НЕМЦЫ СОВЕТСКОГО КАЗАХСТАНА: ФАКТЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
В.И. Ленин в работе «О праве наций на самоопределение», говоря о конкретных особенностях национального вопроса в России, писал: «Россия — государство с единым национальным центром, великорусским. Великорусы занимают гигантскую сплошную территорию достигая по численности приблизительно 70 миллионов человек. Особенность этого национального государства, но 1-х, та, что «инородцы» (составляющие в целом большинство населения—57%) населяют как раз окраины; во-2-х, та, что угнетение этих инородцев гораздо сильнее, чем в соседних государствах (и даже не только в европейских); в-3-х, та, что в целом ряде случаев живущие по окраинам угнетенные народности имеют своих сородичей по ту сторону границы, пользующихся большей национальной независимостью (достаточно вспомнить хотя бы по западной и южной границе государства — финнов, шведов, поляков, украинцев, румын); в-4-х, та, что развитие капитализма и общий уровень культуры нередко выше в «инородческих» окраинах, чем в центре государства. Наконец, именно в соседних азиатских государствах мы видим начавшуюся полосу буржуазных революций и национальных движений, захватывающих частью родственные народности в пределах России».
Что же изменилось в ленинской постановке вопроса к нынешнему сложному периоду перестройки? Первая особенность национального вопроса сохранилась. Малые нации и народности населяли и населяют окраины. Вторая особенность национальных отношений видоизменилась. С одной стороны, Великая Октябрьская революция установила политическое равноправие народов, положен конец национальному гнету. С другой стороны, в пору культа личности были ликвидированы автономные республики немцев Поволжья, Калмыцкая, Крымская; Карачаево-Черкесская автономная область, осуществлены депортации из других национальных районов около 4,5 млн людей.
Говоря о третьей особенности, отметим, что некоторые нации и народности СССР продолжают иметь своих сородичей по ту сторону границы, пользующихся национальной независимостью (финны, поляки, немцы и др.). Сохраняет свою силу и пятая особенность. В соседних азиатских государствах полоса буржуазных, буржуазно-демократических, социалистических революций и национальных движений продолжается, что несомненно оказывает влияние на процесс роста национального самосознания государственных народов в пределах России.
Иначе говоря, причины, выдвинувшие национальный вопрос на авансцену, глобальные. В нашей стране провозглашено право наций на самоопределение, они объединены в едином братском союзе, но нации и народности в свое время были зажаты в тисках командно-бюрократического сверхцентрализованного управления. Следовательно, причины, вызвавшие взрыв в межнациональных отношениях, покоятся в отступлениях от ленинизма, в нерешенности многих жгучих, проблем социально-экономического и культурного развития нации и народностей СССР. Съезды народных депутатов СССР вслед за XIX Всесоюзной партийной конференцией подтвердили факт кризисного положения национальной политики на переходном этапе от унитарного к демократическому, правовому государству.
История нашей страны с конца 20-х гг. XX в. развивалась таким образом, что сложный механизм этнических взаимоотношений, генерировавший энергию ради идеи братства на земле, функционировал как бы на износ, без соблюдения ленинского руководства осторожного, деликатного обращения с людским материалом. Проявление чудовищности сталинизма состоит именно в том, что человек, управляющий этой силовой установкой, начисто игнорировал природу законов общественного развития, корежил веками отшлифованные ее узлы, отсекал связующие с прошлым нити.
Л. Н. Толстой отмечал: «Смерть уводит человека, но оставляет на земле последствия его ошибок». Наступило время их исправления и капитального ремонта политического инструментария, регулирующего национальные процессы в нашей стране. Ни хрущевская оттепель, ни тем более период застоя не смогли высветить положение Дел в столь объективном, голографическом изображении, как это сделали демократизация и гласность. Понадобилось время для того, чтобы ужаснуться и осознать невозможность дальнейшего исповедания сталинских принципов национальной политики, некоторые последствия которой уже, по-видимому, необратимы.
Как в капле воды отражается физика мирового океана, так и история советских немцев сконцентрировала в себе судьбу национального меньшинства, подвергнутого эксперименту «быть загнанным гуртом и дубиной в рай».
Возникновение этноса «российских немцев», как национальной группы со своей инфраструктурой, хронологически определяется июнем 1763 г.— годом издания романтического манифеста Екатерины Великой, приглашающей иностранцев на поселение в Россию.
Постоянная нестабильность и хронические военные конфликты на родине заставили тысячи немецких семей устремиться на обживание неосвоенных земель Россий-кой империи на берегах Волги, Черного моря, Днепра, Днестра, на Кавказе и Волыни, в Сибири.
Особые условия и привилегии, предоставляемые переселенцам (освобождение от налога на 30 лет, материальная помощь в строительстве усадеб, свобода совести и долговременное освобождение от службы в армии), не были бескорыстным жестом, они имели своей целью традиционное трудолюбие и производительные сельскохозяйственные методы немецкого народа внедрить в стране, где экономика основывалась на крепостном праве. Кроме того, преследовались и политические цели: использовать мигрантов из Германии в качестве внутренних колонистов в продвижении на восток страны и создавать там центры европейской и христианской культуры.
В конце XIX — начале XX вв. накатилась волна миграции немецкого населения в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию. В 18 томе «Россия. Полное географическое описание нашего Отечества» (Настольная и дорожная книга для русских людей)», озаглавленном «Киргизский край», мы читаем: «Немцы-колонисты (мен-нониты, католики и др.), а также эсты и латыши, появились в Акмолинской области в 90-х гг. XIX в.; часть их живет на арендованных участках близ Омска, другая — в Акмолинском уезде на наделенной земле (пос. Преображенский, Романовский, Канхринский), как и крестьяне. Занимаются они земледелием. С русским населением не имеют близких отношений; в пос. Романовском отношения были настолько враждебны, что дело не обходилось без вооруженных столкновений, и администрация впоследствии отделила русских на новый участок. Как земледельцы, они не уступают крестьянам в умении обрабатывать пашню; устроились они на участках даже лучше, чем крестьяне. Они имеют свои школы и молитвенные дома. Общий вид немецкого селения близок к малороссийскому; таких строений, какие бывают, например, в Лифляндской губернии, здесь нет. Но одежда (шляпы, пиджаки), экипажи (парные телеги, шарабаны)— сохранились».
Вышеизложенный отрывок свидетельствует не только о том, что царское правительство использовало немецких поселенцев в качестве авангарда в своих колониальных устремлениях, но еще и о том, что замыслы Екатерины II интегрировать, растворить пришедших из Европы крестьян в русской общине ради «освежения крови» не достигли ожидаемого результата. Об этом свидетельствуют и путевые заметки Евг. Шуйлера, путешествовавшего по Волге в 1873 г.: «Немцы не только не оказывали никакого влияния на русских крестьян, но сами совсем изменились, контактируя с русскими».
Нельзя не отметить, что вследствие усиления противоречий в русле колонизаторской политики царизма столкнулись интересы автохтонов-кочевников, русского населения и немецких поселенцев, а это способствовало столкновению типов хозяйствования, провоцировало трения на национальной почве.
Феномен сохранения своей национальной идентичности путем развития в замкнутых сообществах, заключение браков внутри свое'й группы, постоянная борьба за самостоятельность при внешнем многонациональном окружении дают ключ к пониманию национальной психологии выживания этноса и даже его преуспевания в условиях, когда другие национальные меньшинства теряли свою тождественность и растворялись в космосе большинства.
Дореволюционная история немцев в России дает нам и прецендент 1914 г., когда правительство Николая II в период первой мировой войны приняло решение искоренить и выселить немецкое население из приграничных районов, а затем и проживающих на Волге, осуществление чего было приостановлено Февральской буржуазной революцией.
К 1920 г. в разгар революции и гражданской войны в казахской степи количество немцев насчитывало 62 760 человек, или 1,3% от всего населения республики без учета Семиреченской и Сырдарьинской областей, входивших тогда в состав Туркестанской АССР.
Естественно, мы далеки от идеализации немецких поселений до и в период революционных катаклизмов как неких пасторальных хуторов и поселков, живущих в согласии с природой и обществом. Как и во всей социальной структуре Российского государства, немецкое население также претерпело классовое размежевание, и его наиболее прогрессивные представители не могли остаться в стороне от политической активности. Н. Э. Бауман, Э. И. Квиринг, В. В. Шмидт, Л. Мартенс и др., прошедшие по первопутку борьбы за социализм, вошли в отечественную летопись как пример для подражания не только для своих соплеменников, но и всего советского народа.
За идеалы Великого Октября сражались 1-й Екатериненштадтский коммунистический полк, 2-й Бальцеровский полк, 1-й немецкий кавалерийский полк и другие формирования советских немцев. В рядах пламенных борцов за власть Советов в Петропавловске был председатель Реввоенсовета области Виктор Барлебен. В период восстания кустанайских повстанцев к ним присоединился, как сказано в документе, «отряд из Надеж-динска и Воскресенки, организованный немцами, хорошо вооруженный» и т д.
За идеалы Великого Октября на Туркестанском фронте сражались «коммунисты-интернационалисты» Карл Аксман, Эдмунд Беднар, Ганс Зебровске, Генрих Лакмайер, Франц Линденбаум, Франц Фаглер, Антон Фриг, Густав Шпильман, Герман Шредер. Карл Аксман в 1919 г. возглавлял особый отдел при РВС Туркфронта, в 1920 г. участвовал в подавлении контрреволюционного мятежа в Верном, весной 1921 г. он был избран членом краевого бюро КПТ. Франц Линденбаум командовал особой ротой имени III Интернационала и принимал активное участие в подавлении Верненского мятежа, после ликвидации которого был назначен комендантом крепости города, и т. д.
Последовательное осуществление в первое десятилетие Советской власти разработанной В. И. Лениным теории и программы большевиков по национальному вопросу способствовало привлечению на их сторону широких масс трудящихся на основе взаимного доверия, без которого «ни мирные отношения между народами, ни сколько-нибудь успешное развитие всего того, что есть денного в современной цивилизации, абсолютно невозможны».
С первых дней Октября эпицентром социальной, экономической и культурной жизни советских немцев стало Поволжье. 19 октября 1918 г. В. И. Ленин подписал Декрет о создании на территории бывших колоний Трудовой коммуны (автономной области) немцев Поволжья. Поначалу ее центром был Маркс-штадт (до революции Екатериненштадт, ныне Маркс); а затем Пок-ровск (с 1933 г. Энгельс). 20 февраля 1924 г. автономная область немцев Поволжья была преобразована в Автономную Советскую социалистическую республику в составе РСФСР. Кроме того, в соответствии с решением III Всесоюзного съезда Советов по вопросам советского строительства проводилось выделение национально-однородных административно-территориальных единиц (национально-однородные административные единицы образовывались при условии проживания на определенной территории не менее 70% представителей одной национальности). Так, на Украине, в Крыму, на Кавказе и Алтае был образован целый ряд национальных немецких районов, упраздненных в 1937—1938 гг.
Что касается Казахстана, то на его территории было создано 40 немецких сельских Советов (1 % от всех национальных Советов), а в Акмолинской области успешно работал немецкий национальный район.
Подобное национально-государственное обустройство немецкого населения с учетом тенденции к сохранению этнического целого позволило за короткий исторический срок трансформировать определение «колонисты», инкриминированное нации в предшествующие времена, в гармонично интегрированное в общество понятие — советские немцы. И, видимо, самой выдающейся заслугой коммунистической партии явилось то, что национальное строительство советских немцев шло прежде всего не в ущерб другим нациям.
Известный опыт в те годы был накоплен в области партийного строительства. Осенью 1922 г. Киробком РКП(б) направил директивное письмо всем губкомам партии края нижеследующего содержания: «Всем губкомам РКП в Казахстане.
… подотделы национальных меньшинств при губкомах в КССР должны руководить работой лишь среди национальных меньшинств, находящихся вне своей автономной республики или не имеющих определенной территории в пределах РСФСР (татары, немцы, латыши)».
Немецкие ячейки были организованы при уездных и губернских организациях. В июне 1921 г. такая ячейка в составе 3-х человек существовала в Павлодарской общегородской организации. В 1923 г. аналогичная секция функционировала при Акмолинском губкоме РКП(б). «В круг ее деятельности,— отмечается в «Известиях Акмолинского губкома РКП (б),— входит обслуживание немцев, находящихся на территории нашей губернии, количество коих около 35 000 человек. Газет на немецком языке за отчетный месяц распространено до 4 000 экз. Распространена также полученная из Германии литература, как-то: «Юный Интернационал» — орган Германской секции Коминтерна и др.
Среди немцев по заданию секции проводятся собрания по вопросам текущего характера».
Впечатляющие достижения имелись и в культурной политике. В АССР было введено обязательное обучение на родном языке, и она стала одной из первых республик сплошной грамотности. Такая же картина прослеживалась и в национальных районах других областей, где создавались и работали национальные школы, театры, институты, редакции газет.
Как справедливо отмечает В. А. Ауман в статье «Советские немцы вчера и сегодня»: «АССР НП была центром притяжения для политэмигрантов из Веймарской республики и сменившего ее германского рейха, из Австрии, поглощенной им в конце 30-х гг. В советской немреспублике видели эти эмигранты некоторые черты будущей демократической Германии».
Культ личности Сталина, курс на установление казарменного социализма означал в то же время тотальное наступление на ленинскую национальную политику. Реорганизация национальных районов, отмена обучения на родном языке, закрытие национальных культурных центров и уничтожение цвета интеллигенции явились как бы прелюдией геноцида 1941 г., когда советские немцы, как и крымские татары, калмыки, балкарцы, чеченцы, ингуши, карачаевцы и месхетинцы росчерком пера «отца народов» лишались своей государственности и по подозрению в наличии «тысяч и десятков тысяч диверсантов и шпионов» высылались на чужбину, причем главной виной, как обосновывалось в указах Верховного Совета СССР, самим народам вменялось недоносительство о наличии этих мифических шпионов и диверсантов.
Именно с этого периода и начинаются современные сложности в национальном вопросе, с которыми сталкиваются народы, насильственно лишенные своей автономии.
Немцы явились самой крупной национальной группой из всех перечисленных наций, и их судьба с этого момента во многом разнится с участью других народов. Действие указа распространялось практически на всех лиц немецкой национальности:ссылалисьволжане,
москвичи и ленинградцы, депортировались немцы с Украины и Кавказа, отзывались с фронта офицеры и солдаты, лишались доверия беспартийные и коммунисты.
Масштабы, этой акции свидетельствуют о том, что проводившаяся кампания намеренно имела своей целью уничтожение данных этнических групп, по методике и тактике проведения карательных операций она напоминала технологию ликвидации кулачества.
Этот момент истории дает наглядное представление об извращении понятия классовой борьбы по догмам «Краткого курса истории ВКП(б)». Когда государство пытается строить безопасность и счастье одних народов за счет несчастья других, то законы иторического развития с фатальной неизбежностью обрушивают беды на всех и, в конечном счете, рано или поздно возвращают на круги своя вину, требующую искупления.
Отныне экстерриториальное национальное меньшинство, лишенное родительских очагов, но сохранившее имя и язык, под конвоем военных команд вывезено в Среднюю Азию, Казахстан и Сибирь. В Казахстане, по данным на 1 декабря 1941 г., численность немцев—«спец-переселенцев» составляла 349 713 человек, а общая их численность возросла до 441 713.
Если учесть подобное четырехкратное увеличение населения, то и без дополнительных данных можно представить себе весь ужас положения детей, стариков и женщин, лишенных крыши над головой и средств к существованию.
По злой иронии судьбы, Сталиным была использована в практике медленного уничтожения народов неосуществленная его противником Л. Троцким мечта о труд-армиях. Более 700 тыс. трудящихся Казахстана, казахов и спецпереселенцев, были призваны в трудовые колонны, которые работали на строительстве объектов оборонного значения Урала и Сибири. Трудармисты-немцы работали в лагерях, на шахтах Кузбасса, Караганды, Сталиногорска (ныне Новомосковска) валили и обрабатывали лес в Архангельской области, Коми АССР, строили Краснотурьинскую ТЭЦ, Богославский алюми ниевый завод и т. д.
Голод, инфекционные болезни, бытовая барачная неустроенность, разобщение семей и, главное — навязанная вина ни за что ни про что и враждебное отношение официальной пропаганды с неизбежностью вели дело не только к физической смерти людей, но и к моральному убиению нации.
Казахстан не по воле его коренных жителей превратился в сталинскую тюрьму народов. Посудите сами. В 1937 г. в Казахстан были высланы 18 526 корейских семей (приблизительно свыше 100 тыс. чел.), Накануне войны жителями республики стали 102 тыс. депортированных поляков. Осенью 1941 г. в КазССР были высланы еще 361 тыс. немцев Поволжья. На 1 июля 1943 г. в республику было эвакуировано 532 506 человек из западных районов страны. В 1943—1944 гг. проведено насильственное выселение в Казахстан 507 тыс. представителей народов Северного Кавказа и т. д. В ноябре 1944 г. республики Средней Азии и Казахстан приняли свыше 110 тыс. человек из 220 населенных пунктов Месхетии (Грузинская ССР).
В том, что советские немцы, как и другие народы с искалеченной судьбой, не потеряли свое «я», сохранили в лихую годину надежды на будущее, немаловажную роль сыграло соучастие в их деле казахов, деливших с ними пресную лепешку и воспитавших оставшихся сиротами их детей, с душевной открытостью, без вражды принявших совместное проживание с попавшими в беду людьми на земле своих предков.
В этой связи вряд ли можно согласиться с корреспондентами газеты «Труд» О. Квятковским и Г. Крюком, которые пытаются внушить идею о якобы существовавшей в те времена неприязни казахов к немцам и необходимости смены нескольких поколений для того, чтобы изжил себя «холодок» недоверия со стороны коренного населения». Процесс сближения двух народов шел на почве взаимной доброжелательности и понимания. Да и не могли казахи, еще недавно потерявшие 42% всей численности своего населения вследствие «прелестей» коллективизации, не понять немцев, поголовно выселенных с обжитых земель. «Знакомство в трудный час перерастает в дружбу в добрый час» — говорит казахская пословица.
На казарменно-режимном положении продолжало оставаться немецкое население Советского Союза и после окончания войны. Указ Верховных властей от 26 ноября 1948 г. гласил о том, что «немцы, калмыки, ингуши, чеченцы, финны, латыши и др. переселены в предоставленные районы навечно и что выезд их с мест поселения без особого разрешения органов МВД карается каторжными работами до 20 лет»
Страшная безысходность судьбы народов-заложников, нацеленность на деградацию молодых поколений изгоев представляют собой классическую методу сталинской модели насильственной ассимиляции и унификации этнонациональной структуры общества путем необходимости выбора: или уничтожение или отказ от своих национальных корней. Лишь смерть Сталина и отчаянный политический шаг Н. С. Хрущева, осудивший сталинизм как преступление против народа, остановили маховик государственной карательной машины, работавшей по принципу «есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы».
И, видимо, именно в личности главы государства 50— 60-х гг. следует также искать причины не до конца доведенного процесса десталинизации, в том числе, и в реабилитационных делах. Об этом свидетельствует ряд нормативных актов Верховного Совета СССР, касающихся восстановления в правах советских немцев.
Как в преамбуле, так и в конкретике этих документов со всей очевидностью прослеживается паллиатив, дающий как бы освобождение, но вместе с тем и не снимающий с целого народа комплекс неполноценности. Так, Указ от 13 декабря 1955 г., мотивируя отмену ограничений в правовом положении спецпереселенцев-нем-цев лишь только тем, что они «в дальнейшем не вызываются необходимостью», постановляет, что «снятие с немцев ограничений по спецпереселению не влечет за собой возвращение имущества, конфискованного при выселении, и что они не имеют права возвращаться в места, откуда они были выселены». Понадобилось еще почти десятилетие для того, чтобы отменить позорный документ 1941 г. как «огульное обвинение» и предоставить возможность хозяйственного и культурного строительства для немецкого населения на землях высылки, поскольку-де «районы его прежнего места жительства заселены».
По существу, эти две декларации являются до сих пор единственными в советском законодательстве, официально реабилитирующими советских немцев в глазах общественности, так как Указ 1972 г. о снятии ограничений в выборе места жительства является лишь формальной отпиской пропагандистского характера, если учесть господствующий в стране институт прописки по месту жительства.
С точки зрения сегодняшнего опыта, эти документы далеки от полной и окончательной реабилитации советских немцев как в морально-правовом, так и в социально-политическом смысле. Не соответствуют они и конституционному порядку, установленному в стране, не говоря уже о международных законодательных актах по гуманитарным правам, в частности статей «Всеобщей декларации прав человека». Продолжает оставаться под знаком вопроса и выборочный подход: «почему некоторые из ссыльных наций были реабилитированы полностью, а некоторые лишь частично?»
Однако ценность существующих законодательных актов состоит в том, что они имели значение для самих немцев с точки зрения постепенного возрождения нации, хотя и не на родном пепелище, поиска разбросанных по разным местам родных, открытия допуска к образованию и т. д.
Сложившееся неоднозначное положение лиц немецкой национальности зеркально отражают статистические данные их численности, в том числе в Казахстане.
В период между 1959 и 1970 гг. значительное количество немцев переселилось из Сибири в Казахстан, в основном в целинные районы. В 1970 г. их уже насчитывалось в республике свыше 858 тыс. человек, или 6,6% всего населения. Характерной особенностью расселения немцев являлось то, что в исторически сложившихся местах проживания они селились в основном в сельской местности, а в относительно новых районах расселения: Карагандинской, Талды-Курганской, Гурьевской областях немецкое население сконцентрировано преимущественно в городах. Перепись 1979 г. свидетельствует, что в Казахстане проживало более 900 тыс. граждан немецкой национальности, или 6,1% населения республики.
(По данным переписи 1989 г. немецкое городское население в Казахстане составило 469 808 человека, а сельское — 487 715. Общий итог—957 518.— Изд.)
Таким образом, статистика показывает, что основное ядро советских немцев сосредоточено в Казахстане. Сюда же стягиваются нити социальной и культурной активности. Естественно, отсюда вытекает и ответственность республики в разрешении внутриполитического «немецкого вопроса».
Среди множества задач, стоящих перед современными советскими немцами, в качестве первоочередных выступают три: 1) вопросы предоставления автономии,
2)эмиграционные тенденции, 3) политика благоприятствования в культурной сфере.
Сложность первого комплекса проблем состоит в том, что в стране, насчитывающей свыше 120 национальностей, а по некоторым данным народов в СССР около 400, имеется всего 53 национально-территориальных единицы. Естественно, существующая структура национальной государственности не в состоянии удовлетворить потребности всех субъектов национальных прав.
Несовершенство системы воочию проявляется на примере ИКАО, этносоциальный состав которой входит в противоречие со статусом соподчиненности территорий в иерархии «область — республика — Союз». Институт автономии в данном случае перестает работать при малейших сбоях механизма хозяйствования, нарушении национально-культурных связей, проявлении консервативных узко-национальных взглядов. Лицемерие сталинизма состоит и в том, что, выселяя немцев в Сибирь и Казахстан, Указ от 28 августа 1941 г. ни словом не обмолвился о юридической ликвидации АССР немцев Поволжья. Полнейшая безответственность была проявлена и в послевоенные годы, когда была упущена возможность, наряду с полным восстановлением в правах, вернуть советских немцев на места традиционного проживания даже без возмещения материального ущерба за понесенные жертвы.
С другой стороны, население, заселившее территорию исчезнувшей из географических карт АССР НП, сменило уже не одно поколение людей, создало экономическую и социально-бытовую инфраструктуру с устойчивыми связями в рамках РСФСР. Исходя из общечеловеческой мудрости, говорящей о том, что ни один народ не будет счастлив, если свое счастье начнет строить на несчастье другого, здесь, по-видимому, и следует определить эпицентр сложностей реставрации немецкой автономии и тщательно продумать комплекс гарантийных мер для всех слоев населения.
С таких же позиций нужно подходить к рассмотрению вопроса о национально-государственном статусе советских немцев и в нашей республике. Прецедент 1979 г. в райцентре Ерментау, когда келейное решение партийных бонз об образовании немецкой автономии без историко-научного обоснования и, главное, без опроса общественного мненйя, вызвало возмущение коренного населения, которое тут же, кстати, не преминули окрестить очередной вспышкой казахского национализма, красноречивое тому подтверждение, «А почему казахский народ должен был отдать эту землю, на которой он жил испокон веку? Их кто-то спросил? Нет. А нужна ли немцам та территория и автономия в пределах Казахстана? Их кто спросил? Нет. А суть-то в этом как раз и заключается: почему вдруг в Ерментау, где с древних времен жили казахи, теперь надо создавать немецкую республику»,— вспоминает то время первый секретарь Целиноградского обкома партии А. Г. Браун.
Действительно, современное положение дел с немецкой автономией ставит больше вопросов, чем дает на них ответы. И главная причина тут кроется в несовершенстве Конституции СССР по части определения статуса и прав национальных меньшинств, в устойчивости пережитков сталинской модели социализма, входящей во все большее противоречие с растущим национальным сознанием.
Все предшествующие десятилетия ассимиляторской политики воочию показали потенциальную силу выживания национальных групп, чьи корни были оторваны от питательной среды ландшафта обитания. Даже в этнонимах, самоназваниях этих народов прослеживается ностальгия по когда-то утраченному: турки из Месхетии, татары из Крыма, немцы Поволжья.
Чувство единой отчизны, истинный советский патриотизм не могут существовать без ощущения тепла малой родины, точно так же, как и безродность целых народов чревата проявлением поколений межеумков, чье прошлое отсечено, а будущее нацелено лишь на потребительские интересы.
В этом отношении мы разделяем точку зрения Чингиза Айтматрва, увидевшего в сегодняшнем положении советских немцев опасные симптомы манкуртизма и выдвинувшего в качестве единственного решения — ликвидацию экстерриториальности. «Изгнанные, разбросанные, униженные в годы войны, они до сих пор терпят политическую дискриминацию. Культурная и административная автономия советских немцев могла бы послужить не только им самим, но и всем нам. Не сомневаюсь, что немецкая автономия будет образцовой для всех нас… Место каждого народа должно быть там, где он исторически произрос».
Право на родину в ее изначальном смысле и качестве категорического императива перестройки выдвигает в первую очередь глубинные, духовные пласты советского общества, очеловечит социалистическое содержание государственного механизма.
Пока же, как одна из причинно-следственных связей, нерешенность вопроса о национальной автономии со скоростью цепной реакции порождает в народе эмигрантские настроения. Как свидетельствует ответственный секретарь Советского общества по культурным связям с соотечественниками за рубежом Э. В. Соловьев, выделяются в основном три большие группы выезжающих. Это лица еврейской, немецкой, армянской национальностей. В 1987 г. за рубеж на постоянное жительство выехали около 40 тыс. человек. В 1988 г.-более 100 тыс.
Нельзя согласиться с бытующими утверждениями, будто выезд из СССР обусловлен лишь подстрекательскими действиями зарубежных радиослужб. Высокий жизненный уровень на Западе, неудовлетворенность в культурном обеспечении этноса на местах, религиозный фактор, наряду с ощущением своей экстерриториальности, снимают значительные массы немецких семей со своих мест и вынуждают искать счастье на прародине, покинутой более двух веков назад.
Характерно в этом отношении письмо в редакцию газеты «Известия» Андрея Шеленберга из с. Новопавловка КиргССР, опубликованное на ее страницах 4 февраля 1990 г. Андрей пишет о своих обидах, о нанесенных оскорблениях его национальному достоинству в школе, в период его службы в рядах Советской Армии.
«В заключение хочу попросить,— подчеркивает благородный юноша,— чтобы мой выезд не расценивался неправильно — как отказ от своей Родины. Желание выехать вовсе не означает, что я отношусь с какой-то враждебностью к нашей советской действительности. Я всей душой поддерживаю перестройку, те преобразования, которые развернулись в стране. Хочется верить, что советский народ отметет от себя все то, что деформирует общество, и успешно осуществит задуманное. Я навсегда сохраню добрые чувства к стране, где родился, рос и формировался, где прошли лучшие годы детства и юности. Всего хорошего».
Смею утверждать, что при наличии соответствующей культуры межнациональных отношений вряд ли Андрей Шеленберг, да и не только он, принял бы столь ответственное в его жизни решение. На этом фоне повышается ответственность партийных, советских властей, особенно в нашей республике, которым умелыми действиями, хозяйственными, культурными и социальными рычагами предстоит урегулировать и этот щепетильный вопрос. Использование в данном случае прежних командно-нажимных методов обречено на провал. Необходим диалог обеих сторон, где предпочтение отдается не голому шельмованию и лозунговой патетике, а поиску компромисса и точек соприкосновения обоюдных интересов.
Если взглянуть на проблему не только с позиций ценностных ориентаций социализма, но и с чисто прагматическим пониманием дела, то окажется, что вследствие эмиграции мы теряем значительное количество вы-сококвалицифированных, добросовестных работников. Своеобразный склад ума и поведения предполагает у немецкой нации прежде всего порядок, добросовестность и умение работать.
Пока же статистика дает нам тревожные цифры. За
1988 г. из Казахстана выехало 32 тыс. советских немцев.
1989 г. по предварительным данным прогнозирует потерю еще 40—50 тыс. человек. И это в республике, которая всегда считалась трудонедостаточным регионом.
Проблема утечки трудовых ресурсов — разговор особый, требующий специального рассмотрения. Затрагивая здесь эту тему, мы говорим о тревожных симптомах, касающихся этноса советских немцев, которые не могут оставить равнодушным и казахскую нацию, составившую удивительный симбиоз взаимовыгодного сожительства с населением, отличным по культурным и хозяйственным параметрам.
Известно, что «причина оттока и притока населения кроется в комплексе социально-экономических факторов, а не в этнической принадлежности». Тем не менее, некоторые склонны считать, что выезд населения из Казахстана, Узбекистана, Киргизии и др. районов, наблюдающийся в последнее время, обусловлен якобы делением на коренное и некоренное население. Более того, выступая за «Круглым столом» журнала «Вопросы философии», доктор философских наук А. И. Дороченков (ИМЛ при ЦК КПСС) недвусмысленно заявил об эксплуатации коренными национальностями республик «инонациональных групп населения». Именно эта эксплуатация, по мнению А. И. Дороченкова, и вызвала «отток части населения из республик». «А если учесть, что обжитые места покидает наиболее чуткая к национальному неравенству, интеллектуально развитая часть инонационального населения, станет ясным ущерб, наносимый таким образом, интересам тех союзных республик, из которых уезжают эти люди»— заключает он.
Подобные рассуждения с явной, может быть, и неумышленной, целеустановкой на конфронтационный уклон вряд ли будут сопособствовать конструктивному решению национального вопроса в нашей стране, в том числе и проблемы советских немцев. В этой связи словами «Литературной газеты», хотелось бы задать отнюдь не риторический вопрос: «Почему многие из нас считают себя подготовленными (даже предназначенными!) рассуждать о дружбе народов, о такой деликатной сфере, как межнациональные отношения и их культура, и рассуждают громко, с трибун и страниц газет, а потом им остается лишь обескураженно оправдываться: «Мол, меня неправильно поняли, я хотел сказать совсем не это...»
Сегодня мы выводим из зоны молчания животрепещущие проблемы национальностей, на острие которых вопиет духовный и моральный дискомфорт советского немецкого народа. Неумелые попытки резонерствовать по поводу столь деликатной темы могут привести к обратному результату с непредсказуемыми последствиями. Взаимоотношения между казахами и немцами, на мой взгляд, относятся именно к культуре межнациональных отношений в самом высоком смысле понимании этих слов. В журнале «Дружба народов» опубликовано письмо немца из Казахстана, адресованное Роберту Веберу, председателю Комиссии по советской немецкой литературе при СП СССР. В нем говорится: «У советских немцев к казахам любовь особая. Когда в 1941 году немцы из Поволжья — сотни тысяч людей с узелками в руках — были сосланы в казахстанские степи, казахи помогли им выжить, приютили их. Думаю, тут взаимная любовь. Немцы в долгу не остались: хорошо зная культуру земледелия, помогли казахам в освоении целины. Впрочем, об этой дружбе народов предпочтительнее было бы помалкивать...»
Сегодня предпочтение отдается гласности. Казахстан является республикой, где были предприняты первые практические шаги, направленные на удовлетворение этнокультурных и языковых потребностей немецкого населения.
Постановление Бюро ЦК Компартии Казахстана, принятое в марте 1986 г., «О дальнейшем усилении политико-воспитательной работы среди граждан немецкой национальности, проживающих в Казахстане» в качестве партийной программы предусмотрело к исполнению ряд мер по оживлению культурной деятельности немецкой интеллигенции. Главной заслугой этого акта нужно считать признание де-юре национальной немецкой культуры в конгломерате интеллектуального достояния республики. Перевод редакции газеты «Фройндшафт» в Алма-Ату, изменение ее статуса, как органа ЦК Компартии Казахстан, строительство столичного немецкого театра, установление долговременных культурных связей с ГДР, теле- и радиопрограммы на немецком языке, расширение представительства граждан немецкой национальности в составе руководящих кадров, в выборных органах, увеличение их в депутатском корпусе Советов народных депутатов, подготовка педагогических кадров в Кокчетавском, Целиноградском пединститутах, Алма-Атинском институте иностранных языков, Саранском педагогическом училище, подготовка и переподготовка кадров режиссеров и актеров немецкого театра и многое другое — реальные результаты обновления межнациональных отношений.
Постановление Верховного Совета КазССР «О состоянии изучения в республике немецкого языка как родного» служит признанием того, что осуществляемая работа еще не отвечает современным требованиям, и необходимо создание системы обучения немецкому языку как родному; является по существу уже гарантийным документом сохранения немецкой культуры для будущих поколений.
В письме в редакцию газеты «Известия» Альберта Плутника, опубликованном под заголовком «Исповедь перед дальней дорогой», справедливо отмечено:
«Мы — дети трудной истории. Даже в те годы, когда страна уже твердо встала на ноги, в ней продолжалась политика времен отчаянной борьбы с врагами, чуждыми элементами, затаившейся контрой. У нас постоянно кого-нибудь преследовали, объявляли вне закона. То это были представители старого дворянства, буржуазной интеллигенции, духовенства, зажиточного крестьянина, то фракционеры, космополиты, инакомыслящие. Словно бы это был необходимый момент общественного развития. Или власть себе самой казалась сильнее, когда гнула до земли «повинные головы»? Хотя подлинная сила как раз в обратном — в милосердии».
И тем не менее, несмотря на трудности и невзгоды, которые выпали* на долю поколений советских людей в строительстве социализма, мы смотрим в будущее с надеждой и оптимизмом и незыблемо верим в те идеалы, за которые боролись лучшие умы человечества Маркс, Энгельс, Ленин. Верят в свое светлое будущее и 12 680 ветеранов — представителей немецкого населения и участников трудовой армии в годы Великой Отечественной войны. Во главе нации идут 31 448 коммунистов немецкой национальности. Вселяют оптимизм и надежду в идеалы революционного обновления общества и знатные люди — сыны и дочери нации в республике — 26 Героев Социалистического Труда. Среди них прославленные труженики: организатор колхозного производства Якоб Цвингер, директора совхозов Давид Бурбах, Иосиф Миллер, механизатор Эдуард Траксель, горняк-шахтер Райнгольд Литман, экскаваторщик Анатолий Витте и многие другие. Активными борцами революционной перестройки, в том числе межнациональных отношений, являются испытанные интернационалисты — наши земляки заслуженный тренер СССР Э. Ф. Айрих, видный партийный и государственный деятель Андрей Браун, лауреат Ленинской премии Э. Ф. Госсен, избиравшаяся членом ЦК КПСС, знатный механизатор страны Н. В. Геллерт, член-корр. АН КазССР физик Эрнст Воос, писатели Г. К. Бельгер, К. В. Эрлих и многие другие,
Сегодня, когда революционные процессы обновления охватывают все стороны жизни общества, когда возникла необходимость своевременного решения назревших проблем в сфере национальных отношений, советские люди «любые проявления шовинизма и национализма, национальной замкнутости и чванства»,, рассматривают «как посягательство на величайшее завоевание социализма— братскую дружбу народов, интернациональное единство советского общества».
КРИГЕР В. Э„ ФРИЗЕН А. И.,
аспиранты, ИИАЭ АН КазССР