Второй критерий — это насколько уважаемым и влиятельным является государство в международных отношениях и организациях, насколько с ним привыкают считаться и учитывают его интересы, возможную реакцию по тем или иным актуальным вопросам международных отношений. Архитектура этой части здания наших внешнеполитических связей не проста, если не сказать, что здесь пока не найден тот цементирующий раствор, который бы позволил начать строительство этой, наиболее нелегкой, части сооружения. Да есть ли хоть замысел, проект того, что и как здесь строить? В отношении этого критерия должна быть выстроена своя логическая цепочка того, по каким параметрам государство может оказываться влиятельным и уважаемым. Самый примитивный и достаточно широко используемый в политике, и особенно в гео-, способ достижения этой цели — военная сила, наличие устрашающего оружия и пр. Мы отказались от этого “примитива”, отдав ядерное оружие (в широком смысле) тем, кто его создал и уже применял (в том числе и против Казахстана как полигона для ядерных испытаний). Быть может, это гарантирует нас от его повторного применения? Да, мы получили гарантии неприменения этого оружия против нас. А не имеющие таких гарантий за счет чего добиваются влияния и уважения? Словом, этот рычаг влияния — не про нас, как и “ядерный клуб”. Нас достаточно вежливо выставили из последнего.

 

В целях укрепления безопасности и увеличения собственной респектабельности Казахстаном была инициирована организация Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА). Окажется ли эта идея подъемной для Казахстана покажет будущее. Дай, Аллах! Однако не правильнее ли было вначале “качать мышцы”, а затем пытаться поднять столь тяжелый груз, а не совмещать “тренировку” с “соревнованием”. Это то, что касается дальней орбиты наших взаимодействий с внешним миром.

 

Что же касается наших отношений со странами СНГ, ЦАС, “4+п”, и т.д., то здесь идет совершенное смешение форм, стилей, эпох, “строительных материалов” и пр. Казахстан и его Президент, казалось бы, выполнили уже немалую работу по инициации самого Содружества, его сохранению по сей день и дальнейшему продвижению идей, заложенных в нем на другом уровне с теперь уже другими группами стран. Однако привыкают ли эти страны считаться с нашими интересами и возможной реакцией на те или иные актуальные вопросы взаимоотношений? Боюсь, что с нами не слишком-то церемонятся даже, не говоря уже о реальном уважении и предупредительном отношении. Лишь некоторая твердость наших профессиональных дипломатов, которые к счастью (еще или уже?) есть у нас, не позволила в договоре “4+п” в отношении Казахстана сильно продвинуться геополитическим амбициям бывшей метрополии, как это ей удалось в отношении Беларуси, точнее ее президента Лукашенко.

 

Вообще во всех концепциях, возникающих в рамках СНГ, почему-то до сих пор превалирует представление о том, что должен быть некий интегрирующий центр и им неизбежно по “своей исторической роли” должна быть Россия. Неужели у кого-то есть еще иллюзии по поводу “интегрирующей исторической роли” России? Позвольте спросить: “Кто выполняет эту роль в Европейском союзе?” Думаю, что если бы там таковая, еще и “историческая”, могла кому-то принадлежать, то ЕС не было бы. У нас говорят об обратном. Если-де Россия не выполнит эту роль, никакой интеграции не будет. Крайним проявлением российского понимания своей интегрирующей роли явилась трагедия Чечни. Нет уж, лучше отказ России от исполнения так понимаемой интегрирующей роли, уж лучше комедия или фарс СНГ. Но “4+п” похоже на некоторую опасную смену жанра. Не лучше ли поостеречься, как это делают Узбекистан, Азербайджан и некоторые другие “действующие лица”.

 

Вернемся к критериям успешности установления внешних связей. Третий критерий — это заинтересованность других стран в сотрудничестве с вашей страной, в инвестировании ее экономики. Конечно же, у зарубежных экономических воротил есть интересы и в Казахстане. Вопрос в том, что это за интересы? Естественно, они разные у разных групп экономических партнеров.

 

В первую очередь — это интересы “ястребов”, т.е. мировых экономических лидеров, которые с успехом продемонстрировали, как обращаются с вновь вылупившимися на политической карте мира “птенцами” на примере с ядер-ным оружием.

 

Затем интересы крупнейших компаний, которые теснейшим образом смыкаются с первыми: раз в сферу мировой экономики входит новый игрок с богатыми ресурсами, то, несомненно, надо включить его в свою сферу управления, точнее манипулировать этими ресурсами так, как нужно им, а не оставлять эти ресурсы “бесхозными”, поскольку для новой страны эти ресурсы не являются сферой экономики в связи с “неограниченностью” этих ресурсов для нее. Отдача предприятий в иностранное управление — это своеобразная попытка включить эти “неограниченные” ресурсы в сферу экономики, но как это ни парадоксально, не своей. Ведь семнадцатимиллионному населению Казахстана этих ресурсов хватает вполне для самообеспечения — как воздуха. С последним иногда даже потяжелее (особенно в южной столице). Ресурсы же страны являются, как известно, не богатством только нынешнего поколения живущих на этой земле и тем более не государственных чиновников, решающих сейчас за всех ныне живущих и за последующие поколения, продавать или нет, отдавать в управление (фактически в собственность) или нет. Я далек от желания говорить, что-де “распродаем!”, “за державу обидно!” и т.п., однако модель, по которой идет наше развитие — по здравому рассуждению — в корне порочна, и по большому счету работает против Казахстана как независимого, имеющего свою пятисотлетнюю историю и надеющегося на бесповоротное полноценное самобытное, обусловленное свободным выбором развитие, государства.

 

Нарисуем примерно реализующуюся ныне модель.

 

На что мы можем надеяться?

 

К неограниченным для Казахстана ресурсам, а значит “не входящим в его экономику”, то есть не относящимся к “сфере управления ограниченными ресурсами”, относятся нефть, пшеница, уголь, цветные металлы, в том числе золото, мясо (до недавнего времени), шерсть. То есть мы все можем быть сытыми, одетыми, иметь крышу над головой, тепло и свет в домах и, безусловно, работу, если включим эти ресурсы в свою сферу управления, то есть в свою экономику. Что для этого нужно? Даже неловко говорить банальные вещи — по-хозяйски (заботясь о настоящем и будущем поколениях, и в том числе, и экономно) распорядиться своими ограниченными (по определению, т.е. если экономично) ресурсами.

 

“Кому выгодно?” — вопрос ныне поважнее вечно актуальных “Кто виноват?” и “Что делать?”.

 

Судите сами. Кому выгодно заключать договор об освоении иностранной компанией крупнейшего нефтяного месторождения, не позаботившись о возможности ее транспортировки для продажи на мировом рынке и не думая обзаводиться своими нефтеперерабатывающими мощностями? Кому выгодно, чтобы огромные суммы денег уходили из государства на покупку “Мерседесов” и других диковинок мощностью в 300 лошадиных сил, чтобы они заполонили дороги, на которых разрешается развивать максимальную скорость в 60 км/ч? О развитии сети современных дорог нет речи. Кому выгодно заполнять витрины наших магазинов иностранными вино-водочными изделиями, когда мы, очевидно, сами могли бы напоить своими собственными изделиями допьяна не только все наше население, но и всех наших зарубежных гостей (благо, они пьют умереннее)? Кому выгодно не позволять развиваться собственному производству ни в легкой, ни в пищевой, ни в тяжелой, ни в наукоемкой промышленности (ориентированной на создание технологий по созданию новых технологий для производства товаров)? Кому выгодно попадать в рабскую, безысходную, безвозвратную ситуацию вынужденного покупателя заведомо некачественной и, сколь продавцу угодно, дорогой продукции?

 

По-видимому, эти вопросы являются действительно риторическими. Значит, на самом деле риторика проникла и в сферу внешнеэкономической деятельности государства. Конечно же, очевидно, невозможно, подключая в игру громадные сырьевые ресурсы страны, хотя бы немного не улучшить положение населения страны. Лично я уже не встаю в 3 часа ночи для того, чтобы успеть в 6 утра купить молоко для новорожденной дочери, как это было в 1991 году. Теперь я могу купить его прямо у дома с утра перед работой. Но выстроить логическую цепочку и понять в чем здесь заслуга руководства страны для меня представляет сложность. В принципиальном принятии либеральной рыночной экономики. Да кто же против? Конечно же, это благо, это в интересах государства. Но приемы ее внедрения на почву Казахстана, по меньшей мере, сомнительны. Говорить об объективной необходимости сочетания личного интереса (один из постулатов либерализма) с государственными интересами в какой-то степени можно.

 

Но полноте, господа! До каких пор мы заботились о государственных интересах? Не до референдума ли о принятии новой Конституции, где нужно было ответить одним ответом “Да” на 98 статей-вопросов принципиального, судьбоносного характера, каждая из которых еще содержит по несколько пунктов...? Не растворились ли государственные интересы в личных карманах чиновничества?