В изучении богатой истории связей, взаимоотношений казахской литературы с литературами народов Востока и Запада накоплен определенный опыт, имеется немало статей и монографий. Однако до последнего времени вне поля зрения исследователей оставалась романтическая поэма «Vladimir et Zara, ou Les Kirguises («Владимир и Зара, или Киргизы»), изданная в Париже в 1836 г. от имени Клер Клермонт на французском языке (в XVIII и XIX вв. в официальной историографии казахов называли киргизами). Поэма была долгое время в забвении, причина долгой неизвестности пока не выяснена, видимо, по цензурным соображениям. Она была названа лишь в библиографическом справочнике В.И. Межова «Сибирская библиография» (Т. III. СПб., 1882. С. 241 (№ 2511) и сохранена в единственном экземпляре в редком фонде ГПБ им. М.Е.Салтыкова-Щедрина в Ленинграде. Поэма стала известной после публикации о ней статьи акад. М.П.Алексеева в книге «Turcologica». К 70-летию акад. А.Н.Кононова (Л., 1976. С. 208-212) автору этих строк удалось найти это произведение и с предисловием, в переводе Г. Муканова с французского на казахский, издать в 1988 г. в Казахстане. Так, спустя 150 лет после первого парижского выпуска поэмы вышло ее второе издание на казахском языке, которое тепло было принято в республике.

 

У книг, как в жизни людей, имеются удивительные разнообразные судьбы и истории. Исследователи выяснили, что удивительна и судьба поэмы «Владимир и Зара», изданная от имени Клер Клермонт (1798-1879). Она была воспитана в семье известного английского философа Уильяма Годвина, женившегося вторично на ее матери, в юности была в общении с семьей знаменитого поэта Шелли, через него с Байроном. После смерти Аллегры, дочери от Байрона, и трагического ухода из жизни двух поэтов, скрывая свою прежнюю жизнь, Клер в середине 20-х годов XIX в. работает воспитательницей в домах московских аристократов, где знакомится с учителем музыки, языка, поэтом Германном Гамбсом (1801-1886). Биография его полностью пока не изучена. Устанавливается между ними духовная близость, которую Германн сохранил и в разлуке, находясь в ссылке где-то в Западной Сибири, затем в странах Запада, Клер жила в Италии. В 30-е годы, утаив свое имя, кроме одной книги по теологии, Германн Гамбс издал в Париже несколько книг от имени Клер Клермонт, в том числе и поэму «Владимир и Зара». Причина выбора Гамбсом псевдонима Клер Клермонт еще не выяснена. Американская исследовательница М.Стокинг в работе о дневниках Клер Клермонт, вышедшей в Кембридже в 1968 Г., считает, что «… Гамбс, очевидно, готовился к занятию должности пастора и предварительно собирался получить степень бакалавра на теологическом факультете Страсбургского университета...». Приводя несколько доводов, М.П.Алексеев пишет: «… выбор им псевдонима для этого цикла его произведений был с его стороны своеобразной жертвой в память неразделенной любви и напоминанием о себе после того, как они окончательно расстались друг с другом. К сожалению, мы не могли доискаться каких-либо сведений о том, дошла ли до Клермонт хотя бы одна из названных книг, украшенных ее именем; по-видимому, никаких свидетельств по этому вопросу не сохранилось» (Литературное наследство. М., 1982. Т. 91. С. 504).

 

«Владимир и Зара» — название большой книги, где поэма занимает первое место, страницы 3-189, с предисловием «Прелюдия». Вторую часть книги составляют «Досуги» — оды, стихи — зашифрованные посвящения, расшифровать которые невозможно. В книге есть перевод стихотворения А.Пушкина «Черная шаль», как считает М.П.Алексеев, «никогда не отмечавшийся библиографами».

 

Действие поэмы развертывается на равнине, в степных раздольях у подножия Алтайских гор, на побережье Ишима, в при-иртышских степях; описанные кочевники переселяются к берегу Аральского моря, где зимуют, а с наступлением весны вновь отправляются в степь, живописному описанию которой уделено много стихотворных строк. Завершается действие на Иртыше, неподалеку от Омска. Поэма состоит из четырех песен — «Пленник», «Кочевники», «Степь», «Бегство». Главное действующее лицо — молодой русский офицер, по каким-то обстоятельствам оказавшийся в плену у киргиз-кайсаков, в неволе ставший табунщиком, пастухом. Полюбил он гордую красавицу, ханскую дочь Зару. Однажды Владимир рассказывает ей свою жизнь, родом он с берегов Оки, из военной семьи, в детстве слышал рассказы об Очакове и Чесме, юность прошла в счастье. Когда старый отец умер, он остался с молодой матерью. Владимир был увлечен идеей свободы, призывным кличем: «Дети славы! Станьте свободными, время пришло!»

 

Обольщенный этим небесным гласом.

Я осмелился думать, осмелился говорить,

И тогда зловещим приказом

Я был сослан в гарнизон в Омск...

 

М.Алексеев пишет: «Очевидно, речь идет здесь о сосланном в Сибирь декабристе после восстания на Сенатской площади». Устанавливаются теплые отношения Владимира с аульной беднотой, молодежью, которая помогает ему и Заре тайно бежать. Влюбленные беглецы спасаются от погонщиков с помощью одного из лодочников на Иртыше.

 

К этому времени, когда приблизительно поэма писалась и публиковалась — конец 20-х и середина 30-х годов XIX в., в западноевропейской и русской литературах достаточно высок был интерес к Востоку, восточным странам и народам. В русле «Восточных поэм» Байрона и цикла произведений А.С.Пушкина о Востоке появились произведения других поэтов и писателей. Например, романтическая разработка одной только темы малоизученной казахской жизни есть в поэме «Киргизский пленник» Н.Муравьева, созданной в 1828 г., повести «Бикей и Ма-уляна» В.И.Даля, повести «Киргиз-кайсак» В. Ушакова и др. Позднее, в 40-е годы появились романтические поэмы «Степь» и «Киргиз» польского поэта Густава Зелинского. Поэма «Владимир и Зара» Г. Гамбса, опубликованная от имени Клер Клермонт, продолжает эту традицию.

 

Романтическое описание разнообразия пейзажей бескрайних казахских просторов, весенней, летней, осенней, зимней природы звучит в унисон душевному миру героев. Многозначен образ степи то в олицетворении мира романтической вольности, то в символе вечности, гармонии мироздания. Особо красочно описан буран в степи, уподобляющийся смерчу, «мрачному духу», трубящему в оглушающий рог, вносящему смятение во все живое. Созданы образы молодых влюбленных, стремившихся к счастью, образы их друзей и отца Зары — хана Атель и его окружение. Богат этнографический колорит, реализованный в показе даже мельчайших деталей одежды Зары, ее подруги, поэтического айтыса — состязания юношей и девушек, реалий национального быта, убранства юрт, церемонии кочевки, охоты, фрагментов с участием лошадей — верных спутников жизни казахов, укрощения пары великолепных скакунов, в введении в текст нескольких слов, например, хан, кумыс, аймак, кайсак, буран, сайгак, кулан. Многое увидено поэтическим взором иностранного автора и тепло описано. Начиная с середины и до конца поэмы, неоднократно употреблен этноним «кайсак» — одно из древних наименований казахов вместо слова «киргиз», что свидетельствует о том, что автор различал наименование двух соседних народов. Долгое время в поле зрения европейской культуры находились богатейшие восточные цивилизации Индии, Персии, Китая, а мир народов одной из больших частей Востока оставался белым пятном.

 

«Владимир и Зара» — одно из первых поэтических произведений на Западе, в котором отразились многие стороны жизни казахов первой половины XIX в.