Последствия политики колонизации
Такая политика колонизации в результате не только задержала процесс стабилизации кочевых казахских племен, но, загнав в степи и оседлые племена, увеличила число кочевников. Этот факт позволяет увидеть в новом свете “цивилизаторскую миссию” имперской России в Туркестане.
С другой стороны, этот способ экспроприации, “проводимый без каких-либо юридических оснований, а лишь по воле представителей правительства”, не способствовал появлению у коренных жителей чувства равенства.
Жители Туркестана, лишенные возможности защищать свои права на основе законности, были вынуждены в период обострения “решительной” активности властей искать убежища в Китае (Монголии) либо в отдаленных степях Хивинского и Бухарского ханств.
Неудивительно после этого, что европейская культура, представленная в Туркестане Россией, стала в глазах народа синонимом оголтелого насилия, нацеленного на разрушение мусульманского очага в Центральной Азии.
Мусульманам было категорически запрещено участвовать в управлении страной, они не могли, даже в порядке исключения, занимать какие-либо административные должности. Коренные жители пребывали под постоянной угрозой статьи 64 “Правил управления Туркестаном”, предоставлявшей администрации право брать под арест всякого без предъявления юридических санкций, без указания причин ареста.
Мусульмане не призывались в ряды русской армии, а неоднократные ходатайства перед центральными властями по этому поводу не дали никаких результатов. В последний раз этот вопрос был поднят в 1913 г. Русское правительство в лице военного министра генерала Сухомлинова ответило мусульманам Туркестана категорическим отказом под предлогом того, что их допуск в армию несовместим с цивилизаторской миссией России в Азии из-за возможных конфликтов с Китаем, Афганистаном и т.д.
В сфере промышленности мусульмане допускались к работе только в качестве чернорабочих, а в сферу железных дорог, почты, телефона, телеграфа путь им был наглухо закрыт.
Производство хлопка, сосредоточенное исключительно в руках мусульман, составляет основной источник богатства Туркестана. Эта отрасль промышленности была скомпрометирована спекулятивными методами, бывшими в почете в период закупа хлопка и сильно ущемлявшими экономические интересы населения.
Именно в сфере народного образования ярким образом проявила себя “историческая миссия России как представительницы европейской цивилизации в Центральной Азии”. Однако результаты ее деятельности в этой области также не были удачны. К началу революции 1917 г. во всем Туркестане, включая Хиву и Бухару, насчитывалось примерно 400 школ, в которых обучались 30 ООО учащихся, а из них лишь 20% составляли мусульмане. Этот процент, который к настоящему времени сильно сократился, относится лишь к начальным школам (около 200 школ), добрая половина которых содержится на средства коренного населения.
Как особый факт можно отметить то, что управление государственными заведениями по подготовке учителей смешанных начальных школ в Туркестане было доверено человеку, известному своим крайне нетерпимым отношением к мусульманской религии и убеждением в том, что, с точки зрения миссии русских на Востоке, применение к мусульманам методов европейского обучения наносит только вред. С другой стороны, мусульманам было запрещено открывать даже на свои собственные средства начальные школы с обучением на родном языке с применением новых педагогических методов. Коренные жители обучались в старых религиозных школах, число которых составляло примерно 7000, а число учащихся в них — 100 000.
Разумеется, нельзя отрицать того, что с завоеванием Туркестана Россией он стал открыт для европейской цивилизации, но потребление благ этой цивилизации стало если не полностью недоступным для мусульманского населения, то, по крайней мере, доступным лишь в той мере, в какой оно совместимо с ролью, отведенной населению в экономической и политической жизни собственной страны.
Таким образом, “историческая миссия России как представительницы европейской цивилизации на Востоке” имела следующие последствия:
— в политической сфере установила режим несправедливости и произвола:
— в области народного образования стала тормозом в преодолении естественной тяги послушного народа к образованию:
— в экономической сфере — незаконно лишила коренных жителей земель, которые они потом и кровью отвоевали у пустынь;
— задержала и без того затянувшийся процесс перехода кочевников к оседлой жизни; способствовала экономическому развалу страны, при этом привела класс мелких производителей и земледельцев к обнищанию.
Нам казалось, что революция 1917 г. сможет убрать все препятствия, мешающие внутреннему сближению мусульманского Туркестана й России.
Однако отношение местных органов власти русского Временного правительства, равно как Советов, убили у мусульманского населения страны всякую надежду на обретение равенства в правах с русскими. Новая революционная Россия унаследовала у Российской империи “цивилизаторские” методы в отношениях с азиатским Востоком. Она сделала все, чтобы сохранить за русским населением Туркестана все прежние преимущества под предлогом “необходимости защиты прав и интересов революции”, будто эти интересы отличны от прав и интересов большинства населения Туркестана.
Две причины нравственного порядка не позволили мусульманам Туркестана, составляющим 97% от общего числа жителей, противопоставить русскому революционному шовинизму программу чисто национального характера в тот момент, когда представители других национальностей империи начали отстаивать свои права и даже отчасти проводить в жизнь собственные программы. Это, прежде всего, чувство сдержанности, которое особенно необходимо проявлять в период появления угрозы военных действий. А также убежденность в том, что Всероссийское Учредительное Собрание исправит ошибки переходного периода, предоставив Туркестану в соответствии с его волей автономию в рамках Российской республики.
С приходом к власти большевиков Россия вышла из войны, но война обрела характер "внутренней". Была отброшена сама идея созыва Учредительного Собрания, а съезд Советов узурпировал всю власть. Сразу же после созыва съезда Советы провозгласили на территории прежней России “Союз равноправных национальных советских республик” и предложили представителям различных национальностей нового государства “самим определить форму своего управления”. Что касается Туркестана, то к нему правительство Советов проявило особую предрасположенность. Однако на практике политика большевиков в Туркестане оказалась диаметрально противоположной программе, изложенной в их заявлениях. Советы рабочих и солдатских депутатов, которые еще до большевистского переворота мало заботились о правах местного населения, как только в октябре оказались у власти, полностью их игнорировали. Мусульманские национальные организации, объявленные “свободными и неприкосновенными” в соответствии с постановлением революционных властей, были разогнаны. Лица, которые ни по биографии, ни по моральным качествам не могли представлять идеалы освободительной революции, вдруг очутились у власти. Участь Туркестана с мусульманским населением оказалась в руках кучки вооруженных людей.
Многочисленные попытки привлечь внимание центральной советской власти к вопиющему противоречию между заявлениями и политикой, проводимой их представителями на местах, не дали никаких результатов. Мусульманам Туркестана пришлось своими собственными средствами решать проблемы их политической жизни.