Но в письме от 31 мая 1898 года к редактору журнала «Русская мысль» В.А.Гольцеву Мамин-Сибиряк не соглашается с ролью «собирателя», отведенной ему рецензентом, и отстаивает свою самостоятельность в создании легенд.

 

Таким образом, эти произведения вовсе не являются простым пересказом народных творений, они созданы в духе, в стиле и колорите фольклорного материала казахов. Герой легенды «Байма-ган» молодой батрак бая Хайби-булы Баймаган — человек с горячим сердцем и доброй душой. Он поэт в душе, хорошо чувствует красоту своей степной природы.

 

Баймаган страстно любит гордую красавицу Гольдзейн, дочь своего хозяина. Все его мысли, «как степной ковыль, гнутся в одну сторону». Но слишком хорошо известны ему слова скупого бессердечного Хайбибулы: «Будь хоть без головы жених, мне все равно… кто даст калым в сто лошадей и пятьсот рублей деньгами, тому и отдам Гольдзейн». И Баймаган решается разбогатеть любыми средствами, чтобы приобрести право на любимую. В своем воображении он становится вором, совершает барымту. И чувствует, как в борьбе за богатство мельчает его душа, скудеет мысль, и уже не мила ему Гольдзейн. И вот Баймаган начинает понимать отвратительность, мерзость жизни богача-насильника, убеждается в порочности своего стремления к обогащению. Он теперь больше тянется к простым беднякам, в них он начинает видеть и ценить человеческие достоинства. Прошла и его слепая страсть, он полюбил честную милую труженицу Макен, дочь бедного пастуха Газиза. Если Баймаган нарисован с большой любовью, то его хозяин старый Хайбибула показан сатирически.

 

У Хайбибулы табун лошадей, косяки кобылиц, лучшие иноходцы, новые юрты из «лучших белых кошм», украшенные дорогими бухарскими коврами, да и «сундуки с деньгами и всяким добром». Но этот красноносый, толстый, скупой и набожный старик думает только о том, как бы получить калым за свою единственную дочь и за этот калым жениться на «молоденькой».

 

С сочувствием изображено в легенде тяжелое положение пастухов с их старыми дырявыми юртами, в которых очень бедно, «ничего не было, кроме хозяйских седел да разной сбруи. Спали оба работника на лошадиных потниках. Сквозь прогоревшие кошмы грело солнце и лился дождь, точно аллах хотел каждый день испытывать терпение молодых пастухов». Скупо, но метко подмечена автором и трагическая участь казахских женщин.

 

Писатель-реалист не забывает сказать о привлекательных душевных качествах казашек. Неустанной труженицей, способной на большую любовь, скромной, но гордой показана Макен, дочь пастуха. С утра до вечера она работает, распевая тихие печальные песни. Перед богатой ровесницей Гольдзейн Макен держит себя свободно, независимо, у нее больше теплоты и обаяния.

 

Правдивые произведения Мамина-Сибиряка знакомили тогдашнего русского читателя с трудовой жизнью и бытом казахского народа, показывали социальные противоречия степи.

 

В легенде «Лебедь Хантыгая» говорится о всепобеждающей силе искусства, о роли его в жизни казахского народа. Своими чудными песнями прославился любимец народа Хаким Бай-Сугды, он осыпан богатством и почес-тями. Его песенное искусство вынуждает преклоняться даже хана.

 

Но в преклонном возрасте певца начинает мучить мысль о том, что «горя, несчастий, нужды и болезней целые моря, а я утешал и себя и других одной каплей сладкой отравы». И певец перестал слагать песни. Бай-Сугды ушел в ученые книги, в «море мудрости», в подвигах самоотречения и аскетизма стремясь обрести духовное совершенство. Когда Бай-Сугды достиг высшей степени самоотречения: стал питаться дикими плодами, кореньями и травой, позабыл вкус мяса, сладких вин и сладких плодов, истомился жаждой, он понял, что истинный подвиг состоит не в аскетизме, не в отшельничестве, а в служении человеческому счастью. «Каждая слеза, осушенная твоей песнью, и каждая улыбка радости, вызванная ею, — такое счастье, о котором не смеют мечтать и ханы». И певец вернулся после десятилетних исканий домой и стал петь «о счастье трудящихся, о счастье добрых и любящих, о счастье простых».

 

Так писатель-демократ и гуманист выразил свои мечты о будущем, воплотил идеи о правах трудящихся на счастье, о высоких радостях жизни на благо человека.

 

Мастерски раскрывает он одно из замечательных духовных качеств казахского народа — дар песен, любовь к искусству. Вообще в произведениях о восточных народах Мамин-Сибиряк много и охотно рассказывает об их устно-поэтическом и музыкальном творчестве. В «Кладе Кучума» писатель взволнованно рассказал о своем впечатлении от грустной и протяжной песни: «Это было не пение в собственном смысле, а какой-то плачущий речитатив с повышениями и понижениями, напоминавшими мерный бой морской волны. Сколько самой удручающей поэзии в одном таком мотиве — это была живая история неисчислимых бед, разлившихся по степи пожаром».

 

Легенда «Майя» — произведение о страстной, облагораживающей и самоотверженной любви, которая потушила даже межродовую вражду.

 

Герой легенды — красивый, полный отваги молодой хан Са-рымбэть вначале беспощадно истреблял стариков, женщин и детей побежденного его войсками враждебного племени. Но в самый разгар бойни, резни, всеобщего избиения, в самый разгул мстительных чувств Сарымбэть увидел женщину изумительной красоты. Майя не молила о пощаде, не плакала, а с достоинством ждала своей смерти. И молодой хан, нарушая собственный приказ о всеобщем истреблении, дарует ей жизнь.

 

Страстная любовь к Майе перерастает в душе Сарымбэтя в высокое гуманное чувство, и он прощает побежденных. После смерти Майи Сарымбэть, опечаленный, убитый горем, слагает с себя высокий сан и умирает у могилы своей возлюбленной как простой человек, исполненный братской любви к окружающим.

 

Художественные средства легенд очень выразительны, они как бы отражают понятия и представления казахских персонажей. Только человек, хорошо знающий степную природу, может сказать, что у него мысли «как степной ковыль, гнутся в одну сторону», что он привел к хану лошадь, смирную «как овечка», «птицей сел на спину коня», «орлом полетел» или что «волком завывали снежные метели» и т.д.

 

Речь героев легенд подчас становится афористической. Особенно красочна речь персонажей легенды «Лебедь Хантыгая»: «Я, как пылинка в солнечном луче, купаюсь в твоей милости»; «когда птица поет беззаботно, сидя на ветке, она не предчувствует близкой беды, не видит коршуна, который ее схватит. Моя зима пришла, а мой коршун уже летает над моей головой, и я чувствую, как веют его крылья...»; «… я усыплял душу запахом роз, а вся наша жизнь только колеблющаяся тень промелькнувшей в воздухе птицы»; «твои чудные песни долетели и до меня, как залетают редкие птицы в далекие страны»; «созревший плод падает на землю — разве это смерть?» и т.д.

 

Для характеристики речи героев, передачи разговорных интонаций Мамин-Сибиряк умело использовал в контексте многие казахские слова и выражения, снабжая их точным переводом и примечаниями. Казахские слова, употребленные писателем, не усложняют повествования, а придают ему большую конкретность, национальный колорит.

 

Среди детских произведений Мамина-Сибиряка привлекает внимание рассказ «Ак-Бозат» из жизни казахской детворы. Этот рассказ впервые был напечатан в 1895 году в двух номерах журнала «Детское чтение», затем перепечатывался много раз, а в 1907 году вышел отдельной книжкой.

 

Как и другие рассказы и сказки Мамина-Сибиряка для детей, «Ак-Бозат» проникнут высокими гуманистическими идеями и рассчитан на активность детского сознания. Здесь нетрудно увидеть осуждение разгульной жизни и уважение к труду, к трудящемуся человеку.

 

Казахский аул в изображении Мамина-Сибиряка не идилличен, а полон противоречий, социального неравенства. Он заметил здесь баев, старшин, биев, владельцев огромной массы скота, которым служили байгуши, бедняки. «Да, проклятую бедность не объедешь ни на каком скакуне», — с болью писал писатель-демократ своему герою — юному бедняку, который стал жертвой несправедливости, общественного зла.

 

Кроме этих, так сказать, специальных произведений о казахском пароде, имеется у Мамина-Сибиряка ряд ярких эпизодов, любопытных сцен, точных правдивых описаний и эпизодических персонажей из жизни казахов в других его крупных художественных полотнах. Например, в знаменитом романе «Привалов-ские миллионы» привлекает внимание эпизодический персонаж — «крещенный киргиз» Данил Семенович Шелехов.

 

Говоря об его характере, представляющем «самую пеструю смесь достоинств и недостатков», Мамин-Сибиряк прежде всего подчеркивает, что Шелехов по своей натуре остался «настоящим степняком». В это понятие писатель вкладывает сметливость, удивительную способность ориентироваться в бескрайних степях и непроходимой глуши тайги, изумительную энергию и настойчивость, проворность, расторопность.

 

Показывая Шелехова, Мамин-Сибиряк подчеркивает, что при благоприятных условиях из таких представителей казахского общества могли бы сформироваться замечательные рабочие.

 

В исторической повести «Охонины брови», посвященной восстанию Пугачева, также имеется ряд сцен, показывающих тяжелое положение башкир, казахов, их участие в восстании. Особенно полна и широка в повести картина разоряемых и волнующихся башкир, а в массовых сценах, в показе орды, стойбищ, мелькают и фигуры мятежных казахов.

 

Правдивые и волнующие произведения Д.Н.Мамина-Сибиряка из жизни казахов — свидетельство его уважения к бывшему тогда бесправным народу. В ряду русских дореволюционных ученых и писателей, имена которых с глубокой благодарностью вспоминает сейчас возрожденный казахский народ, по праву стоит и Д.Н.Мамин-Сибиряк.