признаков, но не может выложить всю истину, весь запас своих возможностей. Поэтому для понимания литературного процесса надо рассмотреть и другие вопросы.