НАЧАЛО И РАЗВИТИЕ СОБЫТИЙ ПО ОБЛАСТЯМ
1. СЫР-ДАРЬИНСКАЯ ОБЛАСТЬ
Восстание туземного населения в Сыр-Дарьинской области не имело широкого и повсеместного размера, но тем не менее отличалось довольно большой резкостью в некоторых ее районах.
Началось восстание с беспорядков в старом городе Ташкенте. По поводу этих беспорядков за подписью вр. командующего войсками генерала Ерофеева от 27 июля 1916 года издан был следующий приказ:
“Согласно заключения военно-прокурорского надзора Туркестанского военно-окружного суда, основанного на данных следственного производства, сарты туземной части города Ташкента (перечисляются фамилии)1*, подлежат обвинению в том, что вознамерившись силою воспрепятствовать исполнению высочайшего повеления о реквизиции рабочих туземцев Туркестанского края, около 8 часов утра 11-го июля месяца сего года, собравшись у полицей-
1* Прим. Т. Рыскулова.
ского управления туземной части города Ташкента, состоящего на положении чрезвычайной охраны, совместно с другими, не обнаруженными на предварительном следствии лицами в числе более тысячи человек, напали на собравшихся в полицейском управлении чинов полиции и ударами ножей, камней и палок причинили легкие раны секретарю полицейского управления Трентовиусу и городовым Рустамбаеву и Мусаходжаеву, ушибы другим городовым и выстрелом из револьвера убили бывшего в числе полицейских чинов караульщика Мирахмедша Ми-ракбаршаева, что предусмотрено 263 и 268 ст.ст. Улож[ения] о наказ[аниях] уголовн[ых] и исправительных]: 1 п. 18 ст. Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия и 279 ст. кн. XXII С. В. П. 1869 г., изд. 4.
За означенные преступные деяния все вышепоименованные сарты в числе 35 человек, на основании ст. 262 кн. XXIV С. В. П. 1869 года, изд. 4, обязательного постановления Туркестанского генерал-губернатора от 29 июня 1914 года, п. 3 ст. 26; ст.ст. 17 и 18 приложения 1 к ст. 1 (примечание 2) Устава пред [упреждения ] и пресеч[ения] преступл [ений ] (кн. XIV Св[ода] Зак[онов]) и согласно заключению военно-прокурорского надзора, предаются мною Туркестанскому военно-окружному суду для суждения их законам военного времени.
Что-же касается до возникшего на предварительном следствии вышеизложенного обвинения против скрывшейся и неразысканной на предварительном следствии сартянки туземной части города Ташкента Заур Биби Мусамухаме-довой, то уголовное преследование ее согласно заключения военно-прокурорского надзора, приостановлено впредь до ее явки или розыска, а уголовное преследование по то-муже обвинению против сарта туземной части города Ташкента Мулла-Садык Садыр-Кариева, за его смертью, прекращаю"' .
Беспорядки туземцев в старом городе Ташкенте начались приблизительно следующим образом. 11-го июля 1916 года в полицейское управление туземной части города Ташкента должны были собраться все пятидесятники для приведения к исполнению распоряжения правительства о наборе туземных рабочих. Толпа туземных женщин и мужчин уже заранее собралась вокруг здания полицейско-
1* Цитата с источником не сверена.
го управления и начала выражать недовольство. Толпа с каждым часом увеличивалась. Полицмейстер Мочалов отдал распоряжение закрыть и охранять городовым вход с улицы в сад полицейского управления. Несмотря на это, толпа выломала отделявшую сад решетку, избила городовых и хлынула к зданию полицейского управления. С крыльца последнего чины полиции пытались уговорить толпу разойтись, но никто не слушался, оставаясь на месте, женщины кричали: “Не дадим рабочих”, а мужчины: “Никуда не пойдем, здесь умрем”.
В этот момент толпа увлекла с крыльца управления караульщика Мирахмедша Миракбаршаева и лишила его жизни выстрелом из отобранного ранее у одного из городовых, Юлдаша Магомедова, револьвера. Затем толпа схватила на том же крыльце секретаря управления Трентовиуса и стала наносить ему побои, сорвав предварительно с него шашку. Однако Трентовиуса полицейским удалось освободить, открыв стрельбу из револьверов, после которой толпа отхлынула от крыльца. Через несколько секунд толпа вторично нахлынула и, намереваясь проникнуть в здание управления, произвела разгром кирпичами и камнями оконных и дверных стекол. По прибытии на место происшествия бывшего полицмейстера подполковника Колесникова с пятью казаками характер беспорядков обострился. Один из туземцев бросился на него с обнаженной шашкой, но был убит наповал подполковником Колесниковым выстрелом из револьвера. Дав после этого второй залп из револьверов, чины полиции скрылись в здании управления и там заперлись; в окна полетели кирпичи и камни; бунтовщики пытались пробраться внутрь помещения; по телефону была вызвана на помощь воинская часть; затем действие телефона прекратилось, т[ак] к[ак] толпа порвала провода. Порядок был восстановлен прибывшей ротой ташкентской школы прапорщиков. Перед зданием полицейского управления оказалось шесть трупов туземцев, из них один полицейский караульщик, один туземец, застреленный полицмейстером, и четверо убитых выстрелами чинов полиции. Количество убитых и раненых, унесенных толпой, не установлено.
Из старого города Ташкента по разверстке требовалось 8 ООО человек. Выступившими против администрации оказались, главным образом, рабочие районы старого города Ташкента: Кукчинская и Сибзарская части. Но не все районы старого города Ташкента высказывали недовольство. Были и слои населения, отнесшиеся более покорно и даже сочувствовавшие царской администрации в подавлении недовольства. Так например, Шайхантаурская часть, из которой больше вербовались администрацией чиновники-узбеки, пришла даже в столкновение с повстанцами. Агентурные сведения охранного отделения по этому поводу сообщают следующее: “За последние дни замечается разлад, образовавшийся среди туземного населения старого города Ташкента. Жители Кукчинской и Сибзарской частей враждебно настроены и угрожают расправиться с населением Шайхантаурской части за то, что последние соглашаются выставить требуемое от них число рабочих, но только хотят просить власти оказать им защиту от возможного нападения со стороны кукчинцев и сибзарцев. Некоторые семьи сартов Шайхантаурской части из опасения нападения выселяются в русскую часть города и на дачи”1*.
Охранное отделение имело своих агентов из туземцев и в старом Ташкенте. Так, в материалах охранки часто встречается фамилия некоего г. Ходжиева, писавшего плохо по-русски, но доносившего всякие сведения в охранное отделение.
Также из старого города сведения доставляли стражники Кемчук и Бороденко. Кроме того, упоминается фамилия Худоярхановых (потомков известных кокандских ханов), где * поручик Худоярханов в селении Каунчи при ст. Кауфманской участвовал при столкновении туземцев с русскими, когда убиты были первыми один русский, двое туземцев и один туземец ранен (из сторонников администрации), потом повстанцы были рассеяны карательным отрядом. Здесь поручик Худоярханов играл руководящую роль. В другом месте доносится подлинно следующее:
“Вчера в нескольких верстах от разъезда № 123 собралась очень большая толпа конных, вооруженных палками с прикрепленными к ним ножами, туземцев, наступавших на селение Чиназ, расположенное около разъезда. Бывший в селении пристав поручик Худоярханов вынужден был отступить к разъезду и потребовать карательный отряд, который, наступая на толпу, открыл огонь и подобрал одного раненого туземца. Остальные раненые и возможно убитые подобраны толпой и увезены; так как
1* Цитата с источником не сверена.
2* Так в тексте.
во. Были и слои населения, отнесшиеся более покорно и даже сочувствовавшие царской администрации в подавлении недовольства. Так например, Шайхантаурская часть, из которой больше вербовались администрацией чиновники-узбеки, пришла даже в столкновение с повстанцами. Агентурные сведения охранного отделения по этому поводу сообщают следующее: “За последние дни замечается разлад, образовавшийся среди туземного населения старого города Ташкента. Жители Кукчинской и Сибзарской частей враждебно настроены и угрожают расправиться с населением Шайхантаурской части за то, что последние соглашаются выставить требуемое от них число рабочих, но только хотят просить власти оказать им защиту от возможного нападения со стороны кукчинцев и сибзарцев. Некоторые семьи сартов Шайхантаурской части из опасения нападения выселяются в русскую часть города и на дачи”1*.
Охранное отделение имело своих агентов из туземцев и в старом Ташкенте. Так, в материалах охранки часто встречается фамилия некоего г. Ходжиева, писавшего плохо по-русски, но доносившего всякие сведения в охранное отделение.
Также из старого города сведения доставляли стражники Кемчук и Бороденко. Кроме того, упоминается фамилия Худоярхановых (потомков известных кокандских ханов), где * поручик Худоярханов в селении Каунчи при ст. Кауфманской участвовал при столкновении туземцев с русскими, когда убиты были первыми один русский, двое туземцев и один туземец ранен (из сторонников администрации), потом повстанцы были рассеяны карательным отрядом. Здесь поручик Худоярханов играл руководящую роль. В другом месте доносится подлинно следующее:
“Вчера в нескольких верстах от разъезда № 123 собралась очень большая толпа конных, вооруженных палками с прикрепленными к ним ножами, туземцев, наступавших на селение Чиназ, расположенное около разъезда. Бывший в селении пристав поручик Худоярханов вынужден был отступить к разъезду и потребовать карательный отряд, который, наступая на толпу, открыл огонь и подобрал одного раненого туземца. Остальные раненые и возможно убитые подобраны толпой и увезены; так как
1* Цитата с источником не сверена.
2* Так в тексте.
карательный отряд состоял из очень молодых солдат, недостаточно хорошо обученных, и результаты стрельбы были неудовлетворительны1*. Дальше говорится о настроении отдельных слоев населения в этом районе.
Вот ряд фактов, характеризующих агентов царской власти из туземного населения и вспышки, происходившие в разных местах Сыр-Дарьинской области.
Возвращаясь к делу о беспорядках в старом городе Ташкенте, нужно сказать, что на самом деле представители власти получили больше побоев от толпы, чем указывается в приказе. Много было убитых и из толпы администрацией. Но зато последствия беспорядков в старом городе послужили предупреждением для власти о могущих возникнуть таких же недовольствах и в других местах.
Дело старогородских зачинщиков разбиралось потом в Военно-окружном суде под председательством полковника Закомельского при обвинителе полковнике Симановиче и защитниках: присяжных поверенных К. Н. Будько, Н. И. Закоменном и, по назначению суда, военном защитнике Полозове.
По приговору суда [из ] 35 обвинявшихся лиц 5 человек приговорены были к лишению всех прав состояния и смертной казни через повешение, причем за одного из них — несовершеннолетнего — суд постановил ходатайствовать о смягчении его участи; девять человек приговорены к каторжным работам на 20 лет каждый; пять человек к лишению всех собственных лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и отдаче в арестантские исправительные отделения на три года каждого; один несовершеннолетний — на 2 года в тюрьму без лишения прав; одиннадцать человек оправданы. Дело четырех обвиняемых выделено.
На приговор суда защитниками обвиняемых через Военно-окружной суд было подано мотивированное прошение о смягчении участи осужденных. При конфирмации приговора командующим войсками генерал-адъютантом А. Н. Куропаткиным приговор к смертной казни утвержден в отношении двух осужденных; двум другим смертная казнь заменена каторжными работами на пять лет каждому (в числе которых был Юльчи Ибрагимов из кожевенных
1 Донесение ротмистра. (Прим. Т. Рыскулова). Цитата с источником не сверена.
рабочих), а одному несовершеннолетнему — смертная казнь заменена тюрьмой без лишения прав. Девяти лицам 20-летняя каторга заменена двумя месяцами ареста. Шести лицам три года арестантского отделения и два года тюрьмы заменены одним месяцем ареста1.
Интересно также [рассказать ] о туземцах селения Той-Тюбе Ташкентского уезда. Приговор по той-тюбинскому процессу гласит следующее: “По указу его императорского величества 1916 года, сентября 17/21 дня особый временный военный суд в городе Ташкенте под председательством исполняющего должность военного судьи полковника Закомельского в закрытом судебном заседании, в котором присутствовали временные члены: Военно-топографического отдела, Штаба Туркестанского военного округа — полковник Залесский и 737-й пешей сибирской дружины — подполковник Меринов, при помощнике военного прокурора полковнике Терпиловском и при исполняющем должность помощника секретаря — губернском секретаре Беке — слушал дело о вооруженном сопротивлении властям сартов Той-Тюбинской волости Ташкентского уезда — муллы Хали Магомета Худайбергенбаева, Рахимбая Игамбердыбаева и других, всего в числе 18-ти человек, преданных Туркестанскому военно-окружному суду командующим войсками Туркестанского военного округа (перечисляются ст. ст. законов, на основании которых передаются суду2*). По имеющимся на подсудимых сведениям значится, что они, туземцы Той-Тюбинской волости Ташкентского уезда (перечисляются фамилии и возраст всех),— все обвиняемые под судом не были. Обсудив в совокупности все обстоятельства дела, суд признал виновными подсудимых (перечисляются фамилии 8 человек) в том, что 22-го июля 1916 года в селении Той-Тюбе Ташкентского уезда, состоящего на военном положении, по предварительному между собой и другими необнаруженными лицами соглашению, с намерением силой воспрепятствовать проведению в исполнение высочайшего повеления от 25 июня 1916 года ”о привлечении инородческого населения Империи для работ в тылу действующей армии", путем убийства волостного управителя Той-Тюбинской волости Бек-Магомета Маллябиева, при-
1* Сведения взяты из заметки, напечатанной в газете “Туркестанский Голос” от 17 августа 1916 г., №37. (Прим. Т. Рыскулова).
2* Прим. Т. Рыскулова.
нимавшего меры и делавшего распоряжения по приведению означенного высочайшего повеления в исполнение, напали на усадьбу означенного волостного управителя и на охранявших эту усадьбу полицейского урядника и 4-х воинских нижних чинов и, ворвавшись силой в усадьбу, ударами ножей и палок лишили жизни названного волостного управителя Маллябиева и затем разгромили самую усадьбу, и истребили и расхитили часть находившегося там имущества, принадлежащего самому Маллябиеву и его семье, и находившееся в той-же усадьбе, сданное на хранение Маллябиеву, имущество армянки Шапогать Асадовой, причинив означенным преступным деянием убытки сыну убитого волостного управителя Маллябиева — Усману Бегматову в сумме 35 550 рублей и армянке Шапогать Асадовой в сумме 3 515 рублей.
А потому и на основании (перечисляются ст. ст. законов и положений) суд постановил: подсудимых (перечисляются фамилии 8 чел1*.) за вооруженное восстание против властей, правительством установленных, с намерением воспрепятствовать приведению в исполнение высочайшего указа, сопровождавшееся насилием и убийством должностного лица по поводу исполнения им служебных обязанностей,— лишить всех прав состояния и подвергнуть смертной казни через повешение. Причиненные означенным преступлением убытки сыну убитого волостного управителя Бек-Магомета Маллябиева, туземцу Той-Тюбинской волости Усману Бегматову и армянке Елизаветинской] губ., проживающей в селении Той-Тюбе, Шапогать Асадовой-Хосанджянянц, взыскать из имущества названных 8, признанных виновными подсудимых поровну, за круговую друг за друга ответственностью (перечисляются суммы убытков и вещественные доказательства, подлежащие возвращению2*)".
Приговор этот, за исключением пунктов об удовлетворении гражданского иска, утвержден Куропаткиным с заменой смертной казни лишением всех прав состояния и ссылкой на каторжные работы на 4 года каждого.
Десять человек, арестованные по этому делу, признаны судом невиновными.
1 Прим. Т. Рыскулова.
2 “Туркестанский Голос”, № 70 за 1916 г. Статья В. Одинцова “Торг со смертниками”. (Прим. Т. Рыскулова). Цитата с источником не сверена.
С этим процессом связан нашумевший “Торг со смертниками”.
Указывая на постановление Военно-окружного суда по Той-Тюбинскому процессу и на посылку телеграммы в тот же день защитниками подсудимых Куропаткину, объезжавшему тогда Закаспийскую область, Одинцов говорит: “Подлинная действительность, скрытая за этой официальной завесой, могла бы при иных условиях показаться кошмарным вымыслом и, конечно, является небывалой в летописях нашей присяжной адвокатуры. Для воплощения в жизнь этого "вымысла" необходимы были долгие годы того специфического настроения, чуждого совести и чести, которое создало “ташкентцам” в кавычках, еще со времен Салтыкова-Щедрина незавидную репутацию людей, способных на “что угодно".
В три часа дня той-тюбинцы, собранные во дворе суда, выслушали в окончательной форме свой смертный приговор, причем осужденным было разъяснено, кого и на протяжении какого срока они могут просить о помиловании. После оглашения приговора один из осужденных обратился к председателю суда с просьбой отпустить к ним для переговоров защитников Костко, Шермана и Вебера и, кроме того, присяжных поверенных Арсеньева и Иванова. Как выяснилось, эти два адвоката выступили по делу остальных той-тюбинцев и к моменту оглашения приговора в окончательной форме, вышли из состава защиты, так как их подзащитные были судом оправданы.
К удивлению присутствовавших, присяжный поверенный Арсеньев, находившийся еще в суде, отказался, несмотря на разрешение председателя, подойти к осужденным и, махнув рукой, ушел внутрь здания. Такое нежелание переговорить с людьми, приговоренными к смерти, показалось непосвященным в высшей степени загадочным. Происшедшее на полчаса позже подтвердило наихудшее из предположений. Под усиленным конвоем 8 той-тюбинцев были отведены вглубь двора: здесь, волнуясь и плача, они стали умолять допущенных к ним для прощания родственников пожалеть их в несчастий и достать во что бы то ни стало как можно скорее 5 ООО рублей.
Из дальнейшего выяснилось, что осужденные той-тюбинцы, всецело загипнотизированные мыслью, что спасти их от смерти могут только г.г. Арсеньев и Иванов, “оправдавшие” других сопроцессников, накануне просили этих представителей присяжной адвокатуры принять вместе с тремя их защитниками участие в составлении прошения о помиловании, но г.г. Арсеньев и Иванов потребовали за свой труд 8 ООО рублей и договор не состоялся. Выяснилось также, что после долгих, длившихся несколько часов переговоров, защита “уступила” до 5 ООО рублей. Однако у родственников осужденных оказалась налицо только 1 ООО, которую они соглашались дополнить краткосрочными обязательствами на 3 500 рублей. Из-за 500 недостающих рублей дело разошлось и теперь приговоренные к смерти той-тюбинцы (срок [исполнения ] смертной казни уже истекал) делали последнюю попытку спасти себе жизнь.
Приблизительно через полчаса, после томительных переговоров с другими участниками защиты, г. Арсеньев, наконец, вышел к осужденным. Здесь произошла сцена, которую трудно описывать... Начался торг. Один, долго сдерживавшийся старик с седой трясущейся головой закрыл лицо халатом и нервно рыдал. Другой, обращаясь к брату, стоящему поодаль, умолял его добыть недостающие деньги. Прочие исподлобья смотрели на собравшихся адвокатов и, видимо, пытаясь сохранить достоинство, угрюмо молчали. Около 4-х часов [дня ] соглашение состоялось".
Осужденные той-тюбинцы договорили1* Арсеньева и отсутствовавшего Иванова за 5 ООО рублей принять участие в написании прошения о помиловании; по этому договору “возможно большая часть денег, но не менее 1 ООО рублей должна была поступить адвокатам вечером в тот же день, а остальная сумма обеспечивалась векселями”.
При этом родственникам той-тюбинцев было поставлено категорическое требование о внесении всех денег не позднее как через день-два.
“Поведение всей адвокатской коллегии, присутствовавшей при торге и помогавшей ему, отличалось поразительным цинизмом. В присутствии осужденных на смерть, их родных, переводчика суда, одного из чинов канцелярии, десятков солдат конвоя и нескольких посторонних лиц — представители присяжной адвокатуры, не обинуясь толковали о 5 ООО рублях, о векселях, о том, что ’’достаточно" за глаза и двух часов для написания прошения и
1* Так в тексте.
2* В тексте “проведение”.
т. д. Получилось совершенно определенное впечатление, что торг ведется от числа пяти адвокатов и при том в их общих интересах".
После, уличенные в вышеуказанном преступлении, адвокаты пытались реабилитироваться, но редакция газеты “Голос Туркестана”1* на страницах этой газеты подтвердила, что все это происшествие подтверждается всеми теми документами, которые дополнительно получены в редакции.
Этим кончился процесс той-тюбинских бунтовщиков.
По бывшему Перовскому уезду интересен случай сопротивления [киргизов ] администрации в Масловской волости. Для краткости мы приведем ряд выдержек из приказов и обвинительного приговора суда по этому делу.
“Приговор. По указу его императорского величества 1916 года сентября 6-го дня особый временный военный суд в городе Перовске2*, под председательством полковника Закомельского в закрытом судебном заседании, в котором присутствовали временные члены: полковник Залесский, подполковник Маринов и Бек (титулы их здесь пропускаются)— слушали дело о киргизах Масловской волости Перовского уезда: Кульджане Джакаеве, Кинджагу-ле Джакаеве и друг [их] в числе 7 человек, преданных Туркестанскому Военно-окружному суду командующим войсками Туркестанского военного округа (перечисляются ст. законов, на основании которых они обвиняются3*).
Обсудив в совокупности все обстоятельства дела, суд признал виновными подсудимых: Кульджана Джакаева и Кинджагула Джакаева, Абдукарима Кульджанова и Сады-ка Оспанова — в том, что в ночь на 25 июля 1916 года в Масловской волости Перовского уезда, состоящего на военном положении, по предварительному между собой и другими лицами в числе около 70 человек соглашению и совместно с ними, будучи вооружены ружьями и кинжалами, с намерением воспрепятствовать приведению в исполнение высочайшего повеления от 25 июня 1916 года о наборе туземцев Туркестанского края на работы в тылу действующей армии путем убийства исполняющего должность волостного управителя Масловской волости Кульчука Бекбаева и писаря той-же волости Юсупа Назар Аимбетова, принявших меры к приведению в исполнение
1* Следует читать: “Туркестанский Голос”.
2* Ныне г. Кзыл-Орда.
3* Прим. Г. Рыскулова.
вышеуказанного высочайшего повеления — напали на юрту названного волостного управителя и выстрелами из ружей и ударами кинжалов умышленно лишили жизни названных, исполняющих должность волостного управителя Кульчука Бекбаева и писаря Юсупа Назар Аимбетова, причинив им огнестрельные, резаные и колотые раны, и после того, с тем же намерением воспрепятствовать приведению в исполнение вышеуказанного высочайшего повеления из сундука убитого волостного управителя похитили: 1) книги волости — квитанционную, рассыльную,
третейского суда, съезда биев и переходящих сумм, 2) журналы входящий и исходящий, 3) знак волостного управителя; и умышленно разорвали на мелкие клочки всю переписку за 1916 год, среди каковой переписки находились документы, относящиеся к вызову туземцев на работу"1*.
По этому делу суд вынес приговор о применении смертной казни как для зачинщиков, так и для сообщников сего преступления, с лишением всех прав состояния. Куропаткин утвердил этот приговор с заменой смертной казни ссылкой в каторжные работы на 10 лет каждого из приговоренных.
Следующий случай беспорядков был в Карийской волости Ташкентского уезда.
Приговор по делу беспорядков в Карийской волости, вынесенный временным Военно-окружным судом под председательством ген.-м. Абрамова, членов: полковника Залесского, подполковника Предтеченского, прапорщика Габ-бина, подпрапорщика Знаменского, говорит следующее, перечисляя фамилии 33-х обвиняемых:
“В районе Карийской волости Ташкентского уезда Сыр-Дарьинской области, каковая местность состояла тогда на военном положении, вознамерившись не допустить приведение в исполнение в Карийской волости высочайшего указа о привлечении инородцев на тыловые работы для действующей армии, они совместно с другими лицами толпою около 600 человек, явились в селение Кую-Кырыз, где проживал волостной управитель Карийской волости Акмаль-Хан Саид Валиханов и волостной писарь Мусанбай Асанбаев, и здесь с криками о необходимости убить волостного управителя и других лиц туземной администрации стали искать по всему селению назначенного управи-
1* Цитата с источником не сверена
теля и писаря, и не найдя их, так как те успели скрыться, напали на дом Валиханова, выбили в нем окна, взломали запертое помещение и разбросали находившееся в доме имущество, часть которого была приведена в негодность, а часть уничтожена”1*.
[В ] следующий раз указанными обвиняемыми были нанесены побои волостному управителю и должностным лицам. Суд в результате приговорил двух из них в каторжные работы на 12 лет, а 4-х в исправительные арестантские отделения на З1/2 года. Куропаткиным при утверждении эти сроки были несколько сокращены.
Такие же небольшие беспорядки наблюдались в селении Янги-Базар Той-Тюбинской волости, потом в селении Ханабад, где собравшаяся толпа бросилась на Кенджига-линского волостного управителя и джигита пристава Бай-мурата и изранили их ножами и разгромили дом. Пристав, находившийся здесь, вооружился, дал ружье своему переводчику Якубджану и телляузскому учителю Воронежскому и бросился выстрелами разгонять толпу. По этому делу привлечено было 26 человек к ответственности. Также происходили беспорядки в Пскентском районе.
Все эти беспорядки сопровождались большими жертвами со стороны туземцев — участников беспорядков, у которых потом конфисковали все имущество.
От 16 октября того же года казалинский уездный начальник сообщает, что согласно сведениям кармакчинского участкового пристава, некоторые казахские волости этого участка откочевали в Иргизский и Тургайский уезды, где происходят также недовольства и беспорядки.
По этому поводу велись потом телеграфные переговоры между казалинским уездным начальником и командующим Туркестанским военным округом с генерал-губернатором Степного края. Из переписки их видно, что тогда в Иргизском и Тургайском уездах происходили большие беспорядки казах-киргизов.
Чтобы воспрепятствовать откочеванию казах-киргизов Казалинского уезда, были посланы специальные военные силы. По личному распоряжению Куропаткина (согласно переговоров с уполномоченным по заготовке продовольствия для армии Булатовым), послана была военная охрана
1* Цитата с источником не сверена.
в Казалинский уезд для рыбопромышленности Аральского моря.
Более широкий и жестокий характер имело по своим последствиям восстание казахов и киргизов в Аулие-Атинском уезде, главным образом в Меркенском районе.
На Аулие-Атинский уезд по наряду падало 22 675 рабочих, но до конца августа всего набранных рабочих оказалось около 3 ООО человек, а остальных рабочих киргизское население не согласилось давать.
Начались беспорядки с Кученейской волости, где киргизы убили лесообъездчика Карача и оказали сопротивление администрации.
Однако вовремя посланным отрядом во главе с прапорщиком Заведеевым (как раз с тем, который потом в 1919 г. с группой лиц, получив наряд от прод [овольст-венной] директории Туркреспублики на заготовку свинины на Балхаше, бежал к Колчаку) эти беспорядки были подавлены с арестом ряда лиц.
В это же время начинается волнение киргизов на Сусамыре — месте летовок, главным образом, киргизов Пишпекского и Аулие-Атинского уездов. Появляются скопища киргизов у сел Беловодского, производится нападение на сел. Сосновку, Ново-Николаевку и Перовку Пишпекского уезда, из которых крестьяне переезжают в город. Рабочие строящейся Семиреченской жел[езной] дор[оги] тоже уходят в город.
В районе Джаильской волости при столкновении с караульным отрядом убито несколько киргизов.
Из Ташкента тем временем отправляются усиленные подкрепления по линии Аулие-Ата — Пишпек, но события разыгрываются до прибытия этих отрядов. По распоряжению уездного начальника идет вооружение крестьянских поселков.
Казах-киргизами была перервана телеграфная линия от Чалдовара до Мунке и была масса столкновений.
25 августа в Меркенском участке началось настоящее восстание. Телеграфная линия Мерке — Пишпек совершенно была прервана и телеграфные столбы унесены на много верст от линии. Ряд поселков подвергся нападению. Казах-киргизы в несколько тысяч человек делали наступление на Мерке.
Отряд участкового пристава Лундина столкнулся при выезде из Мерке с казахскими скопищами и, обстреляв их, возвратился обратно. В этом столкновении ранен был волостной писарь Шелякин.
Меркенские казахи, устроив ряд съездов, решили продолжать выступление. Они говорили, что “задавят нападающих русских своими тысячными табунами лошадей”, и действительно был такой случай, когда казах-киргизы пускали вперед вскачь многотысячные конные табуны, чтобы создать расплох1* в рядах своих врагов.
В Меркенском участке в Курагатинской волости особенно проявился своим руководительством один казахский старик по имени Аккоз, который потом был взят в плен, подвергся побоям, но остался жив.
Посланные к тому времени из Ташкента отдельные воинские части стали прибывать в Мерке, где образовался настоящий военный лагерь.
29—30 августа казах-киргизы, вооруженные пиками и оружием, в полторы-две тысячи человек совершили новое нападение на Мерке, но были встречены ротой солдат, давшей несколько залпов по казахам. Последние, потеряв много убитыми, отступили. Особенно ожесточенный характер имели беспорядки в Ново-Троицком районе. В этот район послан был отряд во главе с прапорщиком Бонды-ревым (как раз с тем, который, записавшись в партию левых эсеров21, участвовал во фракции левых эсеров VI съезда Советов Туркреспублики в 1918 г.22).
В этом отряде участвовали и десяток меркенских торговцев-узбеков. При столкновении с восставшими казахами отрядом Болдырева взято было в плен 150 человек, которые были по дороге все поголовно расстреляны. Помимо этого, у казахов отобрано этим отрядом 4 340 баранов, 23 верблюда, 225 голов [крупного] рогатого скота. Со стороны отряда был ранен один солдат и убита одна лошадь. К бунтовщикам Ново-Троицкого района потом присоединились чуйские казах-киргизы.
Было столкновение в Чуйском участке Аулие-Атинского уезда, где конный отряд во главе с Виноградовым и чуйским участковым приставом 16 сентября, верстах в 75 от гор. Аулие-Ата2*, встретился со скопищем казахов, открыл огонь, дав ряд залпов. Перестрелка продолжалась 24 часа. Казахская толпа, разбившись на отдельные группы, стремилась окружить отряд, но с большим уроном
1* Так в тексте.
2* Ныне г. Тараз.
вынуждена была рассеяться. В составе повстанцев участвовали казахи волостей: Кученейской, Аккултукской, Таласской, Самбецкой, Алма-Атинской, Тастубинской и Макбальской.
Начальником Аулие-Атинского уезда был Суплатов и секретарем уездного управления Кенесарин (казах), которые своевременно, каждый день, давали сводку командующему войсками и Сыр-Дарьинскому военному губернатору о ходе событий в Аулие-Атинском уезде.
В Меркенском районе было арестовано в результате человек 30, которые преданы были потом военному суду.
Вооруженные крестьяне поселков Аулие-Атинского уезда, в особенности Меркенского района, выезжая отдельными отрядами по казахским степям с разрешения властей, истребляли казахские аулы, массами пригоняя скот в поселки. В это время в союзе с грабившими крестьянами, особенно в Меркенском районе, действовали узбеки-торговцы и целый ряд казах-киргизских интеллигентов, состоявших на службе в администрации, как например, учитель Карабай Адильбеков, хорошо нажившийся во время этих бедствий.