Кажется, уже нельзя подыскать слова, чтобы не быть вторичным в эпитетах и сказать что-то новое в каком-либо аспекте о трагедии Шекспира “Гамлет”. И невозможно удержаться, чтобы не процитировать крупнейшего русского психолога Л.С. Выготского, не столько даже в знак уважения к его анализу трагедии, сколько в осознании бесперспективности попыток лучшего описания ее эмоционального воздействия: “Есть в ежедневном замыкающемся кругу времени, в бесконечной цепи светлых и темных часов — один, самый смутный и неопределенный, неуловимая грань ночи и дня. Перед самым рассветом есть час, когда пришло уже утро, но еще ночь. Нет ничего таинственнее и непонятнее, загадочнее и темнее этого странного перехода ночи в день… Это самый скорбный и мистический час… Такой час переживает душа во время чтения или созерцания трагедии о Гамлете, принце Датском. В такой час бывает погружена душа зрителя или читателя, ибо сама трагедия означена этим часом, сходна с ним: у них одна душа. Самая непонятная и загадочная трагедия, необъяснимая и таинственная в самой сущности своей, которая навеки останется неуловимой. Она может в минуты, когда душа настроена на высокий лирический лад, отпечатлеться неизгладимым образом, оставить по себе неуловимый, но вечно действующий след, раз и навеки ранить сердце с неизведанной дотоле болью очарования. Но этот образ нельзя уложить в слова, это — мука глубинная и интимнейшая рана души, и ее боль — боль неизреченная, неизглаголанная, несказанная”.

 

“Нельзя уложить в слова...” Однако как много говоре-но, сколько томов написано, в попытках открыть тайну “Гамлета”! Вряд ли это возможно подсчитать, да и нужно ли? Пока существует литература и философия неизменно будут делаться попытки разгадать загадку Шекспира ли, Гамлета, может быть самой онтологии? Но стоит ли пытаться разрешить задачу, которая не подлежит решению? Быть может послушаться совета Людвига Витгенштейна “говорить лишь то, что поддается высказыванию, и молчать об остальном”?

 

Л.С.Выготский словно подступается к разгадке: “… заброшенность из мира неведомого в мир ведомый...,… отдан-ность двум мирам...”. Подходит, и настолько близко, что дальше идти уже нельзя, дальше — пропасть иррациональности, абсурда или ненауки, веры и пр.