По приезду домой мамы родители долго не толковали, а вскоре собрались и все приехали ко мне. Тут и знакомство, сватовство, вскоре и договорились о свадьбе. Галым жил в новом городе в квартире-коммуналке.

 

В четырехкомнатной квартире проживали четыре семьи. Всего жильцов было четырнадцать человек. В двух проходных комнатах жила семья Галыма из шести человек, это его мама Бактылы, братья Зейнолла и Мади, племянница Рымкеш — студентка и я после свадьбы. В третьей комнате — кореянка, вдова, с тремя детьми, в четвертой комнате — муж с женой, оба врачи, а в ванной комнате, сняв ванну, проживали муж с женой, он — слушатель филиала Алматинской высшей партийной школы в Караганде.

 

Несмотря на большую скученность в квартире людей, все жили дружно, без ссор, недомолвок, в общественных помещениях, убираясь по очереди, все вопросы согласовывали между собой, разговаривали между собой вполголоса. На кухне стояли четыре стола, печка топилась углем зимой, весной, осенью, а летом все пользовались электроплитками, электрочайниками.

 

На нашей свадьбе было всего человек двадцать, это с соседями и моими родителями, Галыма мама с некоторыми родственниками. В те годы свадьбы бывали весьма скромными или их вовсе не делали. Угощение состояло из бесбармака, чая с бауырсаками, конфетами — подушечки, карамельки и, разумеется, была водка, так называемая «Жамбылская», вино «Портвейн № 12». Подарков никаких не было, зато были хорошие, от души напутственные слова, пожелания.

 

Руководство шахты мне предложило взять мебель, вещи, которыми я пользовалась в общежитии, только стоимостью за вычетом их амортизации. Это остаточная стоимость составила совсем небольшую сумму, за что я была рада и расплатилась за них с удовольствием, перевезли их в квартиру Галыма в Караганду — Новый город.

 

Мои родители привезли с Карсакпая ковер и другие постельные принадлежности. Таким образом, общими усилиями наши две комнаты были довольно неплохо обставлены всем необходимым, конечно, по мерке тех времен. Все остальные жильцы нашей семьи размещались во второй комнате, все они спали на полу, постелив под себя кошму, старые коврики, на них нехитрые постельные принадлежности.

 

На работу я уходила рано в семь часов, а вставала еще раньше. До шахты моя дорога была по полю в степи тринадцать километров, которую я преодолевала за два часа и к девяти была на месте работы. Вечером прошагаю опять два часа по полю, и приходила домой только к восьми, а то еще позже.

 

Однажды на работе спешно ко мне в кабинет заходит председатель женсовета шахты Федотова и спрашивает, нет ли у меня до вечера столько-то денег взаймы, что они срочно нужны для каких-то дел, что она свои позабыла дома. Я, конечно, с удовольствием ей их достаю из сумочки, ибо три дня тому назад получила зарплату. Она меня поблагодарила, но говорит, чтобы в дальнейшем столько денег не носила бы с собой в сумочке, ибо по дороге домой могут у меня их отнять.

 

Я этого дружеского совета старшего человека послушалась с благодарностью и назавтра же, уходя на работу, мою первую зарплату после нашей свадьбы оставила дома на столе с тем, чтобы ею распорядился по хозяйству сам Галым, поскольку я вижу, что у меня со временем будет туго.

 

Действительно, так повелось, что Галыму потом пришлось всю нашу совместную жизнь заниматься семейным бюджетом, его доходами и расходами вместо меня, можно сказать, почти до последних дней его жизни. Я ему за это, за эту помощь всегда была благодарна.