ВМЕСТЕ С РОССИЕЙ.
ПРИИШИМЬЕ В ПРЕДРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД (XVIII - первая половина XIX в.)
ОСНОВОЙ материальной культуры казахского народа, как и в предшествующие века, оставалось кочевое интенсивное скотоводческое хозяйство, определявшее господство патриархально-феодальных отношений в ауле.
На территории жузов возникали государственные образования, часто находившиеся во враждебных отношениях между собой за власть, за пастбища, за водные источники, что ослабляло возможности Казахстана в борьбе против агрессивных действий соседних государств.
Начало XVIII в. Ч. Валиханов назвал ужасным временем в жизни казахского народа, а 1723 г. - годом "великого бедствия".
Вторжения джунгаров в 1710, 1711, 1713, 1723 гг. в Казахстан сопровождались гибелью людей, скота, уничтожением зимовок, массовой откочевкой населения на север и запад.
Оказавшись в сложной внешнеполитической обстановке, правители казахских ханств видели выход в принятии протекции Российского государства.
Эта позиция части правящих феодальных кругов отвечала целям и стремлениям России. Петр I рассматривал казахские степи как "ключ и врата ко всем азиатским странам”, и "этой ради причины оная орда потребна под Российской протекцией быть, чтоб-только через их во всех азиатских странах коммуникацией) иметь и к Российской стороне полезные и способные меры взять".
В 1715 г. Петр I организует экспедицию И. Д. Бухгольца в составе 3 тыс. человек из Тобольска вверх по Иртышу в "калмыцкую степь” для поиска полезных ископаемых и торговых путей в Индию. С его экспедицией связано основание Омской крепости (1716 г.) и Иртышской укрепленной линии (1717-1720 гг.), положившей начало Сибирскому казачьему войску.
Военные предприятия России на восточных рубежах Казахстана дополнялись активизацией русско-казахских дипломатических связей, результатом которых стала грамота императрицы Анны Иоанновны от 19 февраля 1743 г. хану Абулхаиру и "Всему казахскому народу" о добровольном принятии их в российское подданство.
Грамота подтверждала условия, выдвинутые ханом Абулхаиром: верная служба и уплата ясака, ”чтоб“ от подданных
российских обид и разорений никаких не было", защита казахов от внешних нападений, возврат в Орду пленных, взятых ранее башкирами и иными российскими подданными.
10 октября 1731 г. посольство А. И. Тевкелева приняло присягу на верность России хана Абулхаира и 27 казахских феодалов, подписавших акт о добровольном присоединении к России Младшего жуза.
15 декабря 1731 г. А. И. Тевкелев и Абулхаир направили посольства к хану Среднего жуза Семеке с предложением примять российское подданство. Семеке был приведен к присяге, однако это подданство было номинальным - слабая власть Семеке не распространилась на всю территорию жуза. Лишь в 1740 г. казахская старшина Среднего жуза приняла присягу на верность России. В числе присягнувших были хан Абулмамбет, влиятельный султан Аблай (в 1771-1781 гг. - хан) и 128 крупнейших феодалов.
Ближайшими последствиями этих политических актов стало активное вмешательство России в отношения между Джунгарией и Казахстаном с целью защиты последнего. Когда в результате нашествия джунгаров в 1742 г. султан Аблай оказался плененным, в Джунгарию было направлено посольство майора Миллера, которое, добившись освобождения султана, заявило, что Россия будет защищать ”киргиз-кайсаков” как ”своих подданных”, а Сенат 2 мая 1742 г. принял указ о мерах по защите казахского населения и обороне крепостей в случае джунгарской агрессии.
Постоянная опасность со стороны Джунгарии, оппозиция известной части казахской феодальной верхушки к российской протекции, лавирование ханов и части султанов между Россией и Цинской империей озаботили Россию необходимостью укрепления обороны на границах Казахстана.
К середине XVIII в. был завершен охват казахских степей громадной подковой военных укреплений: Гурьев - Уральск -Верхнеуральск - Троицк - Звериноголовская - Омск - Усть-Каменогорск, которые, с одной стороны, защищали Казахстан от внешней агрессии, а с другой, открывали возможности для* последующего продвижения Российской империи в Казахстан и Среднюю Азию.
26 марта 1752 г. Сенат издает указ о постройке новой линии ”к лучшему защищению сибирской стороны от набегов киргиз-кайсаков и для обуздания тех орд, кочующих к сибирской стороне, от их своевольностей, и чтобы оный народ содержан был в подданнической должности, возвести от Омской крепости до урочища Звериноголовы две шестиугольные крепости, девять четырехугольных, 33 редута и 42 маяка. Нарядить из тамошних войск 1290 человек регулярных, 2352 нерегулярных... которым людям те крепости строить без оплаты от казны Е. И.
В. заработанных денег. Для изготовления провианта на месте -заселить новые места поселенцами из охотников, обывателей сибирских городов, также отставных драгун и казаков, в каждую крепость по 50, в редут по 20 человек”.
Во исполнение сенатского Указа с 1752 г. начинается строительство Новоишимской (Горькой - по цепи горько-соленых озер) линии, которая кратчайшим расстоянием в 548 верст соединила Омск и Звериноголовскую. Центральным укреплением линии становилась заложенная летом 1752 г. крепость св. Петра.
Построенная на высоком правом берегу Ишима по системе французского военного инженера Вобана, в форме правильного шестиугольника с вместительными бастионами по углам, соединенными между собой земляными валами и деревянными стенами высотой около трех метров, крепость имела внутреннюю площадь около 2 га с длиной стен по периметру более 4,3 км. В бастионах были установлены пушки, внутри крепости - арсенал, офицерские дома и казармы, а также гарнизонная церковь, конюшни и другие хозяйственные постройки.
Сооружение крепости и зданий, заготовка леса и сена осуществлялась силами 930 казаков Ишимского полка. Изнурительный труд в течение 12 часов в сутки без его оплаты, плохое питание, рано наступившие холода вызывали массовые болезни и побеги казаков. Уже к концу июля ”в бегах” находились 190 человек.
И все же к концу сентября были построены крепостные стены, 4 батареи, башня с воротами, штабной дом, 10 казарм, конюшня на 120 лошадей. На зиму в крепости были оставлены 90 драгун для несения охранной службы, а также солдат, чтобы весной 1753 г. вместе с прибывшим подкреплением продолжить ее строительство.
Объекты горькой линии сооружались одновременно на всем ее протяжении - летом 1762 г. в пределах нынешней территории области возводились крепости, редуты, маяки - Пресновское Кладбинское, Становое, Кривоозерное, Бишкульское, Полуденское, Лебяжье - всего 10 крепостей, 31 редут и 40 маяков. За это лето в крепости Пресновской возвели из березового леса 2 казармы, офицерскую светлицу, несколько амбаров, покрытых дерном. Все это было огорожено деревянным забором в столбах. На 4 углах стен, отграничивающих площадь около 1 га, были установлены пушечные батареи. По контуру укрепления, в 20 м впереди стены, были установлены рогатки, а еще далее, в поле - надолбы.
Строительные работы далеко не были завершены, однако с наступлением осени участились побеги выписных казаков, т.е. крестьян, зачисленных в казачество, и крестьян Ишимского и Тобольского уездов, привлеченных к строительству линейных объектов. Лишь за 20 дней сентября со строительства сбежали 13 человек. Решено было людей распустить, оставив гарнизон драгун и солдат численностью 51 человек с 30 лошадьми1.
Ввиду массовых побегов выписных казаков и крестьян, многочисленных жалоб на "убожество, голод, нищету, разорение хозяйств”, прямых столкновений воинских команд с ”шатающимися партиями” сибирский губернатор распорядился о "неопределении впредь выписных казаков в работы по требованию военных команд”, с чем согласился Сенат, издав Указ от 25 августа 1755 г., в котором повелел "выписных казаков не трогать”.
К 1755 г. основные работы на линии были завершены, однако чисто военное значение ее нельзя преувеличивать: в 1757 г. ст. командир сибирских линий так характеризовал ее состояние: "Линия весьма и весьма неспособная объявляется и только одним званием именуется, а в самом деле ни малейшего закрытия не имеется, и в худом состоянии находится, и маяки поставлены в неудобных местах... В Сибири линии нет, а то, что называется, оные токмо пребывают на некотором расстоянии построенные крепости и редуты деревянные, а между ними никакого прикрытия нет... и маяков, кроме одного, по 1756 г. не бывает”.
Слабость фортификационных вооружений, а главное - их отдаленность друг от друга на расстояние в 15-20 верст, дополнялись невысокой боевой подготовкой линейных гарнизонов. Основу их составляли 2 пехотных и 3 драгунских полка, дислоцировавшихся на Горькой и Иртышской линиях общей протяженностью в 2190 верст.
На подкрепление пехоты и драгун с 1758 г. на линии Горькую и Иртышскую направляются сроком на 2 года команды донских и уральских казаков по 1 тыс. человек, а также башкирско-мещеряцкие отряды в 500 человек, сменяемые ежегодно. Временные командировки не могли создать постоянного контингента служивых людей. Отменив с 1763 г. командировки донских и уральских казаков, правительство предложило пополнить численность крепостного казачества зачислением в его состав "разного чина людей".
В 1770 г. на линии были размещены и зачислены в казаки 150 ссыльных запорожцев, участвовавших в движении против польской шляхты ("колиивщина"). Для искоренения малороссийского "вольного духа" гайдамак Иван Найда стал Ванькой Найдиным, Грицко Таран - Гришкой Тарановым, Остап Негода - Оськой Негодиным и т.д. В ст. Пресновской в 1771 г. появилось семь запорожцев, выделявшихся своим независимым видом, своенравием и одеждой турецкого покроя.
В 70-80 гг. в казачество были зачислены "маловажные преступники”, пленные польские конфедераты; в 1796 г. в сословие были обращены 2 тыс. местных солдатских детей, проживающих в Тобольской губернии; в 1798 г. некоторые башкиры-мещеряки, приняв христианство, остались на линии, пополнив состав населения.
Источником пополнения складывающегося сословия были "азиатцы" - джунгары, бежавшие от китайского террора под защиту русских, беглые рабы - ”кулы”, выходившие на линию из казахских аулов.
Наконец, какую-то часть пополнения казачества давала работорговля, узаконенная в Сибири Указом Анны Иоанновны в 1737 г. Многие калмыки, джунгары продавались сами вместе с детьми за одежду и пищу. Дети, купленные казачьими офицерами "для услужения", по достижении совершеннолетия зачислялись в казачье сословие.
Для обеспечения естественного прироста казачьего населения установлением 1759 г. на линиях поселялись ссыльные женщины 19-40-летнего возраста. Указ 1825 г. разрешал покупку или выменивание женщин у сопредельных кочующих народов. Нередки были случаи ’’умыкания” невест казаками из казахских аулов.
Совокупностью принятых мер численность казачества на обеих линиях к 1804 г. была доведена до 6 тыс. душ м.п.
Вся эта масса служивых людей, принудительно зачисленная в состав казачества, состояла из разнородных, часто деклассированных, уголовных элементов и должна была служить ’’доколе была в силах”. Она не представляла собой обученной, монолитной военной организации, отличающейся высокими боевыми и морально-политическими качествами. На это прямо указывает представление 1808 г. Сенату начальника 24 дивизии генерал-лейтенанта Глазенапа, которому было подчинено Сибирское казачье войско. "Офицеры, - пишет он, - большей частью престарелые, мало или вовсе безграмотные. Между урядниками и казаками много стариков, служивших свыше 40 лет... Одежда казаков... сделана была грубо и некрасиво, предметы же вооружения - до возможной степени - ветхие и негодные. Лошадей достаточные казаки имеют хороших, но наибольшая часть войска была худоконна. Регулярства никакого не имелось, обучались иногда перед смотром эволюциям своего сочинения, стреляли на скаку на ветер и многие не умели зарядить ружья или пистолета ни на лошади, ни пешком".
Несмотря на относительную фортификационную слабость Горькой линии и невысокие боевые качества ее гарнизона, устройство ее, как и Иртышской линии, имело положительное значение для исторических служб этого региона империи.
Во-первых, сибирские линии прикрыли юго-восточные рубежи России от возможной агрессии Джунгарии, а затем Цинской империи. За относительно слабыми в военном отношении линиями стояла вся военная мощь России, громившей сильнейшие европейские армии, линии, поддерживаемой международным престижем страны, ее статусом великой державы.
Созданная система военных укреплений притягивала к себе казахское население южного и юго-восточного Казахстана, которое спасалось от джунгарских агрессий, от широкой эксплуатации бухарских, кокандских и хивинских феодалов, а также постоянных междоусобиц казахской знати.
Обследование 1908 г. установило время возникновения аулов в Петропавловском уезде. К концу XVII в. здесь насчитываюсь 117 хозяйственных аулов, в течение XVIII в. их число возрастает до 362 как за счет дробления ранее существовавших, так и миграции населения из южных и юго-восточных районов Казахстана.
Во-вторых, с проведением Горькой линии, опустившейся на юг на 250 верст от ранее существовавшей Ишимской, быстро возрастает численность русского крестьянства в Курганском, Ишимском и Омском уездах. В южной части Ишимского уезда, прилегающей к линии севернее кр. Петра и Павла, в 1758-1763 гг. возникают села Долматово, Красноярка, Соколовка, Вагулино и др., всего 17 сел с 1430 ревизскими душами. К моменту 5 ревизии 1782 г. здесь насчитывалось уже 19 сел, из которых в 16 зарегистрировано 2115 ревизских душ (по 3 селам данные отсутствуют).
Наконец, 6 ревизия 1792 г. зарегистрировала 27 поселений, в том числе татарскую деревню Мавлютово (ныне город Мам-лютка), основанную в 1786 г. Данные о численности населения из 27 сел имеются по 19, в них проживало 2039 ревизских душ.
К концу XVIII в. наиболее крупными из этой группы поселений, насчитывающих свыше 100 душ мужского пола, были Сумное (276), Кустовое (194), Красноярка (81), Вагулино и Мавлютово - по 176, Соколово -174, Налобино -160, Дубровное -133, Долматово - 183, Солоновка - 159.
10 апреля 1822 г. Сенат принимает указ, дозволивший переселение земледельцев ”в при линейные местности, годные для хлебопашества”. На основании этого указа в Петропавловский округ вселяются государственные крестьяне Воронежской, Пензенской и Орловсқой губерний. Лишь с февраля 1826 г. по август 1827 г. в округ водворились 1325 душ мужского пола крестьянского сословия, основавшие села Казанка, Усердное, Михайловское, Надеждинское, Вознесенское, Боголюбовское, Архангельское. В последующие годы переселенцы продолжали прибывать, к 1844 г. ими было образовано 27 поселений при Горькой линии с 4078 душами, в полном составе они были в 1847-1849 гг. причислены к казачеству.
Поощряя крестьянскую колонизацию прилинейных пространств, центральные органы власти и местная военная администрация стремились усилить русский элемент на границе с Казахстаном, предвидя возможные внешнеполитические осложнения и желая избавить казну от расходов, связанных с доставкой продовольствия и фуража на сибирские линии.
Вовлечение значительных пространств ранее пустовавших земель в сельскохозяйственный оборот, становление земледелия, стойлово-пастбищного скотоводства, пасечного медосбора соответствовали перспективам экономического развития края и оказали существенные культурно-исторические воздействия на хозяйство и быт коренного населения.
В-третьих, в прилинейной полосе в совместную трудовую деятельность посредством обмена, купли и продажи товаров и рабочей силы втягивались русские, казахи, в районах Иртышской линии - алтайские племена и народности, происходило единение трудящихся масс различных народностей, закладывались традиции единения и взаимопомощи в борьбе с суровой природой и внешними врагами, претендовавшими на обладание этим краем.
Прогрессивная роль России по отношению к Востоку, в том числе к народам Центральной Азии, о которой говорил Ф. Энгельс в письме К. Марксу, проявилась здесь с полной определенностью.
Вместе с тем система военных линий, опоясавших казахские жузы с запада, севера и востока, была ярким выражением колониальной политики царизма на Востоке. Укрепляя внешнеполитическое положение империи, царизм создавал плацдарм для распространения своего владычества на всю территорию Казахстана и Средней Азии, расширял сферу колониальной эксплуатации их народов, обеспечивал емкий рынок сбыта продукции мануфактурной промышленности метрополии и обретал источник уникального сырья, в котором испытывала потребность русская промышленность (полиметаллы, хлопок, шерсть, продукция скотоводства).
Следствием устройства Горькой и Иртышской линий стала экспроприация земельной собственности казахских родов и общих летовок, явившихся прологом массового расхищения земель во второй половине XIX - начале XX в.
Не удовлетворяясь захватом земель площадью в 34386 кв. верст, войсковая администрация предпринимает следующий шаг по пути расширения размеров земельной собственности войска.
Назначенный в 1765 г. инспектором (командующим) казачьих войск генерал-поручик И. И. Шпрингер распорядился установить границу на расстоянии 10 верст от линии казачьих поселений в глубь степи, которую запрещалось пересекать кочевникам. Мера эта вводилась с целью предотвращения столкновения казаков с местным населением из-за воровского угона скота, к которому нередко прибегали обе стороны. Граница 10-верстной полосы простиралась на всем протяжении Горькой и Иртышской линий.
Казахи вновь потеряли более миллиона десятин освоенной земли вместе с водными источниками.
Поскольку споры и столкновения местного населения с казаками не прекратились, генерал Шпрингер поручил команде поручика Кокоулина отграничить пoлocy на местности с установкой межевых знаков. Не обращая на них внимания, предприимчивые казаки углубились в степь на 30-40 и более верст от линии, устраивая заимки, где наемные работники"; главным образом казахи, заготавливали сено, ухаживали за хозяйским скотом, получая денежную и натуральную плату (одежду, обувь, шерсть, муку, чай, соль). Сами казаки в заимках не жили, эпизодически наезжая сюда ”для порядка”. Так, заимка казака Боярского (ст. Пресновская) находилась в 75 верстах от линии, Волкова - в 30, Губарева - в 12, Першина (пос. Кладбинский) - в 30, Колыванова (пос. Дубровный) - в 80 верстах.
В 1858 г. землемер Смирнов проводит повторное межевание линии с восстановлением межевых знаков. О том, как проводились эти работы, свидетельствует представление и.д. военного губернатора области сибирских киргиз наказному атаману Сибирского казачьего войска от 11 марта 1859 г. "Волостной управитель Баймулин, - пишет он, - рапортом донес Кушмурун-скому приказу в киргизскую степь 10-верстного пространства против 3-го казачьего полка Кладбинского и 4-го полка Сенжарского и Дубровного, он с толмачом и депутатами находился и все требования землемеров Шорохова и Смирнова исполнял в точности... Только они, землемеры, отрезали черту от линейной дороги в киргизскую степь против выселок Кладбинского - 11 верст, Дубровного - 15 и Сенжарского - 17,5, так что киргизы по волости, вследствие такой нарезки, совершенно остаются стесненными в своих местах”.
В дальнейшем 10-верстная полоса, не являясь юридически собственностью войска, всецело находилась в его пользовании, сдавалась в аренду тем же казахам за установленную плату, пополняя войсковую казну.
31 мая 1904 г. Николай II утвердил мнение Государственного Совета о передаче 10-верстной полосы в собственность войска, о чем войсковой атаман телеграфно уведомил полки сибирского казачества, находившиеся на русско-японском фронте.
Так, методами первоначального накопления была создана войсковая земельная собственность размером в 5 млн. десятин, изъятых у местного населения. Петропавловские казаки владели самым значительным войсковым фондом в 1127198 десятин, следующие за ними омские казаки располагали площадью в 848 тыс. десятин.
Утверждение казачьего землевладения вызвало массовую передислокацию казахских аулов в другие, менее благоприятные для скотоводства районы.
Устройство кр. Пресновской и редута Островского оттеснило аулы 454 группы на 80-90 верст южнее, 2 аула 55 группы в 1846 г. вынуждены были покинуть свои кыстау в связи с землеотводными работами для казаков пос. Надеждинского на юго-восток на 50 верст, 4 аула переселились в Петропавловскую крепость в связи с отводом земель для казаков ст. Щучинской в 1849 г.
Более всего пострадали в связи с установлением казачьей собственности на землю аулы, обитавшие близ р. Ишим. Аулы, входившие в группы 48-51, 55, 63, 73, 82, были оттеснены на юго-восток на расстояние 30-45 верст. Потеря богатых приишимских пастбищ, лугов, уникального водного источника нанесла тяжкий удар по скотоводству обездоленных аулов. Организация сибирского казачьего войска на землях, являющихся средой обитания местного населения, и начавшаяся экспроприация их явились "утренней зарей" колониальной политики царизма в Казахстане. Организация войска на территории жузов и наделение его землей нарушали условия грамоты Анны Иоанновны от 20 февраля 1731 г., на которых Младший (а затем и Средний) жузы были приняты в российское подданство. Условия эти были просты и взаимообязывающи: уплата ясака, верность службы ханов и их подданных короне, которая, в свою очередь, гарантировала им защиту от внешней агрессии и недопущение "от подданных российских обид и разорения...".
Как видно, грамота не ставит вопроса об организации линий и воинских гарнизонов в степи, вовсе не упоминает земельный вопрос, что само по себе предполагает согласие короны со с ложившимися в степи традиционными формами землевладения и землепользования. Наконец, корона обязывала не чинить обид и разорения родовым общинам, кочующим в пределах жузов.
Иртышская линия была учреждена до указанной грамоты явочным порядком, правом силы, Горькая начала складываться два десятилетия спустя после нее указом Сената, прямо нарушившего узаконения монарха.
Начавшееся расхищение казахских земель стоит в одном ряду с подобной политикой царизма, проводившейся в XVIII-XIX вв. в Башкирии и Сибири, на Урале и Алтае и ставшей важнейшей составной частью первоначального накопления капитала в России. Орудием проведения этой политики стали казачьи войска, Сибирское в том числе.
Так, в нынешних пределах области к середине XVIII в. сложились три группы сельского населения: казахи-скотоводы, сибирские казаки и русские крестьяне-земледельцы, отличающиеся друг от друга национальным, религиозным, сословным положением, а также уровнем и содержанием материальной культуры.
Казахское хозяйство. Отметим прежде всего неуклонный рост казахского населения на протяжении всего рассматриваемого периода. В приблизительных нынешних границах области в конце XVII в. было всего 117 аулов, к середине XIX в. их число выросло до 724.
Основой хозяйственной жизни казахов являлось кочевое скотоводство с использованием по временам года четырех видов пастбищ. Пути кочевания в меридиальном направлении с юга на север и обратно представляли собой громадный эллипс протяженностью в 500-700 верст. Круглый год скот питался подножным кормом, заготовок сена на зиму не велось, теплых помещений для зимнего содержания скота не возводилось. Утепленные юрты, редкие деревянные сооружения для защиты поселений от зимних холодов ставили в местах зимовок (кыстау).
Зимние, весенние и осенние пастбища являлись собственностью определенного рода, определяемой ханами и султанами - титулованными феодалами, "белой костью”, прямыми потомками Чингисхана; летние пастбища (джайляу) находились в пользовании нескольких родов, однако с течением времени предпочтение отдавалось тем из них, кто возводил искусственный водный источник.
На джайляу в пределах нынешнего Тимирязевского района совместно летовали аулы Кокчетавской, Полудинской и Таинчинской волостей, в пределах Пресновского района - аулы Прес-новский, Кушмурунский и Аиртауской волостей.
К кочевому образу жизни приспособлена структура стада, характеризующаяся преобладанием в нем лошадей и овец, незначительным удельным весом крупного рогатого скота и отсутствием свиней. Ислам, запретив употребление свинины, лишь обожествил практику, сложившуюся у кочевников Аравии задолго до его возникновения.
Проведение Горькой линии не изменило традиционных кочевок казахских аулов: войсковое начальство пропускало кочующие стада на джайляу и кыстау, если они находились по ту или другую сторону линии; казахи ряда аулов Атыгаевской и Бабасановской волостей по-прежнему пользовались зимовками в 39 верстах севернее линии, где зимой 1796-97 гг. содержалось 3450 лошадей, 2100 овец и 560 голов крупного рогатого скота.
Незначительное вложение человеческого труда в отрасль определяла ее роковую зависимость от природных условий. Систематически повторявшиеся джуты - за 90 лет с 1827 по 1917 г. их было 18, т.е. в среднем каждое пятилетие - наносили непоправимый ущерб скотоводству: в зиму 1879-80 гг. в Акмолинской области было 820 тыс. голов скота, в Тургайской - 1,5 млн.
Казахская пословица "Батыр гибнет от одной пули, бай - от одного джута” точно отражала сложившуюся действительность.
Земледелие как отрасль производства в ауле отсутствовало: в пределах нашей области до 1800 г. им занимались всего 2 аула, в середине XIX в. - 62.
Ремесло ограничйвалось приготовлением продуктов скотоводства для потребительных целей (изготовление одежды, обуви, кошм, седел, сбруи, деревянных частей юрты и т.д.), не выделившись в самостоятельную отрасль хозяйства.
Натуральный характер казахского хозяйства определял слабое развитие товарно-денежных отношений в степи. Торговля носила преимущественно меновый характер: у крестьян И шимского округа приобретали хлеб, у русских купцов котлы, блюда, у русских и среднеазиатских купцов различные ткани, чай, сахар в обмен на скот и продукцию скотоводства. ”У киргиз-кайсаков она (торговля. - В.Ч) находилась в том первобытном виде, - писал А. Левшин, - которая имелась у всех народов во времена их младенчества”.
В 1842 г. в отчете Пограничного Управления сибирских киргизов указывается, что "купеческих капиталов во внешних округах до сих пор объявлено не было” и "торговля производится купцами внутренних губерний (России. - В.Ч.), бухарцами и ташкентцами”.
В отчете за 1835 г. указывается, что на территории округов, охватывающих весь Средний жуз, функционировало 5 ярмарок, но "все они очень незначительные по торговле, на трех вовсе съезду не было”. Обороты двух действовавших ярмарок были мизерны: Константиновская (Акмолинский округ) - 10 тыс. рублей, Кокчетавская - 1,4 тыс. рублей.
О преимущественно натуральном характере аульного хозяйства свидетельствует тот факт, что по 4 внешним округам (Акмолинский, Баянаульский, Кокчетавский и Кушмурунский) удельный вес стада, реализуемого на рынке, по различным видам скота составлял 3,9-9,4 % их численности, а средняя выручка на кибитку - 8,65 рубля.
Экономической раздробленности казахского общества соответствовала раздробленность политическая, что нашло свое вы ражеңие в феодальных смутах, пронизывающих общество снизу доверху. Ханы вели борьбу между собой за расширение границ своих государств, султаны - за расширение сфер влияния, бии-родоначальники - за пастбища, водные источники. В этой борьбе одерживало победу феодальное право - право силы.
Экспроприация земель местного населения, начатая во второй половине XVIII в. и развивающаяся с неудержимой силой в последующий период, борьба феодальных кругов общества за землю, ведущаяся с переменным успехом для участвующих в ней родов, что усугубило неустойчивость их положения, накапливали в аулах тот "горючий материал", который находил выход в антиколониальной и антифеодальной борьбе казахских трудящихся.
С началом четвертой крестьянской войны в сентябре-декабре 1773 г. Пугачев лично встречался с ханом Младшего жуза Нуралы, стремясь привлечь подвластное ему население для совместной борьбы, но эти попытки оказались безрезультатными. Классовый инстинкт вырыл глубокую пропасть между высшим представителем феодальной знати Казахстана и вождем крестьянской войны.
Но тот же классовый инстинкт повел массы рядовых общинников Младшего жуза в повстанческую армию Пугачева -казахские джигиты участвовали в штурме Яицкого Кремля, контролировали обширный район, прибегающий к Гурьеву, осаждали Оренбург. Участвуя в военных действиях Пугачева против царских войск, казахи надеялись вернуть потерянное право кочевания между Волгой и Яиком, что провозглашалось в его манифестах и "прелестных письмах".
Отряд джигитов Среднего жуза в составе 83 человек участвовал в осаде Оренбурга, другая группа казахов Среднего жуза отличилась в сражениях с царскими войсками, которыми командовал князь Голицын.
Да рубеже 1773-1774 гг. под воздействием "прелестных писем" формируются отряды джигитов, действовавших в пределах Среднего жуза, преимущественно в его северо-западной части. Военные действия в декабре 1773 - феврале 1774 г. развертывались у крепостей Кабаньей, Звериноголовской, Пресногорьковской. Эти волнения были столь значительными, что на сибирские линии были направлены подкрепления из Башкирии.
Комендант Петропавловской крепости Сумароков докладывал по инстанции, что население пограничных районов "ведомства крепости св. Петра к отпору безнадежно, а регулярной команды, по нынешним открывающимся обстоятельствам, совершенно недостаточно”. Крепость получила подкрепление - тобольскую команду в составе 166 человек и легкую полковую команду из г. Кузнецка.
В силу известных причин крестьянская война потерпела поражение. Можно без всякого преувеличения сказать, что за всю свою многовековую историю казахские трудящиеся впервые проходили школу классовой борьбы, в ходе которой наметилось размежевание социальных сил внутри аула.
Первыми колонистами Казахстана стали казаки укрепленных линий - Уральской, Иртышской, Новоишимской. В отличие от Донского и Уральского казачества, появившегося в результате стихийного бегства русского крестьянства в ”дикое поле”, сибирское казачество с самого начала возникает как сословие, сформированное правительством для осуществления его курса внутренней и внешней политики, о чем свидетельствуют приведенные выше данные о способах формирования его личного состава.
На нынешней территории области казаки были расселены узкой полосой вдоль линии от кр. Пресновской до кр. Лебяжьей с их редутами и маяками. Численность крепостных казаков здесь на рубеже 50-60 гг. XVIII в. составляла около 300 человек, не считая временно прикомандированных дончаков, башкир, мещеряков, а также городовых казаков сибирских городов, которые в штат войска не входили.
Разнообразие социального и национального состава казаков определяли трудности становления их хозяйственной жизни. Введение натурального и денежного довольства линейным казакам и членам их семей с самого начала определило положение сословия как сословия служилого, используемого государством для военных целей и казенных работ, и казак со своей семьей не ощущал себя как хозяйственно-родственный коллектив. Семья растворялась в населении крепости, редута, проживая совместно с другими в казармах. На это прямо указывает челобитная казачьей депутации, представленная в Сибирский приказ в 1763 г.: ”... а жительствуем мы в крепостях, форпостах и станах обще с воинскими командами и другими разными поселенцами наряду и довольствуемся с женами своими и детьми только получаемым жалованием и месячным провиантом”.
Исследуя развитие сибирского казачества в дореформенный период, В. И. Петров указывает, что лишь к 1812 г. оно ’’приобрело вид военно-поселенческих деревень”, т.е. индивидуальная семья отпочковалась, наконец, от сословия в повседневном обиходе и быту, хотя этот процесс не был завершен вплоть до середины XIX в. В отчете о состоянии войска за 1850 г. указывается на 559 казачьих семей, не имеющих оседлости, не положивших начало собственному хозяйству”.
Источники свидетельствуют о крайней бедности и запущенности жилых домов и целых поселений. Посетив отрезок линии Петропавловск - Омск в 1851 г., командир отдельного сибирского корпуса генерал Гасфорд в отчете указывает: ’’Устройством станиц и частным бытом казаков нельзя оставаться вполне довольным... много разрушающихся войсковых зданий и казачьих домов без крыш, которые я приказал покрывать камышом или соломой”.
Становление казачьего хозяйства сдерживалось в течение длительного времени отсутствием земельных наделов в индивидуальном владении. Лишь в 1773 г. последовал Указ о наделении казаков земельным наделом в 6 десятин на душу мужского пола. Однако землеотводные работы начались лишь после 1809 г., когда последовал новый указ, подчеркивающий настоятельную необходимость этой меры, так как казаки, довольствуясь лишь жалованьем и пайком, приходят в крайнюю бедность и делаются по службе неисправными. Межевые работы продолжаются вплоть до 1828 г., когда казаки получили свои 6 десятин, в 2,5 раза меньше того, что получали переселившиеся в Сибирь государственные крестьяне: В 1846 г. размер земельного надела вырастает до 30 десятин на душу м. п. Это создавало благоприятные условия для развития казачьего земледелия, но занималось им ничтожное количество хозяйств отставных по старости и болезни казаков.
В 1755 г. в кр. Пресновской собственную запашку имели 7 казаков, а через 12 лет здесь земледелием занимается 29 хозяйств с площадью посева в 20 десятин, хотя эти хозяйства располагали 40 лошадьми, 39 коровами, 26 головами молодняка и обслуживались трудом 40 наемных работников.
Ведомость 1767 г. о состоянии земледелия на Горькой линии показывает и мизерное число хозяйств, имеющих полевую запашку: от нуля в Становом, до 3-5 в Кладбинке, Дубровном, Сенжарке, до 6-10 в Бишкуле, Полудино, Лебяжьем - и ничтожные размеры ее в пределах 0,5-1,5 десятины на сеющее хозяйство.
В основе слабого развития казачьего земледелия лежит масса причин, главными из которых являются затянувшийся во времени отвод индивидуальных земельных наделов, обремененность казаков казенными работами, состав казачества, рекрутируемый из лиц, выбитых из нормальной жизненной колеи. Наконец, неблагоприятные для земледелия климатические условия. Поэтому земледелие казаков не было поступательно развивающимся процессом, если в 1767 г. в кр. Пресновской размер индивидуальной запашки всех хозяйств суммарно составлял 30 десятин, то в 1821 г. он не только не возрос, но сократился до 13 десятин. Известный бытописатель казачества Ф. Усов указывал, что" в поселках можно встретить обедневших людей, ранее засевавших до 40 десятин”.
В 1818 г. генерал-губернатором Западной Сибири и командующим Сибирским корпусом был назначен П.М. Капцевич -любимец графа Аракчеева. Истоки этой любви - в характеристике, которую дает Капцевичу его биограф и сослуживец Бантыш-Каменский: "Сказывалось влияние аракчеевской школы, главный принцип которой - порка господствовал тогда во всей армии... Палки, плети, шпицрутены составляли обычное наказание. В кр. Лебяжьей дневальный на эскадронной конюшне казак Оверин ночью заснул. Зажженный фонарь упал на сено, и произошел пожар, от которого сгорело 30 лошадей... Судебная комиссия приговорила казака Оверина лишить живота. Капцевич наложил резолюцию: ’’Казака Оверина в страх прочим прогнать сквозь строй через 1000 человек 2 раза...”
С деятельностью этого сатрапа связана попытка организации военно-поселенческого хозяйства на сибирских линиях: если в европейской России крестьянин становился солдатом, то здесь казак - земледельцем.
Ежегодно четверть личного состава эскадрона направлялась на пашню для проведения всего цикла полевых работ — от вспашки пашни до обмолота выращенного урожая. Эскадрон должен был засеять 48 десятин рожью и 64- овсом.
Внедрение земледелия сопровождалось жесткой регламентацией военно-поселенческого быта. Все время казака было занято либо полевыми работами, либо воинским обучением, лишь с 10 сентября по 15 октября казак мог заняться своими делами (вывозка сена, заготовка дров, ремонт жилых и хозяйственных помещений и т. д.). Капцевич стремился придать единообразный, "фрунтовый” вид станицам и поселкам - по единому образцу возводились конюшни и цейхгаузы, хлебные магазины (склады) и гауптвахты, дома офицеров и казаков - все окрашивалось одним цветом. Полосатые шлагбаумы с будками перехватывали въезд в станицу и выезд из нее. По сигналу трубача люди выходили на учения, утреннюю и вечернюю уборку лошадей, садились за трапезу, строем отправлялись в поле, на сенокос, заготовку дров и т. д. Истязания на учениях вошли в систему, никогда не пустовала гауптвахта, обитателями которой были не только казаки, но и их жены.
Сборы с казенной пашни ржи и овса по Иртышской и Горькой линиям составляли в разные годы от 26 до 67 тыс. четвертей, что далеко не обеспечивало потребности войска. По Горькой линии в 1823 г., наиболее урожайном, недостача ржи для продовольствия составила около 5 тыс. четвертей, а урожай овса по обеим линиям был в 3,5 раза ниже фуражных потребностей конского поголовья.
Лишь в 1832 г. прибывший новый корпусный генерал-лейтенант И.А. Вельяминов отменил казенное хлебопашество, которое отныне становится исключительно индивидуальным занятием казачества.
В 1844-1851 гг. в состав казачества были зачислены государственные крестьяне, поселившиеся в 20-х гг. вблизи Горькой линии (Боголюбово, Вознесенка, Надежка, Михайловка, Новоникольское, Конюховское и др.), основной отраслью хозяйства которых являлось земледелие.
В пределах Кокчетавской области основываются 12 казачьих станиц и поселков, заселенных переселенными из европейской России государственными крестьянами (Щучинская, Боровская, Лобановская, Зерендинская и др.). Это ”оказачивание” крестьянства определило рост земледелия на линиях. За 1846-1855 гг. численность казачьего населения возросла на 159%, сбор зерновых - на 652%, в том числе на душу населения на 408% .
Данные, относящиеся к более позднему периоду, показывают четко обозначившуюся закономерность: исконно казачьи станицы и поселки располагают минимальным размером запашки, в то время как станицы и поселки, образовавшиеся из бывших крестьянских сел, ведут развитое земледельческое хозяйство.
Станица Петропавловская с поселками Новопавловка, Бишкуль, Кривоозерка с 735 дворами высевала 660 четвертей, т. е. менее 1 четверти на хозяйство, в то время как пос. Архангельский этой же станицы, основанный бывшими крестьянами, состоявший из 272 дворов, высевал 434 четверти, т. е. по 1,6 четверти на хозяйство.
Станица Пресновская с 9 поселками, объединяя 1074 хозяйства, высевала 889 четвертей, т. е. 0,83 четверти на хозяйство, в то время как станица Вознесенская с 4 поселками и 882 хозяйствами высевала 3262 четверти, т. е. в среднем на хозяйство по 3,7 четверти. В восточной части области развитым земледелием выделялся бывший крестьянский поселок Коню-ховский, где средний посев хозяйства составлял 13,8 четверти, в то время как расположенные рядом от него исконные казачьи поселки ст. Полуденской (Плоское, Ганькино, Полудино) высевали менее четверти на хозяйство.
Поскольку в составе казачества Петропавловского уезда преобладали потомки первоначальных обитателей Горькой линии, постольку оно не обеспечивало себя хлебом собственного производства: недостача его по средним данным за 1872-1877 гг. составляла 4768 четвертей, при этом 242 казачьих хозяйства вообще не имели полевой запашки.
Для развития скотоводства в полосе сибирских линий казачество располагало более благоприятными условиями, чем для земледелия. Обширность заливных лугов по течению Иртыша и Ишима с разнообразной флорой и возможность получения высоких урожаев сена независимо от условий года, обилие озер и стариц, малые затраты труда, наконец, возможность широко го использования дешевого труда обедневших казахов с их опытом ведения скотоводства - таковы условия развития этой отрасли хозяйства.
Массовые данные показывают, что в целом численность по войску лошадей была близка к числу казачьего населения вплоть до конца 40-х гг. XIX в., в 1846 г. число казачьего населения составляло 50357 человек, в 1847 г. - 60123, в 1848 г. - 62970 человек, а состав конского поголовья - соответственно 50818, 63478, 62085 голов.
Лошадь была необходима на службе, в извозе, занимала большое место в жизни казачества из-за дальности расстояния, на которое перевозились воинские грузы; на лошадь возрастал спрос на рынке с развитием крестьянской колонизации прилинейных районов. Наконец, обладание лошадьми имело престижное значение: "Корова для сытости, лошадь для почета" -прочно утвердилось в сознании станичного и аульного населения. Поэтому состоятельные казаки вкладывали денежные средства в устройство конных заводов.
В 1843 г. командир Сибирского корпуса в отчете перечислил поименно их владельцев, что само по себе говорило об их малочисленности. В пределах нашей области отчет называет пресновчан-урядников Боярского и Иконникова с 200-300 лошадьми, есаула Алгазина с 500 лошадьми (пос. Кладбинский), есаула Чирикова и урядника Костылецкого с 300 и 500 лошадьми.
По своему удельному весу в численности казачьего стада лошадь занимала первенство на протяжении всего XVIII в., сохраняя это положение влоть до 1846 г. В 1847 г. первенство переходит к овцам, а в 1848 г. ока оттесняется крупным рогатым скотом.
В целом казачество располагало значительным по размерам стадом: на 100 душ населения в 1846-1865 гг. приходилось 323 головы различного вида скота, в то время как крестьянство Европейской России имело в 1876 г. 137 голов.
Статистические данные с подворном распределении всех видов скота за 1876 г. позволяют разделить станицы и поселки на три группы по степени обеспеченности их домашними животными: лошадьми и крупным рогатым скотом вместе с молодняком.
Первая, наиболее обеспеченная, - станицы Пресновская, Становская и Полудннская с их поселками, где на хозяйство приходится от 21,8 (пос. Конюховский) до 10 голов (Полудино, Становое, Островка). Большая часть поселковых хозяйств владеет 12-17 головами скота.
Вторая группа станиц и поселков - недавняя крестьянская - имеет на двор от 4,5 (ст. Вознесенская) до 11 (пос. Новоникольский) голов скота. Здесь земледелие - главная отрасль хозяйства, и скотоводство обслуживает его.
Третья группа - ст. Петропавловская и ее поселки, наименее обеспеченные скотом, в станице на двор приходится до 1,5 головы, в Бишкуле - 7,3, в Новопавловке - 8,5. Лишь кривоозерские казаки имеют по 11,3 головы скота на двор.
Мизерные размеры посева и стада казаков Петропавловской станицы заставляли искать заработки вне пределов своего хозяйства (меновая торговля, наем к богатым казакам, в извоз, добыча соли, заготовки леса, камня, охота, рыболовство и др.).
В целом экономическое положение линейного казачества определяется войсковым руководством как неустойчивое. Ф. Усов считает, что развитию казачьего хозяйства мешает слабая склонность населения к производительному труду. Безделье, праздность, лень процветают, всякая трудная работа валится на джатаков. Прежняя постоянная служба и нынешняя периодическая наложили печать на здешнее казачество, лишь 12% состава казачьих хозяйств Ф. Усов относит к числу зажиточных, 59% - к середнякам и 29% составляют контингент бедноты.
Третья группа сельского населения - русское крестьянство -в XVIII - первой половине XIX в. занимало весьма скромное место в его общей численности. Оно сосредоточивалось в основном в пределах нынешнего Соколовского района, в поселениях, о которых речь шла выше.
Крестьянская колонизация районов, прилегающих к Горькой линии, началась сразу после ее возведения, то есть со второй половины 50-х гг. XVIII в. Переселяющиеся крестьяне составляли часть общего движения крестьян в Сибирь. ’’Крестьяне бежали от податей, от военной службы, от казенных работ, напрасно на тех путях, по которым шли беглецы, правительство ставило заставы. Утеклецы умели пробираться по глухим тропам, минуя заграждения”, - указывает историк Н. Д. Беликов.
Нынешние пределы области заселяли потомки пришлых ранее в Сибирь и осевших в пределах южных округов Тобольской губернии. Переселяясь в Приишимье, колонисты освобождались от земельной тесноты, которая все более давала о себе знать в связи с массовым движением переселенцев, удалялись от административных центров и опеки чиновников, обретали волю, к еоторой постоянно стремился русский человек. Новые поселения основывались на облюбованных местах явочным порядком группами крестьян и даже отдельными лицами.
Крестьянин Т. Д. Булашев вместе с семьей без паспорта и разрешения местного начальства по каким-то причинам выехал в укрепление св. Петра осенью 1758 г. По пути следования он облюбовал место около оз. Дол матово, где и построил в декабре 1758 г. избу, положив основание первому в Северном Казахстане крестьянскому поселению, которое через 5 лет насчитывало уже 144 души м. п.
Осенью 1759 г. крестьяне и разночинцы основали Соколовку и Вагулино, построив жилые и хозяйственные постройки, которые к 1763 г. насчитывали соответственно 199 и 178 душ м. п. По мере увеличения численности населения от ранее возникших сел отпочковались ’’дочерние” поселения: Метлишное, Глубокое, Лебедкино, Белое и др.
Благоприятные для земледелия и скотоводства природные условия: девственные плодородные земли, река, многочисленные озера, богатые фауна и флора в сочетании с низкой плотностью населения, близостью рынка сбыта продуктов земледелия, отсутствием крепостнического гнета, полной свободой предпринимательства - создавали необходимые условия для развития хозяйства новоселов. По своему направлению оно было земледельческо-скотоводческим. Размер его определялся личными качествами хозяина и трудовыми ресурсами семьи.
Система земледелия практиковалась залежная, местами сочетающаяся с трехпольем, которое здесь не вылилось в классические формы, о чем свидетельствуют слабое распространение унавоживания полей. Норма высева на десятину составляла 8-12 пудов ржи, 16-22 пуда для овса, 12-20 пудов для пшеницы и ячменя.
"Топографическое описание 1790 г. по Тобольскому уезду" рисует картину всего земледельческого цикла: ’’Землю пашут сохою на лошадях и удобряют по местам... а в иных случаях без удобрения с перепашкой через год или два, и приготавливают к посеву землю от мая месяца, спашут и поборонят под навоз, и после зароют и приборонят и еще пропашут, и тогда сеют хлеб и еще раз заборонят; паровые поля для озимого хлеба пашут и боронят также в исходе июня, а под посев около августа месяца; хлеб поспевает снимать в августе, и жнут серпами в снопы, потом складывают в сослоны, и по выветривании несколько времени свозят в гумна и кладут в клады, и для молочения сушат в овинах, и деревянными... молотилами в тех гумнах обмолачивают, и отделяют от половы на ветру”.
Амплитуда колебаний по годам и культурам была довольно широкой: в 1790 г. в Ишимском округе урожайность ржи составила сам-11, ярицы - 4,4, пшеницы - 2,9, ячменя - 3,7, овса - 3,0; средняя урожайность в 1792 - 1796 гг. по всем видам культур оказалась на уровне сам-4.
В первой половине XIX в. наряду с ростом населения расширяется и площадь земледелия. Происходят заметные изменения в ассортименте культур - возрастает удельный вес яровых хлебов. В 1823 г. губернатор Капцевич отмечал в отчете, что ’’крестьяне почти все оставили посевы ржи и сеют яровые”. Из яровых все более прочное положение занимала пшеница: в южных округах Западной Сибири на протяжении первой четверти XIX в. ее посевы возросли в 3 раза. Разнообразился и ассортимент огородных культур. Рядом с традиционными огурцами, репой, морковкой, капустой, свеклой, редькой, горохом, бобами, луком, чесноком культивируются посадки бахчевых, табака, картофеля, который к середине XIX в. становится полевой культурой.
Урожайность зерновых в среднем за 1830-1850 гг. достигла в Ишимском округе сам-5,5-6, а в отдельные годы сам-7-10.
Если казачье земледелие не обеспечивало продовольственных потребностей сословия, то крестьяне, напротив, поставляли на рынок продукты земледелия. В 1811 г. в Тобольской губернии, где Ишимский, Курганский и Омский округа выделялись наибольшим развитием пашенного хозяйства, валовый сбор хлебов составил 20775 тыс. пудов при населении в 525400 человек. Товарная часть зерновых за вычетом продовольствия крестьян и селян составила 852028 четвертей, или 6516 тыс. пудов.
Хлеб закупался казной для обеспечения населения северного края, снабжения воинских частей, винокуренных заводов. Частные поставщики доставляли хлеб в города, станицы и поселки, казахскую степь. Например, в 1850-1852 гг. через Петропавловскую и Семипалатинскую таможни из Тобольской губернии проследовало в степь 570 тыс. пудов зерна.
С проведением Горькой линии казахская старшина выражала беспокойство в связи с возможным срывом сложившихся еще с XVII в. торговых связей российских крестьян со степью. В 1759 г. султан Аблай обращается к военным властям: ’’Прошу же я и народ мой, чтоб дозволить в крепости Святого Петра киргизцам выменивать муку и крупу”. В 1761-1774 гг. доверенным и родственникам Аблая отпускалось в Петропавловской крепости по 537 пудов муки и крупы. Коллегия иностранных дел благожелательно относилась к ’’выпуску За границу с тамошней стороны хлеба”, справедливо полагая, что ’’азиатцы перед сим только мясом и молоком питались, нынче довольно и хлеба покупать начинают и что через хлеб скорее с той стороны сочтется польза, нежели чрез все другие способы”.
С. расширением посевных площадей и прилегающих к линии районов поставки хлеба в степь возрастали, достигнув в середине XIX в. 230-250 тыс. пудов.
Животноводство как вторая отрасль крестьянского хозяйства, поддерживало стабильное развитие крестьянского двора, давало ему тягловую силу для пашни, перевозки грузов, обеспечивало семью мясными и молочными продуктами, овчинами, кожей и шерстью. Переписи скота в XVIII-XIX вв. не проводилось. Отрывочные данные свидетельствуют о том, что хозяйство с 5-7 рабочими лошадьми, 6-8 коровами и 20 овцами являлось скорее правилом, чем исключением для южной полосы Западной Сибири. Составной частью экономической жизни крестьянства являлись охота, рыболовство, пушной и лесной промыслы, для развития которых имелись оптимальные условия.
Взаимоотношения между государством и крестьянством определялись тем, что первое являлось собственником основной, за малым исключением, массы земель, а вторые - держателями земельных участков, выплачивая за них феодальную ренту. Крестьянские повинности по отношению к государству слагались из подушной подати в 1,10 руб. в год с души мужского пола независимо от возраста и отработки в пользу государства так называемой "казенной десятины” или уплаты натурального оброка в две четверти с ревизской души (16 пудов).
Села, возникшие во второй половине XVIII в. в нынешних пределах области, относились к числу оброчных. В 60-70-х гг. натуральный оброк все более вытеснялся денежным в размере 40 коп. с ревизской души. Таким образом, статистическая крестьянская семья в 7 человек обязана была уплачивать государству подушный налог в размере 3,85 рубля и феодальную ренту за пользование землей 1,4 рубля - всего 5,25 рубля. Эту сумму можно было получить продажей 22 пудов ржаной муки или 13-14 пшеничной в средний по урожайности год, что, конечно, не было обременительным для хозяйства. Пользование так называемыми оброчными угодьями (мельницы, хмельники, рыболовные места) сдавались в аренду всем желающим за особую плату в соответствии с договором, заключенным на определенный срок.
Кроме государственных налогов - подушного и оброчного -крестьяне платили земские налоги на содержание почтовых станций, устройство и ремонт трактовых дорог, мостов, гатей, содержание полиции, учебных заведений, казенных зданий; наконец, мирские сборы направлялись на содержание проселочных дорог, хлебных запасных складов, волостных и сельских управлений.
Отсутствие помещичьего землевладения и крепостного права, земельный простор и возможность расширения хозяйства в зависимости от трудовых ресурсов семьи и личных качеств работника определяли более высокий жизненный уровень местного крестьянства и степень свободы личности по сравнению с Европейской Россией. ’’Тамошний (сибирский. - В. Ч.) крестьянин несравненно самостоятельнее российского и к работе из-под палки мало приучен”, - указывал В. И. Ленин.
Все три группы сельского населения благодаря торговле находились в постоянном общении между собой. Экономика аула и крестьянского поселения взаимно дополняли друг друга (выше приводились цифры о потреблении степью крестьянского хлеба). Казачьи станицы и поселки, расположенные на линии -границе между Россией и Средним жузом, становились пунктами обмена между ними. В 80-е годы XVIII в. на меновом дворе Петропавловской крепости ежегодно казахи обменивали на хлеб, ткани, металлические изделия, чай, сахар и т. д. до 5000 лошадей, 4000 голов крупного рогатого скота, 10-12 тыс. овец. В 1803 г. в крепость было привезено товаров на 423,4 тыс. рублей, вывезено 302,8 тыс. рублей, в 1817 г. эти цифры выросли соответственно до 1,255 млн. и 11,5 млн. рублей.
Крупными пунктами обмена со степью были станицы Пресновская, Становская, Полудинская, поселки Дубровное, Клад-бинка, Лебяжье, где посредниками меновой торговли чаще всего выступали казаки. Экономическое взаимодействие русского и казахского народов имело далеко идущие последствия, которые в полной мере скажутся на судьбах аула во второй половине XIX в.
К началу XIX в. в административном отношении нынешняя территория области четко делилась на три региона, различающиеся по своему положению в составе империи и соответственно в системе управления.
С запада на восток - от пос. Кабаньего до Лебяжьего, вдоль Горькой линии расположились станицы и поселки Сибирского казачьего войска. Узкая полоса войсковой земельной собственности шириною (с севера на юг) от 25 до 40 верст на севере граничила с Тобольской губернией, на юге - с ханством Среднего жуза, куда входила значительная часть территории области (Тимирязевский, Сергеевский, Московский, Возвышенский, южная часть Пресновского, Советского и Булаевского районов). Казачье население имело свою систему управления - от наказного атамана до станочного и поселкового атаманов.
Севернее Горькой линии располагались указанные выше села, входящие ныне в Соколовский и частично Мамлютский районы. Крестьяне жили общинами: простыми (село - община) и сложными, объединяющими ряд сел. Высший орган власти -мирской сход. Исполнительная власть - староста, писарь. Эти села входили в Ишимский округ Тобольской губернии.
Южнее Горькой линии - кочевья и кыстау ханства Среднего жуза, которое, признав в 1740 г. российское подданство, фактически сохраняло самостоятельность во внешней (лавирование хана Аблая между Россией и Цинской империей в 70-80 годы XVIII в.) и внутренней политике (управление по "обычаям”, без вмешательства царских властей).
Проведенная в 1804 г. административная реформа возвела крепость Святого Петра в ранг города империи, а его население передавалось в управление гражданского ведомства, в связи с чем учреждается должность городничего: Для несения полицейских функций - поддержания внутреннего порядка в городе -формируется подразделение городовых казаков.
В том же году крестьянские села, входившие в состав Ильинской, Казанской, Красноярской, Сладковской, Соколовской волостей, были объединены в Петропавловское комиссарство Ишимского уезда той же Тобольской губернии. Управление ими осуществлялось земским комиссаром.
На рубеже 20-30-х годов крепость св. Петра и Павла стала местом, где отбывали наказание "первенцы русской свободы” -ссыльные декабристы.
Первым из них был этапирован в крепость в сентябре 1826 г. член "Союза благоденствия” бывший поручик Измайловского полка М. Д. Лаппа, которому предстояло служить рядовым, пока царь не разрешит выйти в отставку. В сентябре 1826 г. он был направлен в действующую армию на Кавказ.
В. О. Сезеневский - бывший поручик, казначей знаменитого Черниговского полка, был арестован в Киеве, осужден в Могилеве и этапирован в крепость в феврале 1827 г. Две одноэтажные солдатские казармы из кирпича, рассчитанные на 300 человек, но размещавшие на двухэтажных нарах 500 служивых, стали обителью бывшего дворянина на протяжении девяти лет, пока в 1836 г. его не перевели в Тифлис.
Трагической оказалась судьба Людвига Вронского. Через Тобольск в Омск с партией уголовников он прибыл в крепость в августе 1827 г., где вместе с другими арестантами крепости был помещен в арестантскую казарму. Закованный в кандалы, одетый в арестантскую одежду с бубновыми тузами на спине и груди, с наполовину обритой головой, получая отвратительную пищу, он пробыл среди "людей отчаянных", по его словам, многие месяцы, пока не был переведен в гарнизонный батальон ст. Пресновской, где прослужил 25 лет до скончания дней своих.
Знала крепость С.М. Палицына, И.С. Высоцкого, скончавшегося в возрасте 42 лет и похороненного в Петропавловске, Н. Чижова - бывшего лейтенанта флотского экипажа, уволенного в отставку в 1843 г.
Лишь 19 человек из 120 осужденных смогли воспользоваться амнистией 1856 г.
Существенные изменения в положении казахского аула вносила реформа 1822 г., разработанная Г. Батенковым и М.М. Сперанским, известная как "Устав о сибирских киргизах". Его появление было во многом продиктовано тем, что царизм не мог мириться с существованием в Младшем и Среднем жузах "государства в государстве", олицетворением которого была ханская власть. Лавирование ханов между Россией, с одной стороны, Цинской империей и среднеазиатскими ханствами - с другой, всерьез тревожило правящие круги империи. Кроме того, царизм стремился прямо управлять степью как составной частью империи, для чего следовало покончить с невмешательством во внутренние дела жузов.
Введенный "Устав о сибирских киргизах" коренным образом реорганизовал управление в Среднем жузе*.
В соответствии с "Уставом” ханская власть в Среднем жузе упразднялась, его территория разделялась на внешние округа во главе с окружным приказом, в состав которого входили старший султан (председатель), два русских заседателя, назначавшиеся обычно из казачьих офицеров, и два почетных казаха по выбору. Округа делились на 16-20 волостей, во главе с избираемым волостным управителем, волости - на административные аулы во главе с аульным старшиной, включавшие в себя хозяйственные аулы с 50-70-ю кибитками. Окружные приказы подчинялись Омскому областному управлению, при котором было создано Пограничное управление Сибирских киргизов для управления степью.
Все вопросы в приказе рассматривались коллегиально, что давало возможность местной колониальной администрации решающим образом определять характер принимаемых решений. Устанавливался ежегодный ясак скотом: со 100 голов -одну. Количество скота исчислялось по волостям один раз в три года.
Некоторые стороны "Устава” имели прогрессивное значение: отмена рабства, относительно свободное передвижение населения через линию, ограничение суда биев, упразднение архаичной ханской власти, запрещение поборов в пользу церкви, расширение школьной сети, падение прежнего значения султанов и батыров, прекращение феодальных междоусобиц в степи, дальнейшее сближение русского и казахского народов -все эти последствия соответствовали перспективам социально экономического и политического развития Казахстана.
На основании "Устава" 1822 г. в пределах Среднего жуза в течение 1822-1844 гг. было образовано 8 округов, в том числе, Кокчетавский (1824), Кушмурунский (1824), Акмолинский (1832), Атбасарский (1824) и др. Окружные центры с самого основания становились казачьими станицами. Это означало перенос границы между Россией и Казахстаном с Горькой линии до оз. Балхаш, а участие русских заседателей и казачьего офицера в работе окружных приказов означало установление жесткого контроля царских колониальных властей за деятельностью правящих кругов степи.
Как бы ни были значительны по своему содержанию административные и политические реформы, проведенные царизмом в начале XIX в., они не затронули основ экономической жизни казахского аула. Феодальная Россия не могла в рассматриваемый период оказать решающее воздействие на перестройку социально-экономических отношений в степи.
Немногочисленный контингент казачества - творение и продукт самодержавной колониальной политики с его архаическими сторонами производства - не мог содействовать интенсификации хозяйства, приобщить аул к земледелию. Крестьяне-земледельцы, ведя пашенное хозяйство в приграничной полосе, не могли оказать непосредственного воздействия на эволюцию казахского хозяйства.